Итак, согласно учению преп. Иосифа Волоцкого (согласного, в свою очередь, со Священным Преданием) — первое и главное средство, предлагаемое Православием для изменения общества в благую сторону, есть страх Божий. Что же касается Любви, "изгоняющей страх", то как раз восхождение к Ней есть дело сугубо индивидуальное и неотменно добровольное. Существует, наконец, и ещё одна грань у обсуждаемой нами здесь проблемы — грань исключительно важная в контексте именно Русского Православия. Ибо для Русского Православия свойственно совершенно особое отношение к земле. Надобно оговориться, названное "отношение" не есть какое-либо еретическое "национальное" искажение древле-вселенского Православия. Христианство "зародилось" в Римской Империи, Христианство утверждает сакральность сей Империи, Христианство связывает свои конечные судьбы с судьбами Империи, наконец, категории имперского пространства во многом становятся категориями, укоренёнными в догматике Христианства. И всё же, скажем, в Византии (возможно, в силу чисто исторических причин, поскольку территория Ромейской Империи не имела продолжительных стабильных границ и была подвержена постоянным пульсациям в ритме сокращений и расширений) при том, что имперские догматы Православия неукоснительно блюлись, труднопредставимо, к примеру, возникновение таких понятий, как "земля святорусская" (понимаемых, подчеркнём, как теологические категории) или стихов о том, как "всю тебя, земля родная, Царь Небесный исходил, благословляя…". Некий аналог указанному принципу Почвы наблюдается в теологии Ислама, в коей вся земля делится на "землю ислама" и "землю войны". Защита веры в подобной теологической перспективе есть, в изрядной степени, именно защита земли: земля, которая однажды стала "землёю ислама", ни под каким видом не должна перестать быть таковой. В Исламе, впрочем, "центр тяжести" кратко представленной нами выше божественной диалектики "страха" и "любви" весьма сильно смещён в сторону "страха", что не должно воспрепятствовать, однако, воспользоваться удачным термином из тамошнего теологического "арсенала". Ибо, поистине, вся Русская земля разделяется ныне на "землю веры" — Опричнину и на Земщину, которая для Опричнины является в полной мере "землёю войны". И здесь не имеет никакого значения арифметический подсчёт в рамках ныне живущего поколения русских людей, тех, кто нуждается в Православном Царстве, и кому оно не нужно. Здесь более верно принимать в расчёт такие факторы, как русская Почва и русская Кровь. О Почве довольно говорено выше, скажем и о том, что выражения типа "потомки православных" или "православный генетический код" надобно воспринимать с известной буквальностью. Ежели в плане Божественного Промысла существует особая миссия Русских именно как народа, и ежели за явленный лик сей миссии признано Православное Царство, то никакое временное помрачение, пусть даже и приключившееся с подавляющим большинством народа, не способно стать поводом к отмене Божественных установлений. Напротив, всякие усилия вернуть народ на стези заповедей приобретают некое высшее оправдание. Это познаётся даже "от противного", ведь сам русский атеизм, само русское "безбожие", как верно заметил, например, Вальтер Шубарт, иное, чем на Западе: "оно не холодное сомнение, не безразличие, а огненный вызов Богу (как у Ивана Карамазова), трепещущее кощунство, восстание, жалоба на Бога, жгучая тоска по утерянном Боге. Само безбожие носит у русских характер религиозного неистовства, переходящего в богоискательство, богостроительство, новое религиозное сознание или же в возвращение к Православию". У Леонида Бородина в лагере родились строки, запечатлевшие острое переживание вышеперечисленного: "…я знаю: Россия с Богом; хотя и спиной к Нему".
Как говорит некий толкователь: "ревность о заповедях не может ограничиваться одним своим личным исполнением заповедей: она ищет, дабы и все другие так ревностно исполняли их, чтобы славилось имя заповедавшего их Господа, и жизнь по воле Его являлась господствующею не в той только среде. Где живёт ревнитель, но и повсюду. <…> Пророк говорит:" Любя Тебя, Господи, я ревную о Тебе,— о том, чтобы всеми всюду исполняема была воля Твоя, и славилось чрез то пресвятое имя Твое. И то и другое — неотлучная принадлежность истинно благочестивого духа" (Прот. Гр. Разумовский. Объяснение священной книги Псалмов. М., 2002). "Такая ревность прославила Финееса, она великого Илию сделала присночтимым, воспламененный ею Стефан обличил неверие иудеев" (Блаж. Феодорит Киррский). Такая ревность, уповаем, прославит и созерцающих в сердцах своих новую Россию, белых рыцарей Апокалипсиса, исповедников Христианства победотворного и победоносного. По слову Писания: "и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить" (Апок. 6, 2).
ЛИБЕРАЛЬНАЯ ЖАНДАРМЕРИЯ
29 апреля 2003 0
18(493)
Date: 30-04-2003
Author: Роман Лебедев
ЛИБЕРАЛЬНАЯ ЖАНДАРМЕРИЯ
В январе 2003 г. в Москве прошли очередные, одиннадцатые по счету, так называемые "Рождественские чтения". Однако отголоски сего мероприятия слышны до сих пор. И вот почему. Сами "Чтения", регулярно проводящиеся в последние годы, носят подчеркнуто официозный характер, призванный демонстрировать достижения МП в деле "духовного возрождения", а также успехи в "сотрудничестве церкви и государства". Все эти мотивы столь часто звучали с разных церковных и светских трибун, что порядком приелись, и соответственно никаких сенсаций от посиделок, подобных "Рождественским чтениям", никто давно уже не ждал. И, как оказалось, совершенно напрасно. Ибо нечто сенсационное все-таки имело место быть. В нашем случае — это итоговый документ секции "Православная журналистика" одиннадцатых Рождественских образовательных чтений 2003 года. Составленный рядом церковных функционеров, имеющих слегка либеральную репутацию (таких, как диакон Андрей Кураев, Александр Дворкин, Сергей Чапнин и ряд других), документ этот, по сути, представляет из себя нечто вроде "проскрипционного списка" или недоброй памяти католического "Индекса" запрещенных изданий. Но не будем, впрочем, забегать вперед, а процитируем лучше сам документ. "В последние годы, — говорится в нем,— ряд изданий, объявляющих себя борцами за Православие, в том числе газеты "Русь Православная", "Русский Вестник", "Сербский Крест" (новое название — "Первый и Последний"), "Царскiй Опричникъ", интернет-журналы "Благословение", "Стояние за истину", "Православное радио Санкт-Петербурга", радиопрограмма Жанны Бичевской "От сердца к сердцу" (радиостанция "Голос России") и другие, из номера в номер осуществляют пропагандистские кампании, которые, несомненно, способны привести к расколу в Церкви. Не предлагая читателям никакого положительного, спасительного для души опыта церковной жизни, эти издания подтасовывают факты церковной истории, искажают основы православной веры и в конечном итоге формируют сектантское сознание".
Что же это за ужасные "пропагандистские кампании"? А вот что: "авторы этих СМИ выступают за канонизацию Иоанна Грозного и других… неоднозначных фигур исторического прошлого и современности и с резкими нападками на Священноначалие…". "…Авторы упомянутых СМИ стремятся противопоставить мiрян иерархии, белое духовенство — монашеству, духовный авторитет старчества — канонической дисциплине".
"Отрадно,— утверждается далее в "Итоговом документе",— что во многих епархиях уже отказываются распространять через церковные лавки и книжные магазины такие издания, как "Русский Вестник", "Русь Православная" и ряд других, заявляя о том, что позиция этих изданий не отражает церковного самосознания, духовных чаяний верующих". Заключают авторы документа надеждой на то, что вскорости удастся "заткнуть рот" неугодным им изданиям не только во "многих", но и во "всех" епархиях.
Собственно, главный интерес рассматриваемого "документа" не столько в том, что вроде бы "либералы" весьма нелиберальными способами призывают к расправе над инакомыслящими. И не в том, что СМИ, попавшие в "черный список", — это, как правило, немногие церковные издания, стремящиеся правдиво отражать реально существующие в церковной среде проблемы (Инкриминируемые данным изданиям призывы к канонизации "сомнительных исторических фигур" не более чем дешевая демагогия — ведь факт народного почитания того же Иоанна Грозного неоспорим, и нуждается как минимум в рассмотрении, но никак не в навешивании ярлыков). Нелепы обвинения "в нападках на Священноначалие" — ведь в Православии нет догмата, аналогичного "папской непогрешимости", а современный епископат весьма далек, чего уж греха таить, от идеала, предписываемого Евангелием.
