Рассказ Номи занимал мои мысли всю оставшуюся часть дня. Гленн вскоре вернулся, но так и не подошел ко мне, а перед обедом сел в свой автомобиль и уехал из дома.
Мы сели за стол без него, и его пустой стул служил мне упреком, напоминая о том, как глупо питать несбыточные надежды.
Номи снова надела свое длинное серое платье и уложила волосы в вечернюю прическу. На этот раз за столом прислуживала домоправительница миссис Диксон. За обедом все обсуждали посторонние темы и никто из присутствующих не говорил о работе Гленна.
Номи затронула тему о судьбе озера и планах Макинтайров по его застройке, и Гленда горячо высказалась против этого. Колтон выслушал дочь молча. Он выглядел очень представительным, сидя во главе стола. Свет свечей отбрасывал серебристый отблеск на его седые волосы и отражался в глазах, которые неотвязно наблюдали за мной. Такое пристальное внимание к моей персоне было даже неприятно. Когда Гленда закончила свою гневную тираду об озере, Колтон заговорил безо всякой враждебности, и я отметила, что еще ни разу не видела, чтобы этот человек утратил самообладание, проявил досаду или раздражение.
— Я много думал об этом во время своего отсутствия, и принял окончательное решение — продать Пандоре ту часть земли, на которую она претендует. Я слишком мало бываю дома, чтобы придавать какое-то значение тому, что происходит за озером, и уверен, что Номи это также не беспокоит. Вы с братом, дорогая Гленда, большую часть времени проводите в городе, так что «Высокие башни» нужны вам только для отдыха. Поэтому земли находятся в запустении, а это неправильно: их надо использовать. Так что я считаю самым разумным получить вместо них деньги.
Гленда положила вилку и изумленно уставилась на отца. Сегодня вечером она выглядела очень красивой в коричневом кружевном платье, оттеняющем красноватый блеск ее волос и придающем матовый оттенок коже.
— Мы с Гленном не позволим тебе продать землю, — заявила она.
Указательным пальцем левой руки она потерла левую бровь. Этот жест я не раз замечала у нее, когда она нервничала.
Колтон холодно посмотрел на дочь.
— И каким же образом вы собираетесь меня остановить?
Она, бесстрашно глядя ему в глаза, ответила:
— Ты не можешь позволить погубить это озеро, Колтон! Чудовищный ящик, который построила Пандора, и так достаточно его изуродовал. Если ты уступишь ей, здесь будет шум и хаос, а безобразные маленькие домишки вырастут у самой воды. Дикие животные покинут леса, и чудесному уголку девственной природы придет конец.
— Ты имеешь в виду тех животных, которых еще не успела убить? — сухо поинтересовался Колтон.
Между ними возникло внезапное напряжение. Столкновение двух сильных характеров настолько наэлектризовало атмосферу, что, казалось, в воздухе сейчас начнут проскакивать искры.
Гленда опустила глаза на свои сильные длинные пальцы, такие же, как у брата.
— В природе должен быть баланс, — сказала она более мирно. — Но дело не в этом.
— Да, на этот счет существует несколько точек зрения, — согласился ее отец. — И я не могу позволить себе совершить непоправимую ошибку. Номи, а что думаешь об этом ты?
— Мое мнение не имеет никакого значения, — ответила та. — Меня интересует только одно. Если, продав землю на той стороне, ты снесешь «Высокие башни», мне придется переехать жить в другое место.
— Этот дом всегда будет твоим, Номи, и ты это прекрасно знаешь, — Колтон отвесил изящный поклон в ее сторону. — А что скажет наша новобрачная? Что вы думаете по этому поводу, Дина?
Мне вовсе не хотелось оказаться вовлеченной в спор между ними.
— Серые камни выглядят прелестным, достаточно уединенным местом, но для меня важно только мнение Гленна. Я ему уже сказала, что если он сможет работать здесь, то мы останемся в «Высоких башнях». Думаю, он устал от городской жизни.
— Это просто смешно! — воскликнула Гленда. — Конечно, он не сможет здесь работать. Мы все давно убедились в этом. Он только снова разобьет себе сердце, если сделает очередную неудачную попытку. Но в любом случае, останется он здесь или нет, ему неприятно будет видеть на озере эти домики.
Я взяла в руки бокал вина, чтобы они не увидели, как дрожат мои пальцы и, стараясь не повышать голос, произнесла:
— Мне кажется, еще рано делать такие выводы. Вы еще не дали ему возможность проявить себя. Он только начал работать и обязательно найдет свой путь. Я уверена в этом!
Колтон бросил на меня взгляд, который говорил, что я питаю напрасные иллюзии.
Гленда засмеялась.
— Ты думаешь, я не знаю своего брата?
Я увидела презрение в ее глазах, но, не дрогнув, встретила этот взгляд.
— А вам не приходило в голову, что за время вашей разлуки он мог измениться?
— И поводом к этим переменам послужила женитьба на тебе? — резко спросила она.
Колтон, сидевший справа от меня, взял мою руку и крепко пожал.
— Что ж, от всей души желаю вам успеха, юная Дина! Все-таки в вас есть что-то от викингов, несмотря на хрупкое сложение, напоминающее дрезденскую статуэтку. Но если вы собираетесь выступать против сестры Гленна, вам следует быть осторожной. У моего прекрасного леопарда имеются острые коготки.
Гленда явно обиделась, но при этом она больше не напоминала надувшегося ребенка, как раньше. На этот раз в ее поведении чувствовалась угроза. До окончания обеда я не раз ловила на себе ее тайные взгляды и понимала, что она вынашивает какой-то план. Но я не испытывала беспокойства по этому поводу. Сейчас меня интересовал только Гленн.
После обеда все расположились в гостиной перед камином с изящными маленькими чашечками кофе в руках, но я предпочла побродить по дому. На сегодня с меня было достаточно компании Чандлеров. Мне необходимо было отвлечься, и я решила пройти в библиотеку и поискать какую-нибудь интересную книгу.
Я вошла в небольшую заполненную книгами комнату и включила верхний свет. Здесь было мало мебели — только массивный письменный стол с красным кожаным креслом, большой удобный диван и маленький столик с графином и бокалами. Судя по всему, Колтон Чандлер собрал большую коллекцию книг, многие из которых были известными работами по искусствоведению. Я с воодушевлением подошла к полкам.
Просмотрев длинные ряды корешков, я обнаружила, что они расставлены в алфавитном порядке. Среди книг на букву «М» я с изумлением нашла несколько работ Трента Макинтайра. Одна из них была посвящена Бруксу, и я вспомнила, что именно этот известный литературовед увлек Трента, удачливого репортера, на поприще писателя-мемуариста, которое впоследствии принесло ему громкий успех. Был здесь и томик, посвященный Брету Гарту. Трент работал над материалами к этой книге, когда приезжал в Калифорнию повидаться с моим отцом. Этот визит и навел его на мысль написать книгу коротких очерков, посвященную великим американским учителям, в число которых был включен и Джон Блейк. Трент тогда гостил у нас около месяца, и все это время вел беседы с моим отцом, делая заметки, которые позже использовал для своей книги.
Небольшой коричневый томик сам выпал мне в руки, словно хотел, чтобы я выбрала именно его, и раскрылся на той самой главе, которую я хотела найти. Эти страницы были посвящены доктору Джону Блейку.
Я забралась на огромный диван, свернулась калачиком, чуть не утонув в его мягких подушках, и начала читать. Многие говорили мне, что эта глава — лучшая в книге, и я знала, что стало тому причиной.
Трент Макинтайр в молодости был учеником моего отца, но с течением времени их отношения стали дружескими. Именно Джон Блейк благословил Трента стать писателем, и тот часто приезжал к нам в Калифорнию навещать своего учителя и друга. Он любил моего отца. А я любила Трента. То, что он оставил на востоке жену, то, что у него был сын, не имело никакого значения для влюбленной шестнадцатилетней девушки, которая не просила ничего для себя. Я не ожидала, что Трент заметит меня и примет всерьез. Я только хотела поклоняться ему на расстоянии, что и делала в течение месяца, пока с моим отцом не случился удар.
Именно Трент нашел его в кабинете. Отец лежал головой на столе и как будто спал. Он умер тихо, его сердце просто остановилось. Позади у него была полноценная, счастливая жизнь.
После похорон моя мать — о, куда подевалась ее стойкость викингов! — была в таком ужасном состоянии, что врачам пришлось прописать ей седативные препараты и приставить сиделку. Потом ухаживать за ней приехала сестра.
Но до самого приезда тетушки Трент взял заботу о нас на себя. Он организовал лечение матери и, понимая, насколько мне тяжело и одиноко, много времени проводил со мной.
Стремясь избавиться от этих мыслей, я решительно уставилась в книгу. Я хотела вспомнить отца, а не Трента.
Джона Блейка нельзя было назвать красивым, но у него было доброе умное лицо. Я очень хорошо помнила его мудрость и мягкий юмор, но знала, что он мог быть беспощадным в своей критике студенческих работ. И тем не менее его замечания отличались точностью хирургического скальпеля, так что он едва ли мог причинить кому-либо боль. После бесед с моим отцом у его учеников создавалось ощущение, что в следующий раз их работа будет гораздо лучше. Преподавательская работа была основной в жизни Джона Блейка, а часы, проведенные вне студенческой аудитории, хотя и были посвящены богатому разнообразному миру литературы, всегда оставались для него на втором месте.
