— Да, жених, — промямлила я.
— Да вы не переживайте так. Все с вашим другом нормально. Наш доктор осмотрел его тогда и не нашел ничего страшного, иначе так просто бы не отпустил.
— А с памятью у него никаких не было проблем?
— С памятью? — озадаченно переспросила она. — Вы знаете, было что-то такое. Он, когда очнулся, долго не мог понять, кто он и где находиться. Но потом появился господин Морт, и мистер Миллер очень быстро пришел в норму. Конечно, я бы не стала отпускать его так быстро, но доктор Томлинсон убедился, что мистер Миллер вполне здоров, а никаких тревожных симптомов не осталось. Да и господин Морт клятвенно пообещал, что будет следить за его состоянием и чуть что, сразу вернет сюда.
Несмотря на заверения сестры Макферсон, я недовольно покачала головой. Да уж, и это называется «не нашел ничего страшного». Будто осматривал не врач, а дилетант какой-то. Да наш семейный доктор силком бы уложил такого пациента в больницу и лично бы проследил, как тот лечится. А здесь — встал и ушел. И снова мелькает этот мэр. Подозрения в его причастности переросли в стойкую уверенность.
— Вы так беспокоитесь о своем друге… — протянула вдруг медсестра.
— Это плохо? — нахмурилась я.
— Нет, что вы. Наоборот. Мистеру Миллеру очень повезло. Не то, что этому бедолаге, — она махнула головой в сторону палаты, возле которой мы стояли.
Сквозь большое стекло в двери я рассмотрела небольшую одноместную палату, где на узкой койке лежал какой-то мужчина.
— А что с ним?
— Опухоль, — вздохнула женщина, — ему пара дней осталась, не больше. Да вот только мучается он больше не от болезни, а от тоски.
— От тоски? — тихо переспросила я.
— Да, Он женился полгода назад на девице, на тридцать лет его моложе.
Влюбился как мальчишка, на руках ее носил, подарками осыпал. Вы не смотрите, что возраст, такого заботливого мужчину сейчас редко найдешь. А потом заболел. И стало понятно, что этой даме нужны только его деньги.
— Она его бросила?
— Бросила, — грустно кивнула Дебора. — Он зовет ее постоянно. Умоляет, чтобы мы позвонили и попросили ее прийти. Каждое утро, как только просыпается, спрашивает, не пришла ли его Маргарет.
— А она что? Вы не нашли ее?
— А ей плевать, — женщина сжала кулаки в бессильной ярости, — ни разу даже и не навестила. Сколько раз мы ей звонили, так она сначала просто слушала и говорила, что некогда, а потом заявила, что мы ее достали. И попросила больше вообще не надоедать. А ведь он ее так любит…
— Очень грустная история, — пробормотала я.
— Да уж. Так что ваш друг — счастливчик. Ладно, пойду я. А то и так с вами заболталась.
— Спасибо, — ответила я невпопад, и Дебора ушла.
А я стояла и рассеянно рассматривала несчастного пациента. Потом, поддавшись какому-то странному наитию, толкнула дверь и тихонько вошла внутрь.
Лежащий на койке мужчина был очень плох. Если бы не вздымающаяся от дыхания грудь, можно было бы принять его за мертвеца. Сероватая восковая кожа, темные круги под глубоко запавшими глазами, тонкие потрескавшиеся губы. Да, он умирал.
— Маргарет, это ты? — хрипло прошептал мужчина и скользнул по мне пустым невидящим взглядом. Он был совершенно слеп.
А ведь и правда ждет. Ждет и надеется до последнего, не веря, что любимый человек мог предать. Что могла легко вычеркнуть из жизни та, к чьим ногам он положил всего себя.
— Да, это я, — в его голосе было столько надежды, что я просто не могла ответить по-другому.
— Ты пришла, — выдохнул он облегченно и слабо улыбнулся, — наконец-то ты пришла.
— Пришла, — тихо шепнула я и, присев на край кровати, осторожно взяла его за тонкую, иссушенную болезнью руку. — Прости, что так долго.
— Это ничего. Главное, что сейчас ты рядом. Ты же побудешь со мной? — спросил он умоляюще.
— Конечно, — я легонько погладила узловатые пальцы. — Я здесь. Ты просто ничего не бойся.
— Спой мне, Маргарет, — попросил он еле слышно, — мне так нравится слушать твой голос. А я посплю немного.
Неожиданная просьба. Но пусть так, может быть это его последняя радость в жизни. Я прикрыла глаза, вспоминая нужные слова, а потом тихо-тихо запела:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ты мигай, звезда ночная,
Где ты, кто ты — я не знаю.
Высоко ты надо мной,
Как алмаз во тьме ночной.
Я напевала старую колыбельную, стараясь, чтобы голос не дрожал очень сильно, и смотрела, как медленно расслабляется лицо мужчины. Тихая песня разливалась по палате, отгораживая ее обитателя от больничного шума и суеты, прогоняя боль и усталость. Хотелось верить, что сейчас умирающему на память приходит то, что когда-то делало его счастливым.
Только солнышко зайдет,
Тьма на землю упадет, -
Ты появишься, сияя.
Так мигай, звезда ночная.
— Как хорошо, Маргарет, — голос, больше похожий на шелест опадающих листьев.
Тот, кто ночь в пути проводит.
Знаю, глаз с тебя не сводит:
Он бы сбился и пропал,
Если б свет твой не сиял.
В темном небе ты не спишь,
Ты в окно ко мне глядишь,
Бодрых глаз не закрываешь,
Видно, солнце поджидаешь.
Эти ясные лучи
Светят путнику в ночи.
Кто ты, где ты — я не знаю,
Но мигай, звезда ночная.
Twinkle, twinkle, little star — Пер. О. Седаковой
Последние слова я пропела почти про себя, едва не захлебываясь от текущих по щекам слез. А мужчина улыбался. Такой легкой, светлой и удивительно умиротворенной улыбкой. Улыбкой человека, который умер, обретя долгожданный покой.
Я осторожно переложила его руку на одеяло и шепнула:
— Спи спокойно.
Потом утерла мокрые щеки и вышла прочь. Внутри бушевала смесь боли, обиды и ярости. Как же я злилась на неведомую Маргарет. Ей преподнесли величайший дар — настоящую искреннюю любовь, а она растоптала его, как ненужный обрывок бумаги. И отказалась подарить умирающему даже каплю своего внимания. Да, я обманула мужчину. Но совсем не жалею о том, что сделала. Эта маленькая ложь сделала его последние минуты счастливыми.
Он так верил в свою любовь, даже будучи на грани смерти. И я должна верить, ведь я-то жива, я могу и буду бороться. Что бы ни замыслили Морты, сделаю все, но разрушу их планы и верну любимого.
Полная злой решимости, зашла домой за карандашами и направилась к своей клиентке. Сегодня Аннабель Морт снова была готова меня принять. Но, как ни странно, дверь мне открыл сам господин мэр.
— Добрый день, — поздоровалась я, надеясь, что моя улыбка вышла не слишком мрачной. Тяжелая ночь, тяжелое утро, и теперь еще и этот пугающий человек.
— Добрый день, Вивиан, — усмехнулся тот, впуская меня в дом.
Мэр снова подхватил меня под руку и неторопливо повел в сторону гостиной.
— Ани подойдет через десять минут, поэтому я развлеку вас, чтобы вы не скучали.
— Это очень любезно с вашей стороны, — промямлила я, даже не стараясь изобразить энтузиазм.
— Как вам город, Вивиан? Все здесь нравится?
— Да, — соврала я, — все замечательно. Очень тихое и спокойное место. Отлично подходит… чтобы привести мысли в порядок.
— Вы уже успели познакомиться здесь с кем-нибудь?
— С соседкой. Возможно, вы знакомы с ней. Августа Лоусон — чудесная женщина.
— Да, я ее знаю. Так значит, вы живете на Ивовой улице? — задумчиво протянул мэр.
— Да, — кивнула, от всей души надеясь, что ему не придет в голову поинтересоваться, а по какому это праву я там вообще живу.
— Не помню, чтобы там был свободный дом, приспособленный для жилья.
— Ну-у, мне ведь многого не надо, — протянула я неопределённо.
Нужно срочно перевести тему. А то ведь так и не узнала, кто вообще такой этот мистер Муркок, жилище которого я заняла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Вивиан, такой очаровательной молодой девушке не дело ютиться в какой-нибудь хибаре. Вы вполне можете пожить у нас. Здесь достаточно свободных комнат, — ошарашил вдруг мэр.
— Это очень заманчиво, но я не хочу вас стеснять, — ответила я, затолкав удивление куда подальше.
