— О Господи…
Она сделала глубокий вдох и покачнулась, я решил, что сейчас она свалится со скамьи. Но Рита тут же опять вздохнула, описала головой полукруг и открыла глаза.
— Например, конфискат, — осторожно произнесла она. — Старые дома. Дома, которые заложены, но не выкуплены.
Она странно улыбнулась, порывисто повернулась и снова согнулась над своим бокалом. На сей раз Рита его опорожнила.
Я задумался над услышанным, по крайней мере над тем, что, как мне показалось, я услышал. В южной Флориде действительно было полно дешевой недвижимости. Хотя официально во всех остальных местах экономика шла в гору, огромное количество жителей Майами переусердствовали с закладными; многие просто удирали, оставив банку ничего не стоящие бумаги заодно с домом, за который приходилось платить огромные деньги. Очень часто банки, в свою очередь, поспешно сбывали недвижимость за бесценок.
Я хорошо это знал, хотя и в общих чертах, но относился к этому без особого интереса. В последнее время заложенные и перезаложенные дома стали излюбленной темой разговоров, совсем как погода. Все говорили о закладных, а СМИ полнились историями, обсуждениями и строгими предупреждениями. Более того, мой родной брат Брайан на работе имел дело с этим самым явлением.
Но для перехода от теоретических сведений о закладных к извлечению личной пользы из ситуации нужно было немного отдышаться. Мне нравилось жить в нашем доме, ради которого я уже отказался от своей уютной квартирки. Переезжать трудно, неуютно, неудобно, и никто не гарантирует, что новый дом окажется лучше, особенно если прежние жильцы покинули его в отчаянии и гневе. Вдруг там будут дыры в крыше, выдранная с корнем проводка или, на худой конец, плохая карма, с которой нам придется разбираться?
Но опять-таки Лили-Энн доказала, что видит окружающий мир яснее и проницательнее, чем ее тупоголовый папаша. Пока я сражался с мыслями о закладных, о переезде, о личных неудобствах, она перешла к самой сути вопроса с необыкновенной интуицией, недвусмысленно и неотразимо. Она трижды брыкнула маленькими сильными ножками и сказала:
— Па-па-па. Па.
И, словно подчеркивая свои слова, вытянула ручку и дернула меня за ухо.
Я посмотрел на малютку дочь и решился.
— Ты права, — согласился я. — Ты заслужила отдельную комнату.
Я повернулся к Рите, чтобы огласить решение, но та сидела, навалившись грудью на край стола, с закрытыми глазами и открытым ртом. Ее голова слегка покачивалась, стиснутые руки лежали на коленях.
— Рита, — окликнул я.
Она рывком выпрямилась и широко открыла глаза.
— О Господи, ты меня напугал.
— Прости, — сказал я. — Так что насчет дома?
— Ах да. — Рита нахмурилась. — Брайан говорит… надеюсь, ты не возражаешь… — Вид у нее был немного виноватый. — Я сначала посоветовалась с ним. Поскольку ты знаешь, у него такая работа… — Рита снова помахала рукой и ударилась о край стола. — Ой.
— Так, — продолжил я успокаивающе и одобрительно. — Ты поговорила с Брайаном. Это хорошо.
— Да, — подтвердила она. — Очень хорошо. Брайан знает, что пррс… происходит. В плане домов. Сейчас.
— Да, знает.
— Он нам поможет. Найти… найти…
— Найти новый дом, — подсказал я.
Рита медленно покачала головой и закрыла глаза. Я подождал, но продолжения не последовало.
— Прости, — наконец выдавила она очень тихо. — По-моему, мне нужно лечь.
Рита поднялась. Пустой бокал упал наземь, и ножка откололась, но Рита не заметила этого. Она постояла, слегка пошатываясь, и побрела в дом.
— Ну ладно, — сказал я Лили-Энн. — Значит, мы переезжаем.
Лили-Энн подпрыгнула.
— Па, — решительно ответила она.
Я встал и понес ее в дом. Судя по всему, сегодня вечером предстояла-таки пицца.
Глава 10
На следующее утро, когда я приехал на работу, на столе меня ждал медицинский отчет из лаборатории. Я быстро просмотрел его, понял, о чем там говорится, сел и перечитал с неподдельным интересом. Это были результаты вскрытия; если отбросить профессиональный жаргон, в отчете перечислялись некоторые весьма интересные факты. Трупные пятна говорили о том, что в течение нескольких часов после смерти офицер Гюнтер лежал ничком. Я вспомнил: тело обнаружили возле Факела дружбы лицом вверх. Возможно, маньяк убил Понтера днем и где-то прятал труп, пока не стемнело. А ночью в нем вдруг пробудились дружеские чувства, и он отвез жертву к Факелу дружбы.
На нескольких страницах описывались обширные повреждения различных органов Понтера; картина, в общем, получалась та же самая, что и у погибшего Клейна. Медэксперты, разумеется, не выдвигали никаких гипотез — это было бы непрофессионально и, наверное, чересчур любезно с их стороны. Но они все-таки констатировали: повреждения нанесены, судя по всему, стальным предметом с гладкой продолговатой поверхностью размером примерно с игральную карту, то есть, на мой взгляд, чем-то вроде большого молотка.
Опять же состояние внутренних органов подтверждало то, о чем намекала кожа. Маньяк старался не убить Понтера раньше времени, дробя кости в его теле тщательно, обдуманно и жестоко. Далеко не самый приятный способ умереть. Хотя, честно говоря, не знаю ни одного приятного способа, в любом случае я к ним не прибегал. Впрочем, я их и не искал — если смерть будет легкой, то в чем же прелесть?
Я листал отчет, пока не нашел страницу, выделенную флуоресцирующим желтым маркером. Там перечислялось содержимое желудка Понтера, и половина списка также была подчеркнута ярко-желтым — несомненно, рукой Деборы. Я прочел список и даже без помощи маркера нашел самое важное. Среди прочих гадостей, циркулирующих по его кишкам, у Понтера оказалось нечто, содержащее кукурузную муку, салат, говяжий фарш и разные специи, преимущественно перец чили и тмин.
Иными словами, перед смертью Гюнтер съел тако. Как и Клейн. Оставалось надеяться, что они были вкусные.
Я едва закончил читать, как на столе зазвонил телефон. Мобилизовав свою могучую психическую мощь и провидческие способности, я понял, что это, вероятнее всего, Дебора. Но на всякий случай, взяв трубку, сказал:
— Морган слушает.
— Ты прочитал отчет? — спросила Дебора.
— Только что закончил.
— Никуда не уходи, я сейчас приду.
Через две минуты она появилась в кабинете с копией отчета.
— Что скажешь? — поинтересовалась она, садясь в кресло и обмахиваясь страницами.
— Стиль мне не нравится, — заметил я. — И сюжет кажется слишком уж знакомым.
— Не строй из себя идиота, — посоветовала Дебора. — Через полчаса у меня брифинг, и я должна буду хоть что-нибудь сказать.
Я с легким раздражением посмотрел на сестру. Я хорошо знал, что Дебора, способная утихомирить разъяренную, ощетинившуюся оружием толпу накокаиненных ковбоев и шпынять здоровенных копов, вдвое превосходивших ее по размерам, совершенно терялась, когда приходилось выступать перед аудиторией, состоящей из более чем трех слушателей. Было приятно, даже трогательно время от времени видеть сестру робкой. Но ее панический страх сцены сделался некоторым образом моей проблемой, и я всегда писал Деборе текст выступления — абсолютно неблагодарный труд, поскольку она все равно тряслась, независимо от того, сколько гениальных строк я придумывал.
Однако она, в конце концов, проделала долгий путь до моего кабинета и вежливо, на свой лад, попросила, поэтому я должен был помочь, хотя и против воли.
— Так, — констатировал я, размышляя вслух. — Значит, подпадает под ту же схему. Все кости переломаны. Плюс тако.
— Это я поняла, — огрызнулась Дебора. — Дальше, Деке.
— Интересен интервал между убийствами, — продолжил я. — Две недели.
Она хлопнула глазами и уставилась на меня.
— Это что-нибудь значит?
— Несомненно, — ответил я.
— Что? — немедленно спросила сестра.
— Понятия не имею, — сказал я и добавил, прежде чем она успела дотянуться и врезать мне: — Но и различия тоже наверняка значимы.
— Да, конечно, — задумчиво отозвалась Дебора. — Понтер — патрульный, Клейн — детектив. Клейна бросили в машине, Гюнтера возле додбаного Факела. Его привезли на лодке. Но почему?
— И почему все остальное совпадает? — ввернул я.
Сестра недоуменно взглянула на меня.
— Modus operandi[10] тот же самый. И оба убитых — копы. Но почему именно эти конкретные копы? Что в них подпадает под шаблон убийцы?
Деб нетерпеливо покачала головой.
— Мне, честно говоря, плевать на психологические тонкости. Я должна поймать чокнутого ублюдка.
Я мог бы заметить: вернейший способ поймать чокнутого ублюдка — это понять, что именно сделало его чокнутым ублюдком. Но я усомнился в способности Деборы сейчас оценить мои слова. И потом, основываясь на многолетнем опыте, я вправе утверждать: поймать убийцу, как правило, помогает чистое везение. Конечно, не следует говорить этого вслух, особенно выступая в вечерних новостях. Нужно казаться серьезным и упомянуть о терпении и тщательном расследовании. Поэтому я спросил:
