британского развертывания в этих ситуациях эскадрилья № 1, за вычетом инструкторов, в срочном порядке отправилась во вторую командировку в Аден.
В нашей наземной школе избиение квадратами и физподготовка продолжались регулярно, пока мы не узнали, что наш инструктор по строевой подготовке сержант Маккоун попал в серьезную автомобильную аварию и будет отключен от сети до завершения нашего обучения. Нам сказали, что его место займет инструктор из армейской пехотной школы близ Гвело.
Первая команда полкового сержант-майора Рона Рейд-Дейли вызвала тихое “О боже!” у Иэна Фергюсона, который был рядом со мной. Его команды были самыми громкими, которые я когда-либо слышал; его поза была жесткой, как шомпол, и каждое движение, которое он делал, было невероятно точным. Мы пришли к убеждению, что были довольно умны в наших учениях, но старший сержант Рейд-Дейли так не считал. По меньшей мере шесть недель он устраивал нам сущий ад, и мы ненавидели каждый момент его придирок и оскорблений. Почти соприкасаясь носом с любым, кто не выполнил движение, которое ему нравилось, он выкрикивал такие угрозы, как “Если ты не прекратишь вертеться, как гребаная балерина, я оторву твою чертову руку и разобью твое глупое личико ее мокрым концом ... сэр”.
Всякий раз, когда ветер превышал 15 узлов, а это было часто, сержант-майор-садист проводил с нами учения по раскраске строя. Для ‘раскраски’ нам выдавали деревянный шест, к которому было прикреплено тяжелое одеяло. Сопротивление ветра при таком расположении было огромным и очень утомительным. Сильные порывы либо отбрасывали более легких парней вперед, либо назад, вызывая шквал оскорблений со стороны нашего инструктора. Но все это время мы становились лучше во всем, и внезапно давление ослабло. Затем нас познакомили с бесшумными учениями, во время которых не было произнесено ни слова команды. Следуя установленным шаблонам движения, мы двигались как единое целое и стали в этом очень опытны. Тем не менее, за всю практику 10 SSU был единственным курсом, который не продемонстрировал свои навыки бесшумной строевой подготовки во время парада презентации Wings. Меч чести для лучшего ученика был еще одним аспектом, который был обойден в тот день, когда мы получили наши крылья.
Рон Рид-Дейли, который в 1970-х годах основал и командовал знаменитыми скаутами Селуса, стал моим хорошим другом. Оглядываясь назад на тот период, когда его послали обучать 10-му и 11-му спецподразделениям, он рассказал мне, в какой ужас пришел, когда ему приказали перебраться в Торнхилл, чтобы обучать кучу курсантов-офицеров ‘Brylcreem boy’. Он вспомнил, как доставлял нам неприятности, и сказал, что ничто из того, что он пробовал, никогда не поколебало наш дух или решимость добиться успеха. Он нашел это одновременно удивительным и приятным. Его отношение к военно-воздушным силам изменилось на уважительное, и это значительно усилилось во время долгой войны в Родезии в буше.
Когда мы начали летать по приборам, студентов поменяли местами с инструкторами-вампирами. Мне посчастливилось летать с лейтенантами Колином Грейвсом (командир эскадрильи), Крисом Деймсом и Брайаном Хорни. Большинство наших общих тренировочных вылетов проводились в одиночку. Во время одного из них, дальнего навигационного полета, я потерял сознание от недостатка кислорода. Блок управления кислородом на стороне инструктора в кабине был настроен на высокий расход, но я не заметил этого во время проверки перед запуском двигателя. На последнем отрезке пути до базы, пролетая над районом, известным как Сомабула Флэтс, я почувствовал сильный шум и вибрацию, которые пробудили меня к осознанию того факта, что самолет выполнял крутой вираж по снижающейся спирали, летя с критической скоростью Маха. Это когда сверхзвуковые ударные волны возникают на участках корпуса самолета с низким уровнем звука, вызывая высокое лобовое сопротивление и сильную вибрацию. Мой разум был в замешательстве, когда я приходил в себя после ситуации, которую я не предвидел. В этом полусонном состоянии я опустил шасси, вместо того чтобы активировать пикирующие тормоза, как намеревался, и подал сигнал Торнхиллу о приближении. Позже мне сказали, что моя речь звучала как у очень пьяного человека.
К тому времени, когда самолет находился в горизонтальном полете на довольно низкой высоте, я был недалеко от Торнхилла и решил не включать передачу. Посадка прошла нормально, и, за исключением незначительного перекоса на одной из дверей "D" главного колеса, никаких повреждений не произошло. Тем не менее, я получил адскую взбучку за то, что не увидел выбора высокого расхода на пульте управления кислородом инструктора и за то, что не заметил показания моего кислородного баллона перед тем, как испытать гипоксию.
Вскоре после этого командир крыла Уилсон доставил меня на проверку прогресса, а командир эскадрильи Дикки Брэдшоу провел мои летные испытания по приборам, которые были успешно проведены в среду, 6 августа 1958 года. Это был день, который я никогда не смогу забыть!
На этом этапе мы с Берил были помолвлены четырнадцать месяцев. Помимо возражений Берил против секса до брака, ее мать внедрила в наши умы идею, которая заставила нас решить пожениться тайно. Берил исполнился двадцать один два дня назад, так что согласие родителей не было проблемой, и мы оба верили, что сможем сохранить наш брак в тайне.
День свадьбы — какая шляпка! Какая стрижка!
Сразу после моего теста IF мы отправились на автомобиле в Булавайо под предлогом посещения моего брата Тони, который был прикомандирован туда для прохождения обучения в территориальной армии. На самом деле у нас была назначена встреча, чтобы пожениться в магистратском суде. В три часа нас провели в комнату с магистратом и его помощником. Минуту или две спустя два человека, которые работали в Магистратском суде, вошли, чтобы выступить в качестве свидетелей. Одной из них была девушка из Гвело. Она сразу узнала Берил и поздоровалась с ней. Тем самым она развеяла наш секрет еще до того, как состоялась свадьба! Но выхода из ситуации не было.
Официально объявленные мужем и женой, мы посетили друзей родителей Берил, которые жили в Булавайо. Это было частью нашего плана прикрытия, но оказалось серьезной ошибкой. Семейная кошка очень привязалась к Берил, и ничто не могло заставить длинношерстное существо оставить ее в покое.
Берил в детстве страдала хронической бронхиальной астмой, что вынудило ее родителей переехать из Британии в более сухой климат Родезии. В подростковом возрасте с ней по большей части все было в порядке, но определенные раздражители, одним из которых была кошачья шерсть, могли спровоцировать тяжелый приступ астмы. Берил с трудом переводила дыхание
