— Я взял на себя смелость его немного обустроить, — сказал мужчина, отпирая двери. — В этом кабинете давно никто не работал, и здесь было очень неуютно.
Дверь с тихим скрипом открылась, и я вошла в свою новую мастерскую.
Это была маленькая и действительно необжитая комната. Пустой стол, голые стены, окна без жалюзи. В принципе, это совсем не страшно, я без проблем могла работать и так. Но в ней находилось кое-что, что с лихвой искупало бедность обстановки. В самом дальнем от двери углу приткнулось старое кресло и маленький кофейный столик. На кресло был наброшен уютный клетчатый плед. А на столике стояла чашка, сахарница, заварочный чайник и маленькая коробочка чая.
— Это для меня? — прошептала я, осторожно касаясь мягкой клетчатой ткани. Почти такой же, как дома.
— Да. У нас здесь иногда бывает очень сыро, — немного виновато произнес мужчина, будто эта сырость была его личным промахом. — Мне не хочется, чтобы вы мерзли.
— Спасибо, — растерянно пробормотала я.
— Чайник у меня только один, так что за горячей водой придется ходить ко мне.
— Ничего страшного, это я переживу, — отмахнулась я и вдруг обратила внимание на коробочку с чаем. Это же мой любимый сорт — черный, с мелиссой и лимоном.
— Вы сами покупали его?
— Да, — пожал плечами Эрик. — На самом деле, весь город обошел, чтобы найти что-то особенное. Думал, вам понравится. Не угадал?
Подумать только, весь город обошел. По сути, сейчас я для него совершенно посторонний человек, но любимый постарался сделать мне приятное. Почему? Ведь он должен сейчас думать только о свадьбе. Неужели чувства пробиваются сквозь амнезию?
— Угадали. Вы все угадали. Это просто замечательно. Спасибо вам, Эрик.
— Я рад, — улыбнулся тот свой особенной улыбкой и взялся за ручку двери. — Тогда я пойду, если что-то будет нужно, заходите. Хорошего дня, Иви.
— Как ты меня назвал? — воскликнула я ошарашенно.
Вивиан-Виви-Иви. Так звал меня только Эрик, и только тогда, когда мы были наедине. Это наш маленький секрет.
— Иви, — растерянно обернулся он и запустил пальцы в волосы. — Сам не знаю, почему вдруг в голову пришло. Но если вам не нравится…
— Нравится, — перебила его решительно, — мне очень нравится.
— Вот и хорошо, — произнес он еле слышно, а потом еще раз улыбнулся и вышел.
А я стояла и чувствовала, как по губам расплывается глупая улыбка. Он вспомнит. Он обязательно вспомнит меня. Все для этого сделаю.
До обеда я просидела в кабинете, не занимаясь ничем особенным. Нарисовала пару эскизов для Аннабель, один раз наведалась к Эрику под предлогом чаепития. Он даже был не слишком занят, и нам удалось немного поболтать. С чашкой чая я присела на стул для посетителей.
— Вы всю жизнь прожили здесь, в Гленмаре? — спросила я, сделав глоток.
— Да, — просто кивнул мужчина.
— А где вы учились? Явно не в этом городе. В Гленмаре ведь и университета нет, — выдала я давно заготовленный каверзный вопрос.
— Учился? — как-то растерянно переспросил он и взъерошил волосы на затылке. — Да, вы правы, не здесь.
— А где же?
— В Лондоне, — медленно произнёс Эрик, будто сомневаясь, — хотя нет, не в Лондоне, в Оксфорде… Точно.
— Не сомневаюсь, вы были там одним из лучших.
— Да, — кивнул Эрик, — мне легко давалась учеба. И практику я проходил в лучшей адвокатской конторе Лондона.
— Неужели вам настолько не понравилось в столице, что вы поспешили сюда вернуться? — удивилась я притворно. — Уж простите, Гленмар может быть и милый городок, но он явно не для такого как вы. Здесь просто негде развернуться, все слишком просто, скучно и обыденно. Ни за что не поверю, что вам не предлагали оставаться в Лондоне.
— Да, должен был работать там, — произнёс он, глядя на меня отсутствующим взглядом, — но уехал…
— И почему же? — поинтересовалась я вкрадчиво.
— Я… Я не знаю, — между бровями мужчины пролегла хмурая складка. — И в самом деле…
Я спрятала довольную улыбку в чашке с чаем. Вот так, родной, сомневайся. Думай, ищи несоответствия. У тебя же это великолепно получается. Не может быть, чтобы фальшивое прошлое было совсем уж идеальным и безошибочным. Находи зацепки и вспоминай. А я тебе в этом помогу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А с Аннабель вы давно знакомы?
— Мы живем по соседству. Сначала общались как друзья, а потом я понял, что она дорога мне, и наши отношения перешли на новый уровень.
Я внимательно присматривалась к жениху, следила за его мимикой, старалась уловить все оттенки эмоций. И все больше и больше удивлялась. Он так отстраненно говорил о своей «невесте», будто читал страницу из книги. В его словах не было ни нежности, ни теплоты, ничего. Хотя, чего же в этом странного? Ему внушили только фальшивую память, а чувства ведь навязать невозможно.
Да и вообще то, о чем сейчас поведал Эрик, до боли похоже на историю наших отношений. Будто кто-то вырезал меня из воспоминаний мужчины и криво вклеил туда образ Аннабель Морт. Жаль, ничего не понимаю в психиатрии и не могу даже предположить, как такое возможно.
Мы посидели ещё немного, и за это время рассказывала ему разные истории из прошлого. Упомянула его родителей, сестру. А Эрик задумчиво слушал и напряжённо хмурился. Ну а потом пришло время идти к Аннабель.
В этот раз она была какой-то очень молчаливой и уставшей. То и дело морщилась, тяжело вздыхала и терла виски. А все мои попытки вывести девушку на разговор разбивались об односложные ответы невпопад.
— Вам нехорошо? — спросила я, не выдержав. — Может быть продолжим завтра?
— Ничего страшного, — махнула рукой блондинка. — Просто это все так выматывает.
— Ну как знаете, — буркнула я.
Впрочем, через полчаса она и сама предложила закончить.
— Да вы правы, что-то я сегодня совсем не в форме.
— Не нужно так переживать, — пожала я плечами. — Времени еще достаточно, помощников у вас хватает. Я уверена, что все пройдёт просто прекрасно.
— Спасибо. Тогда давайте поднимаемся ко мне, я отдам каталоги, про которые вчера говорила. Они мне пока не нужны, а вам пригодятся.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж, и девушка завела меня в большую спальню. Истинно женская, она было оформлена в стиле французских дворцов. Тяжёлые гардины из узорчатой ткани, огромная кровать с настоящим балдахином, роскошный трельяж, сейчас заваленный какими-то бумагами. Дорого и со вкусом. Хотя мне тут же вспомнился затрапезный интерьер местной больницы. Контраст был очень разительным и говорил явно не в пользу семьи Мортов.
Блондинка подошла к трельяжу и стала перебирать бумаги.
— Этот на месте, — пробормотала она, — вытащив толстый цветной журнал. — А где же второй?
Пока она возилась, я украдкой осмотрел комнату. Ни малейшего следа мужского присутствия. Значит, Эрик ночует не здесь? И хорошо. Не знаю, чтобы со мной случилось, обнаружь я, к примеру, его пиджак на спинке шикарной кровати.
— Наверное, я забыла его у папы в кабинете. Подождите меня здесь, Вивиан, я сейчас вернусь.
Она вышла, а я прислушалась к громкому стуку каблуков по мраморному полу и быстро метнулась к трельяжу. Надо действовать, раз появилась такая возможность. Обыскать всю спальню не успею, но хоть что-то.
Осторожно, прикасаясь лишь кончиками пальцев, стала торопливо перебирать хозяйскую макулатуру. Исчерканные наброски, список покупок, старая фотография, где Аннабель позировала на фоне какого-то цветущего куста. Пока ничего интересного.
Так, а это что? Я вытянула из стопки одинокую газетную страницу и ощутила, как глаза полезли на лоб. Ведь у меня дома тоже хранились такая же вырезка, из одного февральского номера Таймс. А все потому, что она была посвящена моему жениху.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Как же он был здесь хорош. В расстегнутом чёрном пальто, с небрежно растрепанными тёмными волосами легкой улыбкой на губах. Журналисты подловили его, когда Эрик выходил из здания суда, после по-настоящему триумфального для него заседания.
Это дело прогремело не только на всю столицу, но и по стране. На электротехническом заводе вскрылось огромное хищение. Со счетов пропало более двух миллионов фунтов. Виновного нашли быстро, ведь все улики указали на одного из бухгалтеров — ничем непримечательного мужчину тридцати лет. Следствие так же быстро вынесло обвинение и передало дело в суд. И парня ждала бы очень незавидная судьба, ведь кроме тюремного срока над ним висел гнев фабрикантов, так и не получивших обратно своих денег, но в процесс вмешался Эрик. Он каким-то звериным чутьем понял, что там что-то не чисто, что бухгалтера просто подставили, и взялся защищать беднягу, даже не требуя гонорар. И сумел его спасти. Ловко вытащил на свет все мельчайшие нестыковки и неточности, добился пересмотра дела и помог найти настоящего преступника. Им оказался один из совета директоров завода. Эрик дёрнул за ниточку, а она потянула за собой целый ворох других преступлений. Кроме финансовых махинаций там были и шантаж, и взятки, и подлог. Невиновного парня выпустили, а настоящего преступника посадили на его место. Вот только до суда он не дожил, повесившись в камере за день до оглашения приговора.
