Они с помощником поменялись местами. Финли извлек трубку из горла Джека, а Биделл ввел две другие трубки ему в желудок.
Последовала еще одна, более слабая струя рвотных масс, и Джеймсон вытер лицо куском ткани, после чего посветил свечой в глаза Тейлора. Зрачки вернулись в нормальное положение, но жизнь в них все еще отсутствовала. Криминалист несколько раз ударил Джека ладонью по щекам и встряхнул его. Тейлор закашлялся, рыгнул, приподнялся, и его взгляд медленно сфокусировался.
Несколько раз моргнув, он в недоумении уставился на Джеймсона:
– Кто вы?
– Я человек, который только что спас вам жизнь, – отозвался тот.
Затем он, улыбнувшись, показал рукой на Ардженти:
– А у моего друга есть к вам несколько вопросов.
13
Джеймсон произвел вскрытие тела в 7.22. Лоуренс ассистировал ему и делал записи. Ардженти стоял в стороне и наблюдал за ними.
Труп Люси Бонина был обнаружен в начале шестого утра. Коллегам Джозефа потребовался почти час, чтобы поднять его с постели, и он провел на месте преступления уже полчаса вместе с другими полицейскими и сотрудниками прокуратуры, когда Финли, получивший от него сообщение, прибыл туда в сопровождении своего помощника. Эта ночь выдалась тяжелой и длинной для них обоих. Ардженти нашел на углу Мэдисон-стрит двух полицейских, и те доставили Джека Тейлора на Малберри-стрит. Матрос еще не пришел в себя после хлоралгидрата, и поэтому было решено, что он пройдет медицинское обследование и останется в «Томбс» на ночь, а уже утром они его допросят.
Джеймсон попросил Лоуренса отвезти его в «Лотос» – ему якобы нужно было выпить стаканчик на ночь. Когда они прибыли на место, он велел помощнику не ждать его и ехать домой, сказав, что возьмет потом уличный кеб. Но как только Лоуренс скрылся из вида, Финли направился к Лину, где Сули сделала ему легкий массаж, втирая ароматное масло в нывшие от боли ребра.
В какой-то момент он забылся в опиумном дурмане и уже не был уверен – одна Сули прижимается к нему, или это сразу несколько девушек, которые переплелись телами, словно извивающиеся змеи. Но внезапно масло, покрывавшее этот клубок тел, превратилось в кровь. Финли тряхнул головой, отгоняя это видение.
Стоя над телом Люси Бонина, Джеймсон все еще испытывал усталость и последствия действия опиума. Он прищурился, пытаясь сосредоточиться:
– Скальпель… щипцы.
Биделл передавал требуемые инструменты. Финли наклонился ниже.
– Шесть проникающих ранений желудка, два – селезенки… – бормотал он тихо. Затем попросил зонд и, повернув голову, посмотрел под другим углом. – …И три – печени, – заключил он. – Кишечник, который был почти полностью извлечен и лежал поверх левой груди жертвы, имеет следы пяти колотых ранений, нанесенных до извлечения.
Разрезав болеро девушки, Джеймсон не сразу определил, где начинается красная ткань и заканчивается корка загустевшей крови. Зона повреждений была столь обширна, что оставалось сделать небольшой разрез длиной всего несколько дюймов, чтобы получить беспрепятственный доступ в брюшную полость. Ему сразу бросилось в глаза отсутствие сердца и почек.
Хотя Ардженти прежде неоднократно присутствовал при вскрытии, никогда еще эта процедура не производила на него такого впечатления – возможно, потому, что ему впервые довелось увидеть воочию жуткие последствия нападения Потрошителя, с которыми до этого он был знаком только по фотографиям его предыдущих жертв.
А может быть, дело было в том, что зверски убитая девушка была молода и очень красива. Джозеф побеседовал с барменом и другими девушками, работавшими в «Плавучем театре», постаравшись узнать о ней как можно больше. Лючия Бонина, 23 года, иммигрантка из Италии, сценическое имя Люси Бонни. И бармен, и девушки категорически отрицали, что убитая могла подрабатывать проституцией: «Она всего лишь одна из наших танцовщиц». По всей видимости, они говорили так, либо чтобы не бросить тень на «Плавучий театр», либо чтобы защитить целомудрие покойной.
Впервые увидев ее, Ардженти сразу подумал о Марелле и Софии и отвел взгляд в сторону. Когда же Джеймсон начал кромсать сохранившиеся органы девушки, взвешивать и исследовать их, он извинился и сказал, что пойдет выпить кофе в столовой «Бельвю».
– Я скоро вернусь, – пообещал детектив напарнику.
Поднеся дымящуюся чашку с кофе ко рту, он закрыл глаза.
Dio la aiuta…[8]
Было очень важно произвести вскрытие до того, как они допросят Джека Тейлора. И, главное, было необходимо выяснить время наступления смерти: если Люси погибла после появления Тейлора в «О’Грэйдис», он не мог быть ее убийцей.
Ардженти как только мог оттягивал возвращение, но ему пришлось еще почти час наблюдать за тем, как Джеймсон извлекает из тела девушки органы, осматривает их и укладывает в колбы.
– На основании цвета крови и степени переваривания пищи мы можем заключить, что жертва ела в семь или восемь часов вечера, – сказал Финли, вытирая рукавом пот со лба. – Судя по всему, смерть наступила в период с девяти часов вечера до полуночи.
Лоуренс сделал запись, и Джозеф понимающе кивнул. Это означало, что в распоряжении Джека Тейлора имелось почти два часа, и в течение этого времени он мог убить Люси Бонина, прежде чем отправиться в бар «О’Грэйдис», который от «Плавучего театра» Декстера отделяли какие-нибудь пятьсот ярдов.
– Ваше полное имя?
– Джек Фредерик Тейлор.
– Возраст и дата рождения?
– Тридцать девять. Девятнадцатое мая тысяча восемьсот пятьдесят третьего года.
– Место рождения?
– Саратов, Россия.
– И Джек Тейлор является вашим изначальным именем?
Пока Ардженти допрашивал матроса, Тед Бартон, один из его наиболее дельных коллег, вел протокол. Финли Джеймсон наблюдал за происходившим, сидя чуть поодаль. Тейлор ответил не сразу: этот вопрос был связан с его прошлым.
– Нет, – сказал он наконец. – Сначала меня звали Яков Телянин. Имя у меня изменилось после того, как моя семья переселилась в Англию.
Джозеф кивнул. Финли говорил ему, что в Англии происходило то же самое, что и в Соединенных Штатах: имена переселенцев переиначивались на английский лад – зачастую чиновниками иммиграционной службы, которые испытывали затруднения при произнесении иностранных имен.
– Вы женаты? – продолжил он допрос.
– Холост. В молодости был некоторое время женат. – Губы Джека искривились в горькой усмешке. – Но с тех пор минуло уже почти десять лет, – добавил он.
– В каком районе Лондона вы проживаете в настоящее время?
– Степни, восточный Лондон.
Ардженти бросил взгляд на Джеймсона, и тот произнес:
– В протоколе следует отметить, что Степни находится примерно в двух милях от района Уайтчепел.
Сдвинув брови, Джек переводил взгляд с одного следователя на другого. Он все еще не понимал, зачем ему задают эти вопросы. Ему сказали лишь, что его задержали в связи с жестокими убийствами двух девушек в Нью-Йорке: одно произошло, когда «Дельфин» стоял в нью-йоркских доках в ноябре прошлого года, второе – прошедшей ночью.
Джек Тейлор был среднего роста, примерно пять футов девять дюймов, и среднего телосложения; имел прямые, темно-каштановые волосы, чуть более светлые глаза и слегка искривленный нос – по всей вероятности, сломанный в прошлом. Ничем не примечательная внешность. Как говорил Джеймсон, такой человек мог легко раствориться в толпе. Ардженти обратил внимание на то, что Тейлор, прежде чем ответить, смотрит в сторону. Что это – стремление лучше вспомнить или попытка половчее солгать?
– А как долго вы живете в Степни? – задал он следующий вопрос.
Подозреваемый на секунду задумался:
– Пять или шесть лет.
Джозеф бросил на напарника еще более многозначительный взгляд. Во время одного из рейсов «Фриза» Тейлор числился «находящимся на берегу», и жил он всего в двух милях от убитой девушки.
Джек не мог сказать ничего вразумительного по поводу того, чем он занимался во время стоянки «Дельфина» в нью-йоркском доке в ноябре прошлого года.
– Я три раза возвращался на судно. А между тем побывал в нескольких заведениях, – рассказал он.
Однако матрос хорошо помнил, где был предыдущей ночью, перед тем как пришел в «О’Грэйдис».
– Я ходил навестить девушку по имени Джули в одном клубе в Бауэри – «Павлин», – признался он.
– Вам известна ее фамилия? – спросил Джозеф.
– Нет. Я… я виделся с ней последний раз, когда мы стояли в Нью-Йорке, но прошлым вечером ее там не было, – пожал Джек плечами и добавил: – И поэтому я провел время с другими девушками.
– Вам известны их имена?
– Нет, к сожалению… я их не расслышал. – Тейлор виновато улыбнулся, но, увидев выражение сомнения на лице Ардженти, поспешил добавить: – Но я точно там был. Зачем еще мне нужно было одеваться в самое лучшее? Я уверен, девушки меня вспомнят.
