закаменело. Почему-то очень ей не по нраву пришлась идея вручать цветы актеру. – Слушай, может, я вообще пойду отсюда? Оставлю тебя с твоим
дружком наедине?
– Да перестань! Что за странная ревность! Клянусь, я не переменил свои жизненные ориентиры и готов тебе это доказать прямо сегодня вечером.
– Неужели ты не понимаешь, – взорвалась она, – насколько это пошло выглядит: дарить артисту цветы, особенно со стороны столь уважаемого и взрослого человека, как ты!
– Хорошо, что ты говоришь «взрослого», – посмеивался он, – щадишь меня, используешь эвфемизмы. Другая бы сразу сказала «старого».
– Другая бы сказала «глупого», – припечатала Кристинка.
И тут, слава богу, в коридоре появился Грузинцев: довольный, с охапкой разномастных цветов и даже с плюшевым медведем, явно подаренным какой-то поклонницей. Перстня на руке его не было – как и все представление. «Интересно, где он его держит? – промелькнуло у поэта. – Вряд ли в грим-уборной у него имеется сейф. Неужели просто кладет в ящик стола? Ужас, так любой может его стащить, с безопасностью тут не слишком хорошо все поставлено, сам вижу. Или он отдает его на сохранение гримерше? А может, успел заскочить домой перед спектаклем и переодеться?»
– Спасибо за контрамарку. – Поэт подал актеру цветы. Тот оказался явно впечатлен: и мужским, со вкусом подобранным букетом, и тем, что Богоявленский проник за кулисы. – Мы получили большое удовольствие. Вы прекрасно играли. Я еще раз убедился, что мой выбор относительно вашего участия в моем сериале абсолютно правилен.
– Большое вам спасибо за добрые слова! – со всей искренностью проговорил артист.
– А это Кристина Красавина, – представил он девушку.
Грузинцев отточенно, по-актерски поклонился молодой женщине и спросил, вглядываясь в нее:
– Мы с вами где-то встречались?
– Не думаю, – категорично помотала головой его спутница. – Я к актерской среде ни малейшего отношения не имею.
– Как, а дочка? – переспросил Богоявленский и только по испепеляющему взгляду, который бросила на него девушка, понял, что сморозил лишнее. Кристине пришлось объясняться, и она вымученно сказала:
– У меня дочь только что поступила на первый курс «Щуки».
– Как зовут дочурку? – галантно переспросил актер.
– Алиса.
– Алиса Красавина, я правильно понял? Буду следить за молодым дарованием.
Чтобы сменить тему, которая явно не по вкусу пришлась его спутнице (а он-то думал знакомством со знаменитостью на Кристинку впечатление произвесть!), поэт проговорил:
– Кристина, я уговариваю Андрея Павловича исполнить главную роль в моем новом сериале.
– Я очень рад, – промямлил актер и еще раз поклонился девушке, но, по впечатлению Богоявленского, встреча с Кристиной оказала на него странный, скорее неприятный эффект. «Что за чертовщина!» – промелькнуло у поэта.
В гримерку к себе актер их так и не пригласил, разговор продолжался в коридоре.
– Не будем вас больше задерживать, – кивнул поэт Грузинцеву, – и ждем с ответным визитом. Придете ко мне на презентацию новой книжки? Мне будет очень приятно.
– Да, да, я постараюсь! – с неискренним жаром воскликнул Актер Актерыч. – Спасибо за приглашение! Мне очень лестно!
* * *
По пути из театра Богоявленский с Кристиной поругались. Началось с ерунды, а потом пошло – слово за слово.
– Не понимаю, – неожиданно резко выговорила она, – какого черта ты отправился за кулисы и меня за собою потащил?!
Они сидели на заднем сиденье такси – он, разумеется, продолжал пускать пыль в глаза и по бизнес-тарифу вызвал «Мерседес». Он сжал ее ладонь, но она высвободилась, чуть не вырвала руку, и это показалось ему неприятным.
– А что за беда? Чем плохо повидать актера в его естественной среде обитания? – Он попытался обратить все в шутку.
– Надо предупреждать о таких вещах. Знала бы я, что ты намерен устроить, никогда бы с тобой ни в какой театр не пошла!
– Да у тебя, видать, какие-то особые отношения с Грузинцевым? – беззлобно подначил он.
Но девушка взорвалась:
– Да, особые! Да, отношения! И не тебе о том судить! – Она отвернулась к окну, и часть пути они проделали в молчании.
Богоявленский, откровенно говоря, приглашая Кристину, рассчитывал на продолжение свидания в более интимной обстановке, например у нее дома, – но теперь становилось ясно, что никакого «послесловия» не будет.
Потом, правда, девушка сменила гнев на милость, стала любезно болтать, но все равно натянутость осталась.
Доехали они по ночному времени быстро – Кристинка жила недалеко от центра, на «Алексеевской», в «сталинке», доставшейся ей от бабушки. Когда шофер выбежал открывать перед ней дверь, поэт проявил неучтивость и даже выходить не стал. Она в полутьме машины клюнула его в щеку, бросила: «Спасибо за театр», – вылезла и исчезла в подъезде.
Раздосадованный ухажер велел шоферу держать курс на дачу в поселок Красный Пахарь.
* * *
Богоявленский не любил людей.
Поэтому со всеми старался поддерживать хорошие, ровные отношения.
Слишком много чести: собачиться с ними, мериться силами или талантом. Он и без того знал – сам лучше и выше всех.
Поэтому, когда ему что-то от посторонних было нужно, всегда мог найти человека (группу), который (которые) сможет выполнить его запрос или желание. А потом с успехом втирался к нужному лицу (лицам) в доверие, очаровывал его (их) и получал искомое.
И теперь, когда ему потребовался ювелир, он не стал беспомощно рыскать по интернету, оставлять следы в компьютерной истории поисков. Кто знает, как все дальше обернется. Даже если он у себя с компа удалит, что и когда запрашивал, все равно в анналах поисковиков данные сохранятся. И если за «Гуглом» правоохранительным органам еще придется побегать в поисках инфы, то сервильный «Яндекс» с радостью выложит им весь компромат на блюдечке.
Вспомнилось: давным-давно – какой это курс был, второй, третий? – он работал на практике в подмосковной «районке» с парнем, чье хобби было изготовлять собственноручно ювелирные изделия. Тот чувак был лет на пять старше поэта и журналистикой занимался постольку-поскольку, чтобы официальная крыша была – ведь частному мастеру ювелирку при Советах делать запрещалось.
Умелец тот, вспомнилось, Богоявленскому с Алкой, его первой женой, делал на заказ обручальные кольца. Как же им тогда, двум юным поэтам, хотелось отличаться ото всех – даже в обручалках!
Богоявленский свое вскоре после свадьбы, быстро озверев от Алкиных измен, зашвырнул, помнится, в Москву-реку с Большого Каменного моста. Интересно, у Алки то кольцо живо? И не спросишь ведь – связь с ней давно потеряна, а проживает бывшая жена, кажется, в Канаде и даже стихов, как говорят, не пишет.
Тогда заказов у подпольного ювелира было много, руки у него оказались золотые – поэтому вполне возможно, сделал он сейчас неплохую карьеру. Если, конечно, не спился, не уехал за кордон и его не посадили. Все-таки больше тридцати лет прошло.
Да найдешь ли его? Столько воды утекло. Сменились
