Местность мертвая, я чувствовал себя в самом деле как на другой планете, когда вернулся в личину человека и с сильно стучащим сердцем двинулся к мрачно зияющему входу.
Сам пик похож на мрачный храм каннибалов или чего-то очень темного и недоброго. В ночи он смотрится особенно зловеще, и чем ближе я подходил ко входу, тем учащеннее стучало сердце. В груди страх и желание повернуться и бежать отсюда сломя голову.
Перед самым черным зевом, что выглядит как вход в могилу, я создал шарик света и послал впереди себя. Тот через пару секунд погас, я очутился в черной вязкой тьме, даже мои глаза не адаптируются моментально.
Наконец, когда стал видеть как в темных сумерках, я наклонил голову и вошел под своды храма. Тот в самом деле под тяжестью веков погружается в твердую землю, как в вязкое болото, и скоро придет час, когда скроется даже его заостренный верх.
С детства не мог понять, почему древние города обязательно раскапывают, словно их кто-то нарочито зарывает, или почему кости динозавров находят на большой глубине, словно для этих погибших от озоновых дыр или чего-то еще гигантов кто-то старательно рыл могилы, но теперь вот вижу, как это происходит.
Рядом пронзительно каркнул огромный, как гриф, черный ворон, неотличимый от тьмы. Я от неожиданности шарахнулся в другую сторону и, налетев на груду камней, упал и перекатился через голову, где и остался лежать, прислушиваясь к звукам.
Ворон потоптался на месте, я слышал по скрипению острых когтей по камню, сухо шелестнули огромные маховые перья, это сложил крылья, улетать не собирается…
— Чтоб тебя, — прошептал я в злобном бессилии, — а еще мудрая птица…
И все-таки хоть какая-то жизнь, а мудрые тоже любят поприкалываться над невеждами или просто гаркнуть над ухом «Беги!» и смотреть, как перепуганная жертва несется сломя голову, натыкаясь в темноте на стены и выступы.
Я осторожно прошел по узкому проходу к довольно просторному залу. Под дальней от меня стеной высится черный трон, а на нем сидит мужчина с черным лицом и длинными седыми волосами. По его позе видно, что вот так восседает едва ли не века, и это ему не доставляет неудобств, расположился с комфортом, ноги твердо стоят на ступеньке из черного гранита, руки на широких подлокотниках лежат свободно и властно.
Я подсознательно ждал, что трон будет из человеческих черепов или чего-то не менее отвратительного, однако тот вырублен целиком из солидного черного гранита, никаких украшений, все солидно и весомо.
— Хорошая ночка, — сказал я, — правда?.. Приветствую, Хранитель.
Он вперил в меня взгляд мертвых глаз.
— Зачем пришел?
Голос его прозвучал скрежещуще, словно мельничные жернова работают без зерна, истирая друг друга.
Я постарался ответить, несмотря на мой вздрагивающий голос, как можно проще и беспечнее:
— Мне нужно оружие. Самое мощное оружие. Но если не найдется, то согласен и на доспехи.
Он проскрипел с мрачным удовлетворением:
— В мире много оружия. Это хорошо. У кого в руках топор, тому все люди кажутся поленьями.
— Нет, — сказал я, — у меня мечей и топоров полно. Как и арбалетов. Мне нужно самое мощное оружие Тьмы. Хотя нет, все-таки лучше доспехи.
— Так что же, — переспросил он тем же неприятным голосом, — оружие или доспехи?
— Все хочется, — признался я. — Такой вот я загребатель и покорятель, а еще обожаю убивать и грабить. Но если выбор или — или, то, наверное, доспехи.
Он спросил настолько скрежещуще, что я едва разобрал слова:
— Зачем тебе доспехи?.. У тебя, как вижу, доспех лучше и не бывает…
— Некто, — ответил я с жаром, — настолько свят, что его не берет никакое оружие, созданное человеком, гномами или эльфами! А всякие там кобольды и фэйри ковать его не могут.
Он медленно кивнул.
— Не умеют. А жаль, верно? Вот была бы потеха, если бы еще их оружие тоже хлынуло в мир.
Я постарался улыбнуться хищно, как волк при виде стада жирных, откормленных овец.
— Верно сказано!
Он вроде бы чуть улыбнулся, хотя замороженное лицо осталось таким же, только взгляд стал еще острее.
— А сумеешь ли ты с ним справиться?
Я постарался улыбнуться еще зловещее.
— Я?
Он хмыкнул.
— Видишь, вон там гора костей?.. Это все, что осталось от героев, приходивших за этим оружием, способным сокрушить империи. От лучших из них.
— А что с теми, что попроще?
Он поморщился.
— Те просто сразу в пыль. Никто из них не был достаточно… достаточно готовым взять в руки такую мощь.
У меня душа затряслась, как овечий хвост, но ответил я уверенно и нагло:
— Тьма и так переполняет меня, что мне грозит? Я готов.
Не поднимаясь и даже не поворачивая головы, он медленно, словно двигаясь в густом клее, указал пальцем влево.
— Смотри, вон там плащ Каина.
Я спросил осторожно:
— Он чем-то… хорош?.. А то ведь был парнишка простым скотоводом, какой там у него был плащ…
Он кивнул.
— Верно. Если бы о Каине забыли, это и осталось бы простым плащом. Но чем чаще о Каине вспоминают, тем большей мощью наполняются все вещи, которыми он пользовался. Тот, кто вот это набросит на свои плечи, обретет неслыханную мощь… однако даже для того, чтобы дотронуться до него, мало быть потомком Каина.
— А что надо еще? — спросил я тихонько.
— Надо быть и по духу, — проскрежетал он, на его мертвом лице проступила такая же мертвая улыбка. — Так что дерзай… а я посмотрю, быстрой ли будет твоя смерть…
Возможно, он хранитель не только наследия Каина, но сейчас я видел только этот черный плащ со странно туманными краями. Это наследие лежит крайне небрежно на большой плите, словно некто сбросил его на ходу и отправился обедать.
Террос, сказал я мысленно, мы сейчас возьмем самое мощное оружие на свете. Возрадуйся! А потом убьем бессмертного, чего раньше никогда и никому… Тебе это понравится.
Жар начал разрастаться во внутренностях, я напрягся, удерживая боль. Террос был огненным богом, мог сжигать целые города, а после заточения выбрался из темницы, использовав пробуждающийся вулкан. Потому сейчас, когда он просыпается по моему зову, я чувствую, как неистовое пламя уже лижет мои внутренности.
— Террос, — сказал я шепотом, — давай… давай, соберись. Нам отдадут то, чем мы сможем убить бессмертного!
Жар начал сжигать внутренности так, что я готов был взвыть во весь голос, и лишь тогда я, шатаясь и стараясь удержаться на ногах, взял черный плащ…
…нет, только коснулся, и волна неистового холода прокатилась от кончиков пальцев по руке, заморозила внутренности и ударилась о встречную стену жара от Терроса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
