Виталий вернулся к своим мыслям: «Смерти смертями, но надо же еще посмотреть и рождаемость. В газетах этого не найдешь. Надо будет найти местное управление ЗАГС». Но тут же сам себя осадил: «Кто ж мне даст такую информацию. Удостоверения милицейско-полицейского у меня нет, морды кирпичом – тоже. Придется брать обаянием. На бабушек-старушек вроде действует. Вон библиотекарша, божий одуванчик, прямо тает».
Звук каблуков снова отвлек мужчину. От лестницы, расположенной по правую руку от Виталия, в читальный зал шла женщина лет сорока. Легкое белое платье в черный горошек, сандалии на каблуке, опрятно уложенные белокурые волосы и ненавязчивый макияж: все выдавало в ней даму, которая умеет себя подать. Увидев Виталия, она мило, чуть кокетливо улыбнулась. Потом подошла к столу библиотекарши со странной фамилией Бляблина и тихо перекинулась парой слов со старушкой. Последняя кивнула и ушла к стеллажам с журналами. Через минуту она появилась, неся кипу "Burda modern".
Дама села слева от Виталия и углубилась в изучение журнала. Мужчина украдкой поглядывал на эффектную женщину. Та, заметив через несколько секунд интерес к своей персоне, чуть повернулась и подмигнула. Уголок рта немного приподнялся.
Внезапно все изменилось. От улыбки щека женщины лопнула. Показались гнилые зубы. По деснам сочилась бурая слизь. Лицо женщины в секунду превратилось в жуткую потрескавшуюся маску. Глаза, еле видные в набухших серых глазницах, сверкнули мертвенным блеском.
Виталий не успел испугаться, как наваждение прошло. Женщина, обычная миловидная дама, секунду поглядела на него и вернулась к журналу.
Мужчина потер покрасневшие глаза.
«Тут еще и не такое привидится, когда не поспишь по-человечески несколько суток».
Добираться в Доброе сердце приходилось с пересадками на автобусах. На исключительно старых, пропахших соляркой автобусах. Кроме того, ночевал Виталий в обветшалом «клоповнике» под живописным названием «Охотничий домик».
Появился очередной посетитель: седой старичок с тростью, чуть подволакивающий ногу. В старом темно-зеленом пиджаке и помятых брюках он показался Виталию самым идеальным стереотипом пожилого человека. Он по старой «добросердечной» традиции улыбнулся всем присутствующим, затем подошел к библиотекарше. Снова неразборчивый шепот, и старик получил свою книгу, которая, к слову, уже ждала его на столе. Пожилой читатель сел за самый ближний стол – справа от Виталия.
«Однако ж довольно много читателей для такого маленького городка», – мысленно удивился Виталий и вернулся к газете. Под некрологами приютился маленький гороскоп. Мужчина нашел нужный знак Зодиака, несмотря на то, что июньский прогноз уже был неактуален. «На этой неделе Рыбам лучше не начинать никаких серьезных дел…» – пробежался глазами Виталий: «Бред, как обычно». Он никогда не верил в гороскопы. В двух разных газетах всегда находилось два противоположных варианта развития событий. Звезды отличались непостоянством в своих предсказаниях. Хуже только синоптики. Последние будто вытаскивали свои прогнозы вслепую из большого барабана.
Виталий улыбнулся. «Видимо, заразился улыбчивостью от местных жителей», – мысль заставила чужака вновь хихикнуть. Он почувствовал, что со всех сторон на него поглядели другие посетители и библиотекарша. И, наверняка, при этом улыбались. Молодой человек уже еле сдерживался, чтобы не рассмеяться в голос. Но тут его взгляд упал на нижнее поле страницы, и смех застрял в горле.
Внизу были мелким шрифтом напечатаны данные о людях, приложивших руку к созданию и изданию этого номера, о тираже и тому подобная информация. Виталия заинтересовала только одна строчка: «Подписано в печать 03.06.2011 года в 14.00».
Что-то не сходилось. Где-то закралась ошибка. У Виталия так бывало: пытаешься вспомнить слово, оно крутится на языке, но поймать его за хвост никак не получается. Сейчас происходило то же самое. Неуловимая мысль не давала покоя своей элементарностью и близостью. Чтобы вспомнить слово, нужно было отвлечься. Виталий прибегнул к этой тактике и перевел взгляд на календарь, висевший на ближайшем к столу библиотекарши стеллаже. Под изображением белой церквушки с единственным золоченым куполом красный квадратик сообщал, что сегодня второе июля.
Вот оно! Внезапно Виталий понял. Он вновь посмотрел на некрологи.
«Это какая-то путаница. Долбаные сельские бумагомараки все перепутали. Фадеев Петр Сергеевич умер не четвертого, а раньше. Ведь третьего, в обед, газета пошла в печать».
Виталий замер. «Либо так, либо редакторы изначально знали, что Петр Сергеевич скончается именно четвертого».
На плечо мужчине легла рука. Он в испуге подпрыгнул и резко обернулся. Перед ним стоял прыщавый мальчишка, любитель серьезной литературы. Парень смущенно улыбался, поправляя ладонью сальные волосы.
– И-и-и-извините, – начал заикаться тот. – Я не хотел вас нап-п-п-пугать.
Лицо «ботаника» излучало стеснительность, но глаза при этом оставались холодными. Будто он изображал свою роль. Играл хорошо, но не идеально.
Справа послышался шорох. Виталий медленно повернулся – это старик встал из-за стола и сделал пару шагов ему навстречу. Улыбаясь.
Когда слева, там, где сидела женщина, раздался скрип стула, Виталий понял, что его окружают.
Из-за стеллажей вышла библиотекарша. Она уже не улыбалась. Более того, теперь ей вместо семидесяти можно было дать все полторы сотни лет. Лицо, черное с болезненно-фиолетовыми оттенками, повернулось в направлении Виталия:
– Виталий Александрович, мне нужно с Вами поговорить. Срочно.
Мужчина резко кинул взгляд на женщину слева от себя. Вместо нее стояла та же разлагающаяся тварь, что он мимолетом увидел пять минут назад. Взгляд вправо. Дед, который, судя по виду, уже давно должен быть мертв, стоял неподвижно. У него отсутствовал нос. Две дырки и слегка белеющая кость – вот и все, что осталось. Под «носом» вместо верхней губы виднелись черные десны и пара столь же черных зубов. Мертвец опирался на трость, но хват изменился – теперь в любой момент старик мог использовать палку, как оружие.
Смотреть, во что превратились прыщи подростка, Виталию не хотелось. Да и времени на это уже не оставалось: старуха потихоньку волочилась в его направлении.
Мозг Виталия работал на удивление четко. Он схватил кипу газет и этой же рукой махнул назад, туда, где стоял «ботаник». Раздался хруст. Судя по звуку, локоть разбил не только очки. Затем мужчина рванул вправо и сшиб безносого старика с ног. Остальные твари засуетились. Женщина, которая еще несколько минут назад вызывала у него здоровый интерес, завизжала за спиной. Странным визгом, через секунду превратившимся в хрип.
Виталий бежал, сжав в руках газеты, о которых совершенно забыл. Из отдела абонемента, расположенного возле лестницы, вышла еще одна тварь. По выцветшим джинсам и красной футболке мужчина опознал в ней помощницу библиотекаря – девочку-подростка. Она двигалась недостаточно сноровисто, чтобы поймать Виталия. Вильнув влево, на лестницу, он даже не сбежал, а прыгнул на первый этаж. До выхода оставалось метров семь. Но…
У дверей стояла бабка-уборщица. Полчаса назад она приветливо улыбалась своими редкими зубами новому читателю. Теперь же старуха, ощерившись, шла навстречу. Разложение в меньшей степени коснулось ее тела. Она выглядела почти нормальной.
Мужчина остановился. За спиной слышались голоса: квакающие, хрипящие, шипящие. Разложившиеся связки не справлялись со своей задачей, решил Виталий.
«Но они же только что разговаривали нормальными.»
Старуха-уборщица прервала мысль:
– Виталик, остановись. Не ухудшай ситуацию. Будет гораздо дольше и больнее.
Мужчину взяла злость.
– Ах ты, старая сука! Как говоришь? Дольше? Больнее? Я тебе сейчас покажу «больнее».
Виталий схватил огнетушитель, стоявший по левую руку возле входа в гардероб. Сделал он это одной рукой, потому что вторая продолжала сжимать газеты. Глаза старухи заметались. Мужчина раскачал красный снаряд, как пращу, и опустил на череп уборщицы. Голова оказалась на удивление хрупкой: кость хрустнула под давлением, а глаза, только что с ненавистью глядевшие на Виталия, выплеснулись наружу. Тело, словно мешок, рухнуло вниз.
– Ага! – Виталия обуяла полубезумная радость. – Съела, сволочь!
Оп пнул мертвую старуху и плюнул на нее.
– Хрен вы меня возьмете! Я вам сейчас так всем улыбнусь, что тошно станет!
По лестнице уже ковыляла «миловидная дама».
Виталий отошел к входной двери. Здесь он опустил на землю огнетушитель, свернул газеты и засунул их за ремень джинсов, под рубашку. Теперь у него освободились обе руки, чтобы защищаться от мертвецов. Виталий ни на секунду не задумался о том, что происходит нечто сверхъестественное, – в нем работал животный инстинкт самосохранения. Сомнения прочь, размышления потом.
