Малькольм, казалось, в разговоре с ней забывал о своем постоянном раздражении и не скрывал истинного удовольствия. Стоило Алисии обратиться к нему, как он приходил в восторг. Он покраснел, когда она прикоснулась к его запястью, но руки не отнял.
Именно Гарланду пришла в голову мысль пить кофе на веранде.
— На свежем воздухе, — торжественно объявил он, широко разводя руками.
Он повесил салфетку на руку, словно официант, и встал, протягивая другую руку Алисии.
— Мы чудесно провели время в Италии, — сказала Алисия.
Когда Малькольм поднялся, Алисия охотно подала ему руку, а второй рукой держалась за Гарланда. Так втроем, весело посмеиваясь, они и направились к веранде.
Когда я присоединилась к ним, они оживленно обсуждали рассказ Алисии о путешествии в гондоле по каналам Венеции. Стоя, она подражала Гарланду.
— «Присядьте, господин, умолял гондольер», — продолжала она почти шепотом. — «Но ваш отец уже изрядно принял и решил, что сможет пройти по канату». «Нет проблем, — сказал он, — я буду мореплавателем». Остальные пассажиры были в ужасе. Гондольер продолжал упрашивать его, и затем гондола начала раскачиваться. — Она качалась из стороны в сторону на своих каблуках. — И, что вы думаете, произошло потом? Гарланд, — она давилась от смеха, и Гарланд засмеялся вместе с нею, — Гарланд вывалился за борт, — добавила она и рухнула на Малькольма, который тотчас подхватил ее и прижал к себе.
Гарланд захохотал, а Малькольм покраснел, увидев, что я стою в дверях.
— Кофе скоро подадут, — объявила я. Между тем Алисия продолжала свой рассказ, не обращая внимания на мое появление.
— Все пытались выудить его из канала. Но он отказался от их помощи, заявляя, что он сам справится. Кругом был ужасный переполох, пока, наконец, его не затащили в гондолу.
Она закончила свой рассказ, присев на колени к Гарланду и обхватив его двумя руками за шею. Они снова поцеловались.
— Она так чудесно обо всем рассказывает, — сказал Гарланд. — Ну, — сказал он, обращаясь ко мне, — теперь ваш черед рассказывать нам о том, как прошла ваша свадьба, как мой сын завоевал ваше сердце, какие глупости он вам рассказывал…
Но снова раздался оглушительный смех, за которым последовал очередной рассказ Алисии об их странствиях в Европе. К концу дня я решила опубликовать книгу «Сказки о Гарланде Фоксворте» в редакции Алисии Фоксворт. Никогда я не видела женщины, такой преданной своему мужу, как Алисия. Она обращала внимание на все мелочи в его поведении, она боготворила землю, на которую он ступал.
Вечер закончился, когда гости признались, что ужасно устали от своих странствий. Алисия положила голову на плечо Гарланду, который обнял и прижал ее к себе.
Затем оба, похожие скорее на двадцатилетних новобрачных, чем на мужчину пятидесяти восьми лет и девятнадцатилетнюю беременную женщину, направились в дом и поднялись наверх.
Малькольм почти не разговаривал со мной после их ухода. Вместе с Алисией веранду покинули оживление и веселье.
— Она хорошенькая, — сказала я.
— Неужели?
— Она словно маленькая птичка порхает вокруг твоего отца, разве ты не замечаешь?
— Я устал, — заявил Малькольм. — От этой болтовни у меня разболелась голова.
Он встал и направился в свой кабинет.
Я тоже пошла в дом. Когда я поднялась по лестнице, то первым делом зашла в детскую. Мальчики уже крепко спали. Дедушка довольно долго их развлекал. Они сразу привязались к нему, особенно Мал. Я представила себе, что Гарланд наверняка станет куда более достойным отцом, нежели им был Малькольм. Гарланд, по меньшей мере, любил детей.
Проходя мимо комнаты Гарланда и Алисии, я услышала, что они еще беседуют. Они болтали и смеялись, словно дети. Я приостановилась, испытывая неизъяснимое наслаждение от их нежной, радостной беседы.
Таким должно было быть наше с Малькольмом семейное счастье. О таком счастье я мечтала. За дверью Гарланд держал Алисию в объятиях. Он прижал к себе красивую молодую жену, давая почувствовать, что она любима и желанна.
Я представила, как он кладет ей руку на живот, чтобы почувствовать бьющуюся там жизнь. Малькольм никогда так не поступал по отношению ко мне. На последнем месяце беременности, когда живот мой опустился под тяжестью плода, он всячески старался избегать меня. Почему черты лица и линии тела Алисии не огрубели и не расширились, как у меня? Если бы вы взглянули на нее сверху вниз, то даже и не заметили бы, что она беременна. Казалось, что такие стройные, грациозные девушки никогда не теряют своего женского очарования. Я пошла вперед. Черная зависть вселяла в меня печаль, а не злость. Моя спальня находилась за их спальней, а туалетный столик находился у стены, которая была тоньше других стен. Если встать рядом с нею и приложить ухо к стене, то можно было четко расслышать их разговор, словно я находилась с ними в одной комнате.
— Она именно такая, какой я и представлял себе жену Малькольма.
— Она такая высокая, — добавила Алисия, — мне жаль, что она такая большая.
— А мне очень жаль, что она вышла замуж за Малькольма, — добавил Гарланд.
— О, Гарланд.
— Он никогда не разбирался в женщинах. Видишь ли, у него никогда не было подруг.
— Бедняжка.
— Бедняжка? Ну, уж нет. Он не таков, как, впрочем, и ты, моя дорогая, — добавил он, и воцарилось молчание, которое, по-видимому, заполнил поцелуй.
— Я стала богатой в тот день, когда ты вошел в наш дом.
Они снова замолчали.
Я забралась в свою постель, одна, в глубине души сомневаясь, как я смогу соперничать со столь прекрасным и невинным созданием. Всякое произнесенное ею слово лишь подчеркивало мою немоту; любой ее смех лишь усиливал мою печаль; всякий раз, когда Малькольм бросал на нее свой взгляд, я вспоминала те мгновения, когда он отворачивался от меня. Ее миниатюрность увеличивал мой и без того огромный рост.
Я ненавидела ее или, по крайней мере, хотела ненавидеть. Но несмотря ни на что, мне трудно было ожесточиться против Алисии, потому что она имела все то, чего мне так не хватало.
На следующее утро Алисия вновь предстала бодрой и искрометно веселой. Ее можно было сравнить с прекрасной желтой гардемариной, которая встречает восход солнца. Никогда наш завтрак не был таким веселым. Гарланд объявил, что они спали, словно дети.
— Это еще раз доказывает, как важно человеку вовремя вернуться домой, — сказал Гарланд и прибавил: — К себе домой, — вновь взглянув на Алисию.
Ее роскошные каштановые волосы были заколоты, почти как у меня, но они были блестящие и приоткрывали маленькие ушки и нежную белую шею. Можно было смело сказать, что Малькольм был ею очарован. Я полагала, что он, как и я, ожидал увидеть их подавленными в этот ранний утренний час, не успевшими отдохнуть после длительного путешествия. Напротив, они, казалось, заново родились. Гарланд, должно быть, был прав, заявляя о том, как важно возвращение домой.
Он настаивал на том, чтобы вместе с Малькольмом отправиться на службу, и сразу окунуться в дела.
— Я знаю, что мне многое предстоит наверстывать. Малькольм никогда не терял времени даром, — добавил он, обращаясь к Алисии. — Мой сын мог бы отличиться во многих областях, но одно несомненно — то, что он финансовый гений.
— Он не переставал повторять это, Малькольм, — сказала Алисия. — Когда я спрашивала Гарланда, как он может забросить свои дела на столь продолжительное время, то ответ обычно звучал так: «Я полностью полагаюсь на способности сына».
Я ожидала обычного язвительного ответа мужа, но он словно онемел. На удивление скромно он пожал плечами.
— Нам уже пора, — объявил он отцу.
Прощание Гарланда с Алисией было долгим и страстным. Она уже стала раздражать меня. Она, впрочем, этого не замечала. Но стоило ей взглянуть на мое лицо и увидеть удивление, как тотчас она принялась объяснять, что они расстаются впервые с тех пор, как вместе отправились в свадебное путешествие в Европу. Прощание Малькольма со мной было быстрым и небрежным, как обычно — легкий поцелуй в щеку и распоряжения о том, что обед следует подавать в обычное время.
— Вы должны поделиться со мной своим опытом ведения такого большого хозяйства, — заявила Алисия и тут же добавила: — Нет, не подумайте, что я собираюсь забрать у вас бразды правления. Просто — все очень грандиозно.
Я растерянно уставилась на нее. Возможно, она говорила вполне искренне, но я не могла не прислушаться к опасениям, высказанным Малькольмом. Кому известно, как сложится обстановка через неделю или через месяц.
— Я все очень хорошо спланировала. Слуги четко представляют свои обязанности, а мой день полностью расписан.
— Я в этом не сомневаюсь. Я не собираюсь ничего менять, вы просто расскажете мне обо всем подробно.
— Разумеется, — ответила я с напускной твердостью, но она, казалось, не услышала или не хотела слышать угрозы в моем голосе.
