— Конечно! — с жаром подтвердил предполагаемый прекрасный принц, шагая рядом с ней к конюшне. — Когда я смотрю на тебя, у меня поет сердце.
Алька слегка зарделась, постреливая глазами на богатыря.
— Мужские-то портки никакую девушку не украсят… — вздохнула она, уже откровенно напрашиваясь на лесть.
— Ты и теперь грациозна, как лань! — не разочаровал ее Акмаль. — Глядя на тебя, я вспоминаю о своей несравненной Гюзели…
— Гюзели? — сравнение прозвучало неожиданно, и Алька хлопнула глазами. — О! Это твоя невеста?
— Увы, — богатырь печально опустил уголки губ. — Гюзель потеряна для меня навсегда…
Вон оно как! Стало быть, про того, кого любовь погубила, Алька верно угадала!
Правда, расспросить о романтичной истории в этот раз не удалось — царевне подвели смирную каурую кобылку, и даже подставили скамеечку, чтобы удобнее было взбираться.
С некоторым усилием подтянувшись и перекинув ногу через лошадиный круп, Алька наконец взгромоздилась в седло, устроилась поудобнее и гордо выпрямилась. Вот теперь-то она точно грациознее всяких там… Гюзелей!
Между тем Акмаль вывел из стойла белоснежного тонконогого красавца-жеребца, равных которому и в царской конюшне бы немного нашлось. Легко, как птица с места, богатырь взвился в седло и уверенно тронул поводья.
И какое-то вдруг неприятное предчувствие проснулось в душе у царевны.
— А кто наперегонки-то со мной кататься будет? — она оглянулась на других богатырей, тоже уже рассаживавшихся по седлам.
— Так Акмаль, конечно! — как само собой разумеющееся, сообщил Светик. — Он у нас с конями лучше всех ладит!
Михайла двигался во главе кавалькады всадников, уверенно находя едва намеченную дорогу — от звериной тропы непривычным глазом и не отличить. Богатыри следовали за ним колонной. Алька, вцепившись в поводья, ехала последней — рядом со Светиком, однако смотрела неотрывно на Акмаля. Только сейчас вдруг пришло ей в голову, что, может, и не настолько она хорошая наездница, как о себе воображала.
Ну да, из боярских дочек ни одна бы с ней не сравнилась. Ну так богатыри-то и не боярские дочки!
…Интересно, а вот сына-то боярского верно ли она угадала?..
Ой, не о том сейчас думать надо!
Акмаль держался в седле так, будто родился в нем. И вдруг вспомнила царевна, как Савелий рассказывал, что, мол, богатырям доводится порой и сутки верхом проводить, и от погони уходить, и наоборот — ворога догонять…
Как же ей теперь состязание выиграть? Может, исхитриться да подпругу ему подрезать? Ножик в сапоге у нее всегда припасен. Вылетит он из седла, вот и проиграет…
А ну как на полном скаку вылетит да шею свернет? Нет уж, смерти красавцу-богатырю (а может, и вовсе даже принцу!) Алька никак не желала.
Что же делать-то?
* * *
Думала царевна всю дорогу, да так ничего и не надумала. Только вздохнула, когда между деревьями начало светлеть, вспомнив, как пробиралась ночью через лес и конца-края ему не чуяла.
За лесом начинался широкий, поросший травой луг. В отдалении за ним виднелась деревня.
— Начнете по моей команде, — проговорил Михайла. — Скакать будете отсюда вон до тех берез…
Царевна оценила расстояние до небольшой березовой купы. Есть где разогнаться.
— Погоди-ка, — вмешался Акмаль. — Я думаю, уравнять бы возможности. Все же с моим-то конем трудно равняться.
— То верно, — кивнул Михайла. — Меняться будешь?
— У Светика жеребчика возьму, — кивнул предполагаемый принц. — А Алевтине Игнатьевне…
— Я сама выберу, — быстро прервала его Алька, и никто не стал возражать. Если Акмаль — лучший наездник, наверняка и конь у него самый быстрый! Не давая себе времени на сомнения, она решительно объявила, — твоего возьму!
Акмаль ожидаемо сдвинул брови и покачал головой.
— С моим не всякий опытный наездник сладит, норовистый больно…
— Ничего! — решительно перебила царевна. — Справлюсь!
В этом она и впрямь нисколько не сомневалась. Дядька Семен приводил ей с царской конюшни разных лошадей, и с каждой царевна легко и быстро находила общий язык. И с чего бы это ей вдруг с Акмалевым конем не сладить? Да жадничает он просто, не иначе! Или сам перед девицей в грязь лицом боится ударить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Закусив губу, Акмаль посмотрел на Михайлу, тот смерил внимательным взглядом Алевтину, а затем почему-то обернулся к Ратмиру. Тот хмуро кивнул.
— Воля твоя, — отступил Акмаль, легко соскочил с коня и принялся подтягивать стремена.
Хорошо, что подпругу не подрезала!
У Альки перемена лошадей заняла куда больше времени — еще и потому, что специальной скамеечки здесь не нашлось, а белоснежный тонконогий жеребец был куда выше ее кобылки. А еще надо ведь было сначала погладить его! Дядька Семен всегда говорил, ласка и лошади приятна.
— На вот, — незаметно оказавшийся за ее спиной Савелий протягивал ей пару мелких зеленых яблок. И когда только успел спешиться? — Угости его. Может, добрее будет.
Кивнув, царевна взяла яблоки и протянула коню на ладони. Тот, обнюхав подношение, фыркнул, однако в итоге взял одно и сочно захрупал. Есть!
Осталось на него вскарабкаться. Порадовавшись, что все же не стала натягивать сарафан, царевна кое-как закинула ногу в стремя. Надо за шею схватиться… Осознав, что все еще сжимает в одной руке мелкое зеленое яблочко, царевна, недолго думая, сунула его в рот и слегка прикусила, зажав в зубах. А затем подтянулась и улеглась сначала животом поперек крупа. Потом, обхватив конскую шею обеими руками, удалось заползти целиком и перекинуть одну ногу. Если бы этот белоснежный подлец еще и не переступал беспокойно, было бы куда проще!
Оказавшись наконец в седле, Алька вдруг почувствовала на языке кислый сок и осознала, что все еще сжимает в зубах яблоко. Осторожно, чтобы не потерять равновесие, она разжала правую руку, в которой сжимала повод, протянула ее к яблоку и с хрустом наконец откусила.
И только после этого с самым независимым видом оглянулась на богатырей. Богатыри дружно смотрели на нее с непроницаемыми лицами.
Ну ничего! Вот сейчас она им всем покажет, чего стоит!
С этой мыслью Алька быстро проглотила едва прожеванный кусок яблока и тронула поводья, понуждая коня выйти к невидимой линии, от которой должна была начаться скачка. Тот будто с неохотой, но все же послушался, и царевна торжествующе улыбнулась. Акмаль уже гарцевал на ее кобылке неподалеку.
Обведя взглядом обоих всадников, Михайла наконец махнул рукой.
— Начали!
Кобылка Акмаля мгновенно сорвалась с места.
Алька ударила пятками по бокам коня. Тот встряхнулся, едва не сбросив всадницу, так что пришлось практически лечь на него, чтобы не слететь, и бока непокорного зверя коленями сжать изо всех сил, да еще и вцепиться в поводья. Правой руке почему-то было мокро и неудобно… да она же все еще сжимает вместе с поводом чертово надкусанное яблоко! И зачем Савелий вообще дал их два? И почему она не выбросила его сразу?! Но выбросить сейчас, не выпустив повод, было невозможно.
— Н-нооо! Пошел, скотина неповоротливая! — начиная свирепеть и глядя на удаляющийся зад Акмалевой лошади, царевна снова ударила каблуками в бока коня, да еще и рукой по шее хлестнула.
Встряхнувшись еще разок, конь наконец стронулся с места и неторопливо потрусил вперед.
Отмерев наконец, Светик, глядя ей вслед, боязливо заметил:
— Убьется ведь!
— Ратмир подстрахует, — успокоил его Михайла.
Тем временем Алька, продолжая нахлестывать и понукать вредное животное, пыталась заставить его двигаться быстрее. А вот Акмаль, уже на середине пути обнаружив, что соперница не спешит его догонять, обернулся и, напротив, придержал кобылку, поджидая. И лишь когда царевне оставалось до него пара саженей, снова тронул поводья, пуская лошадь легкой рысцой.
Вконец озлившись, Алька решила, что терять ей уже нечего. Отпустив поводья, она, коротко размахнувшись, запустила проклятым надкусанным яблоком в соперника. Попала, правда, только в зад лошади. Та изумленно заржала и припустила вперед быстрее. Бессильно зарычав, Алька от отчаяния изо всех сил дернула своего коня за гриву.
