каждом мониторе высвечивалось изображение определённого участка территории, тоннеля или бункера. На одном из экранов путешественники узнали обсерваторию, на другом лабораторию клонирования, дальше – технический цех и зал артефактов. В глаза сразу бросались цепочки следов, оставленные их обувью. В дублирующих помещениях следов, по понятным причинам не было, там было всё так же пусто и безжизненно.
—Здесь всё ясно, —констатировал профессор. – Это первый этаж, где мы уже имели честь с вами побывать. Давайте посмотрим изображения других этажей. Сможешь, Павел?
—Извольте. Только мне бы лучше в радиопередатчиках покопаться, пока вы тут будете смотреть. Многое мне в этих стационарных приёмниках непонятно, и потребуется какое-то время для их освоения.
—Хорошо. Убедил. Иди к приёмникам и настрой какой-нибудь из них на «Мирный» или ледокол. А мы пока тут поколдуем. Ваня, ты ищи свой склад с продовольствием, а ты, Андрей – анабиозный зал.
Сын полка пискнул от удовольствия и клюнул Якута в ботинок.
Через минуту Павел увидел кое-что интересное и позвал начальника.
—Смотрите, —показал он на монитор. – Я так понимаю, что во всех тоннелях, бункерах и там, наверху среди льдов есть спрятанные от глаз камеры наблюдения, так? Тогда возникает вопрос: отчего мы их ни разу не заметили? Из этого вопроса, впрочем, возникает ещё больший вопрос: ОТКУДА? Откуда в сороковых годах присутствовала система видеонаблюдения в режиме онлайн, если данная технология только-только развивается в наших с вами девяностых годах, и то, только пока в Японии. – Павел развёл руками. – Выходит, что Гитлер и его физики с инженерами «переплюнули» весь научный мир того времени? А как же Эйнштейн, Нильс Бор. Тесла, наконец?
—Не могу уловить, причём тут Эйнштейн и камеры видеонаблюдения? Он занимался совсем в иной области. Ты, похоже, слегка переутомился, Паша. Не можешь смириться, что Третий рейх загодя, опережая всех и вся, умудрился создать исполинские рефлекторные телескопы, летающие диски, лазер и следящую систему видеонаблюдения? Да ещё и в режиме онлайн? Остынь, пожалуйста. Не забывай ещё о клонировании, криогенную заморозку и прочие великие, не побоюсь этого слова, открытия, которые нам ещё только предстоит увидеть. О ядерном реакторе помнишь? Если ты так реагируешь на камеры видеонаблюдения, то, представляю, что будет с тобой, когда мы спустимся на четвёртый этаж под землю.
Павел виновато развёл руками:
—Уму непостижимо, чем они тут занимались и чего достигли… —Затем сел в кресло перед целым комплексом приёмников, надел наушники и принялся вращать верньеры раций, в надежде поймать нужную волну станции «Мирный» или ледокола «Академик Фёдоров».
—Я тоже нашёл! —крикнул Якут, глазея на один из десятков мониторов. – Утром пойдём, однако. Нужно продуктами запастись. Тут десять гастрономов можно расположить – столько тушёнки и консервов на полках!
Виктор Иванович подошёл ближе. На остальных мониторах были видны застывшие изображения остальных помещений и бункеров, однако именно этот бросался сразу в глаза – в нём ещё не было следов, оставляемых путешественниками на пыльном полу при прохождении того или иного блока.
Камер, очевидно, было две, и располагались они под потолком, диагонально друг от друга, перекрывая своим обзором всю площадь помещения. Как потом заметят путешественники, в остальных залах так же были задействованы не по одной, а сразу по несколько дублирующих камер, показывая панораму с разных ракурсов. Здесь, в Пульте Управления на каждое помещение приходилось по два монитора, а в обсерватории и зале артефактов и вовсе по три – всё зависело от площади бункеров. Якут стоял как раз перед одним из них, показывающего изображение внутреннего помещения склада с продуктами.
Второй этаж с анабиозным залом и помещениями для отдыха представлял интерес пока только для профессора – Андрей отвлёкся на другой монитор, на котором было видно внутреннее убранство столовых и кухонных подсобок. Были мониторы с изображениями библиотек, спортивных залов, бассейнов, блоков карантина с обеих сторон подземной базы.
Виктор Иванович был ещё под впечатлениями от недавно пройденного ими зала артефактов и не внимал пока просьбам Якута спуститься вниз, зато сам оленевод при поддержке голодного Сына полка думал по-иному: нужно добраться до склада с продовольствием, и причём, не оттягивая это приятное сердцу посещение до утра. Пусть Андрей готовит на спиртовке ужин, Павел с профессором пусть обследуют радиоузел, а он, Якут, однако успеет спуститься вниз, набрать всяких консервов – мясных, рыбных, ананасовых, тех же сарделек в банках, соков с мякотью, сигарет опять же… Они ему ещё спасибо скажут, когда он вернётся. Представит им через полчаса такой ужин! —что позавидует любой французский ресторан —там, на материке. И пусть они только попробуют сказать, что он не для них старался! Это сейчас они заняты, а поесть захотят с минуты на минуту. Да.
С этими мыслями Якут незаметно для всех отделился от группы, и пока те изучали помещения на мониторах, быстро прошёл к кабине лифта, бесцеремонно бросив своего лапчатого друга у ближайшего кресла. Сын полка, было, ринулся за своим кормильцем, но, видимо передумав, возвратился к Андрею, который в это время разглядывал в монитор зал анабиоза.
Якут даже обрадовался: никто ничего не заметил, все были заняты своими делами, и он нажал кнопку.
Лифт почему-то стоял как раз на нужном ему этаже. Двери бесшумно открылись и…
Как вскоре выяснится, этот спонтанный шаг – пробраться в склад продуктов, не предупредив своих товарищей, – перестроит в дальнейшем весь сюжет данного произведения. Нельзя…
Нельзя! – не посоветовавшись со своими друзьями – взять вот просто так, и уйти или уехать вниз лабиринта.
№ 9.
Андрей, ближе всех стоявший к шахте лифта, услышав слабый шум закрывающихся дверей, только пожал плечами и погладил пингвина по голове.
—Якут, шельмец, всё-таки не удержался? – спросил профессор с дальнего конца зала.
—Наверное. Не выдержала душа поэта, но каков пройдоха! Хоть бы предупредил, мы бы ему коньячка заказали. – Андрей вышел в середину зала и остановился возле квадратной стеклянной будки, уходящей вверх до самого потолка. Павел продолжал колдовать с радиоаппаратурой и, собственно говоря, даже не заметил отсутствие напарника, углубившись в прослушивание радиоволн эфира.
Будка имела ровные пропорциональные, прозрачные со всех сторон бока, высотой около восьми метров, а в длину и ширину примерно в два раза больше. Внутри будки, как в современном офисе находились кресла, столы, и она делилась на ровные четыре части такими же прозрачными перегородками. Над будкой висела надпись: «Ferbindungsschtab» —такая же красочная, как и при входе, такая
