– Ничего, Тавир согласился подождать с долгом еще седмицу, так что сейчас поедем подберем тебе что-нибудь поприличнее. Из-за этого я тебя и тороплю.
Прием, посвященный дню рождения наследника, начался на закате. То есть довольно рано. Зимой балы обычно начинаются часа через полтора-два после захода солнца, но нынешнему виновнику торжества было всего лишь двенадцать, так что празднество перенесли на более ранний час. И Грон с Батилеем едва успели к началу. Вернее, они опоздали. Допуск обычных гостей в замок был уже прекращен. Но поскольку они считались приглашенными лично виновником торжества, места для них были зарезервированы. И за столом, и в зале приемов. Так что, когда они, слегка разгоряченные торопливой скачкой, влетели во внутренний двор графского замка, так же как и Эзнельмский больше напоминающего дворец, хотя и гораздо меньший по размерам (ну да разве можно сравнить Эзнельмское герцогство с Кадигулом?), их встретил все тот же Тавир, нервно меряющий в длину нижнюю ступеньку парадной лестницы.
– Батилей, ну где же вы? Все уже собрались. Вот-вот объявят графа с наследником.
Тавир был основным инициатором сбора денег на фехтовальную школу, поэтому он вел себя с Батилеем по-приятельски.
– Да так, одной вертихвостке вздумалось попримерять наряды, – отшутился Батилей, спрыгивая с седла и кидая повод подбежавшему стражнику.
Грон соскочил с коня менее картинно, но также быстро.
В парадный зал они влетели буквально за несколько мгновений до появления графа, когда мажордом уже грянул жезлом об пол и разинул рот, набирая воздух. Грон перевел дух, поправил слегка сбившийся от бега по лестнице новенький кружевной воротник и скосил глаза, оглядывая соседей. Его окружали весьма солидные господа в роскошных костюмах, изо всех сил делающие вид, что они его не замечают. А может, они его действительно не замечали. Ну как мы не замечаем всяких там червячков или жучков, сонмы которых копошатся у нас под ногами. По разнице в статусе Грон был для них где-то на таком же уровне.
– Граф Кадигул с наследником! – громко провозгласил мажордом.
Грянули литавры, и из распахнутых внутренних дверей показались две фигуры – одна высокая, а другая заметно ниже. Грон улыбнулся уголком рта. Он узнал Барга, вернее Баргиона ад Кадигула, милостью Владетеля будущего правителя графства. Тот с пунцовым румянцем во всю щеку важно вышагивал рядом с отцом.
Официальная часть оказалась не очень длинной и не слишком официальной. Граф с сыном приняли поздравления наиболее важных гостей, подарки от которых, согласно местным правилам, были заранее переданы дворецкому, затем пообщались с несколькими менее важными гостями, а затем всех пригласили в залу, где были накрыты столы. К удивлению Грона, их места оказались за графским столом. Наверное, сын графа действительно буквально веревки вил из своего отца… или Батилей все-таки был настолько неубедителен в роли простолюдина, что его напрочь отказывались считать таковым. Вот ведь интересно получается: иной господин из кожи лезет, чтобы его считали дворянином, и самую роскошную одежду покупает, и выезд у него из самых-самых, и стражники вокруг, куда бы он ни направлялся, и пальцы драгоценными перстнями унизаны, а все равно крестьянин крестьянином. А другой вроде как и одет неброско, и ведет себя не шумно, но все вокруг уверены, что он благородного сословия. Грон обратил на это внимание, еще когда был Казимиром Пушкевичем. Вроде как в Советском Союзе и класса такого не существовало – дворянства, и даже модно было щеголять рабоче-крестьянским происхождением и тем, что, мол, мы всяких там университетов не кончали, ан нет, все равно из некоторых благородство так и перло. Причем это не обязательно были потомки дворян (хотя многие были), заметная часть как раз из рабочих и крестьян вышли, но останься по-прежнему в России-матушке царь на престоле – быть им дворянами непременно.
Ужин вопреки традициям оказался недолгим. Всего с тремя переменами блюд. Похоже, весь прием был подстроен под юный возраст виновника, и одним из условий, учитываемых уже на стадии его планирования, была необходимость закончить сие мероприятие до полуночи. Так что не прошло и часа, как мажордом снова грохнул своим жезлом об пол и огласил приглашение вновь вернуться в парадный зал. Там уже все было обустроено для танцев.
Грон получал от вечера истинное удовольствие, не говоря уж о том, что все происходящее было для него отличным местом для сбора информации. Нет, в памяти Собола имелись кое-какие сведения о подобных приемах в Эзнельмском замке, причем приемах куда более пышных и многолюдных, но Собол во время этих приемов выступал в качестве прислуги, а не гостя. К тому же его воспоминания были эмоционально окрашены восприятием восьми-девяти-десятилетнего мальчика, а в этом возрасте обычно больше внимания обращается на яркую мишуру, на блестки, детали, вычурность, эпатаж, чем на то, к чему действительно стоит присмотреться.
Потанцевать ему так и не пришлось, хотя Собола обучали этому нелегкому искусству, но с его ногой… А вот Батилей пользовался успехом. Тем большим, что танцевал он отменно. Так что, когда спустя два часа они покинули празднество, по всем признакам уже явно клонящееся к завершению, учитель был возбужден и доволен. Они не торопясь спустились по лестнице, Батилей махнул перчаткой конюху, делая знак привести лошадей.
– Ну как тебе сегодняшний вечер?
– Интересно, учитель, – отозвался Грон.
– И все? – фыркнул Батилей. – Хотя да… ты почему-то прятался от женского внимания за спинами мужчин. А зря, между прочим. Женщина – не только источник множества проблем, но и при умелом обращении неплохой способ их решения. А также источник незабываемого наслаждения и горького разочарования. Короче, целый мир, окунуться в который очень притягательно. Ну да, я думаю, у вас в пажеской спальне все это уже обсуждалось…
– Ваши лошади, ваша милость, – глухо прозвучало за спиной Грона, прерывая поэтические излияния Батилея.
Грон понимающе кивнул и развернулся, протягивая руку, чтобы принять повод из рук конюха. И замер… уставившись взглядом в лицо того самого Безымянного, который насадился сердцем на меч в узком коридорчике Эзнельмского замка…
5
Батилей появился в тренировочном зале поздним вечером. Грон давно закончил уборку и правку тренировочных клинков и теперь сидел на низкой скамеечке, прямо под подсвечником, латая один из кожаных тренировочных нагрудников. Когда учитель стремительным шагом вошел в зал, он как раз откусывал дратву.
– Приятно, – усмехнулся Батилей, останавливаясь и стягивая перчатку с левой руки, – когда тебя встречают столь низким поклоном. Хотя и сидя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
