отклоняется на спинку кресла, упирается локтями в подлокотники и складывает пальцы домиком. — Интересный у Вас… папа. Мудрый.
— Самый лучший, — а вот теперь улыбаюсь по-настоящему.
Обожаю своих родителей.
— Тогда, как дочь мудрого отца, скажите мне, Вера…, если я оставлю Вас в своей фирме работать дальше, Вы не наделаете глупостей? Да, я оценил Вашу выдержку в пятницу, хотя по лицу сразу понял, что про отношения Ивана и Ольги в курсе Вы не были, — Сергей Сергеевич говорит неторопливо, проникновенно, и пристально следит за моей реакцией. — Но что теперь, когда из подружки коммерческого директора Вы превратились в его бывшую?
— Ничего, — отвечаю, мотнув головой, — буду работать дальше… если Вы оставите меня в своей фирме.
Специально повторяю его первую фразу слово в слово. Даю понять, что все намеки услышала и оценила.
— А Иван?
— А что Иван?
— Как вы будете общаться с ним дальше?
Ах, Вы об этом недоразумении?! Восклицаю молча, сдерживая порыв хлопнуть себя по лбу.
Но отвечаю ровно:
— Иван Сергеевич не является моим непосредственным начальником. Не думаю, что нам придется с ним часто видеться, — пожимаю плечом. — Влезать в отношения Вашего сына и Марковой я также не намерена.
Вот уж на это даю стопроцентную гарантию. Мне этот кобель теперь даром не сдался.
Вновь сталкиваемся с генеральным взглядами. Проскакивает мысль, что он делает это специально. Только зачем?
— Мне нравятся Ваши здравые суждения, Вера…
Игнатов выдерживает паузу вместо того, чтобы назвать мое отчество, и этот факт мне очень и очень не нравится.
Сделать замечание?
Нет, потерплю.
Хотя продолжение настораживает. Как и то, что Сергей Сергеевич выходит из-за стола, останавливается у меня за спиной и, положив ладони мне на плечи, произносит на ухо:
— И Вы нравитесь.
Сжимает плечи сильнее.
Что, мля?
Хочется вскочить и выкрикнуть распоясавшемуся нахалу свою претензию в лицо, но посильнее вжав ногти в кожаный перелет ежедневника, остаюсь на месте.
— Зато Вы мне — нет, — произношу ровно, но щеки от возмущения пылают.
Уши тоже горят.
Мысленно я уже беру в руки тесак… и все лишние запчасти у оборзевшего старого пердуна отрубаю.
— Хм, смелая, — довольно усмехается Игнатов и, слава богу, оставляет меня в покое. — Теперь понимаю, чем Вы, Верочка, так привлекли моего сына. Даже завидую ему немного. Хотя… — гендиректор возвращается в свое кресло и смотрит на меня в упор, — у нас же с вами все еще может только начинаться… в то время, как с Иваном у вас всё уже закончилось.
Сижу. Молчу. Киплю. Расчленяю.
Внешне же — удав удавом и хвост не шевелится. Но придушить мерзавца, из которого уже песок сыпется, так и подмывает. Зверски.
А ведь я тихая, добрая и светлая девочка всегда у мамы с папой была.
— Сергей Сергеевич, я не совсем понимаю суть нашего разговора, — делаю паузу, не отводя взгляда. Приходится очень сложно. Всё-таки энергетика у Ванюшиного папки бешеная. — Но то, что слышу, простите, мне не нравится.
— А Вы, Вера Владимировна, не торопитесь с выводами. На досуге подумайте получше. Вдруг что-то да изменится. Мне будет очень жаль терять такого хорошего специалиста, как Вы, — улыбается мерзавец и кивает на выход. — А пока можете быть свободны.
Не отвечаю. Да и что тут говорить, если свою позицию каждый успел обозначить.
Поднимаюсь со стула и иду к выходу. Спину вновь прожигает тяжелый и теперь однозначно неприятный взгляд. Но я заставляю себя не сгибаться и держать осанку.
— Орлова, — раздается, когда я берусь за ручку двери. — Три недели. За это время примите правильное решение.
— Непременно, Сергей Сергеевич, — отвечаю, обернувшись и улыбнувшись.
Прям вижу, как душу старого козла.
Вот же паразит, специально такой срок выставил, чтобы к приезду любимого чада либо меня из фирмы убрать, либо под себя подложить. И нетрудно догадаться, какой вариант прельщает его больше.
Кипя, как готовый взлететь на воздух чайник без воды, прощаюсь с секретаршей царя-самодура и иду в приемную его наследного принца-паршивца. Если Синюхина только попытается меня обидеть, не сдержусь. Эту точно по стене размажу.
Но удивленно застываю перед запертой дверью.
— А Валентина Игоревна уехала по срочному делу, Вера Владимировна, — сообщает Мельникова, начальник кадровой службы, занимающая соседний кабинет. — Просила Вам передать, что с документами вопрос закроет сама. Наверное, Вы понимаете, о чем речь?
— Понимаю, Татьяна Витальевна, — отвечаю, чтобы не развивать тему с любящей поболтать и посплетничать дамой. — Спасибо.
К себе в кабинет возвращаюсь, нахмурившись.
Не нравится мне послание Вальки, ох, и не нравится.
Глава 17
До дома доползаю в состоянии полутрупика, у которого ножки идут сами по себе и глазик дергается.
Понедельник, чтоб его, действительно оказывается тяжелым. А все потому, что, вернувшись с променада по двум приемным подряд, не успеваю я вдохнуть, как попадаю в лапы Мамаева.
Начальник, охая, ахая и причитая, что сроки горят, внимательно выслушивает причины моего отсутствия на рабочем месте, кивает и отправляет доделывать документы, которые остались с первой половины дня. А спустя час притаскивает еще одну пачку. Свеженьких.
— С пылу, с жару.
Шутник, ёшкин кот.
В итоге даже ласковое майское солнышко хоть и радует в семь вечера, но не так чтобы сильно. Однако, пару раз голову вверх все же запрокидываю и под яркими лучами жмурюсь.
— Верочка, здравствуй, — приветствует меня Клавдия Ильинична, стоит подойти к подъезду.
Ее нездоровый ажиотаж мгновенно бросается в глаза.
Еще бы. Обычно соседка и все ее подружки — внештатные сотрудники КГБ, не иначе, а с виду — самые обыкновенные бабульки, заметив приближение любого живого существа замирают и жадно, будто сканеры в едином порыве, отслеживают все до последнего действия «объекта».
Как идет, куда смотрит, что несет, во что одет, как широко улыбается, пока здоровается, отводит или не отводит глаза, насколько подробно отвечает на заданные между делом вопросы, замалчивает ли правду, как быстро сбегает. Дальше объекту наблюдения улыбаются, желают здоровья и всего хорошего, дают секунд десять, чтобы ретировался, и приступают к обсуждению отмеченных «косяков» в поведении и внешнем виде.
Хорошо, если успеваешь за те самые десять секунд сбежать. Я пару раз опоздала. Сначала «таблетка» домофона не сработала, после тормознула, чтобы грязь с ботинок отряхнуть.
Узнала много нового.
О себе, об Иване, о том сколько раз за последний месяц пользовалась услугами такси, что папа у меня — настоящий полковник, и усы ему идут, а мама — интеллигентнейшая женщина, но каблуки для ее возраста все же нужно выбирать пониже.
В целом, познавательно.
Но сегодня все идет не по
