— Тебя Ляля зовут? — выдавил он из себя мучивший его вопрос.
— Ага, — тихо засмеялась она. — А вы чего так трясетесь? — Она была спасена и теперь приходила в себя в теплой комнате.
— Мышцы перенапряглись. Вот я удивляюсь, чего не трясешься ты? — Он вышел из комнаты и выпил на кухне еще полчашки водки. Сделал бутерброд, налил рюмку, намочил полотенце, чтобы она могла протереть лицо. Повторяя при этом: — Это она, точно она, точно, точно… Надо выяснить, надо как-то узнать, задержать ее здесь каким-то образом…
А девушка лежала и думала, что бы такого сделать, чтобы подольше остаться в этом доме, но инкогнито. Много здесь интересного. Хотя если б этот странный человек ее не спас, она могла бы остаться в этом доме навсегда. Точнее, под домом. Так, про кошку она ничего не знает. Что бы такого придумать? Глаза ее уже закрывались, когда он принес бутерброды с рюмкой водки. Она выпила залпом и попросила еще. Ушел, вернулся с чаем. Вот черт! Она пока обтерлась полотенцем. Он дал ей майку. Надела, кинула вещи на пол. Марк зашел, поднял и повесил их сушиться на стулья. За минуту Ляля проглотила бутерброды.
— Ложись, спи. Я на полу пристроюсь. Завтра поговорим, — сказал он.
— А в туалет можно? Очень хочется.
— Извини. — Вышел снова, принес ведро. — По-другому не получится.
— Мне что, прямо при вас?
Он снова вышел, постоял за дверью, потом забрал ведро вылить, вернулся и закрыл дверь на ключ изнутри. Плотно задернул занавески. «Что за тайны мадридского двора?» — подумала она.
— Ты откуда там взялась? — Он боялся называть вещи своими именами.
— Ниоткуда. Упала с неба, — почти не соврала Ляля.
— Ну, хорошо. Тебе надо домой или еще куда?
— Нет, никуда не надо. С удовольствием у вас тут погощу.
— Хорошо, только никто не должен об этом знать. Завтра утром я уеду в город, оставлю еду. И запру тебя. Никуда не ходи, не шуми. А вечером вернусь, разберемся.
Ну вот, странным образом получилось так, как она хотела. И ничего не надо придумывать, по крайней мере до завтра. И даже не будет вникать, почему. Потом, потом, а сейчас только спать. Помыться бы еще, после этого колодца, фу! Она зарылась в одеяло и быстро заснула. А Марк лежал и заставлял себя не закрывать глаза, хотя спать хотелось безумно. Он прислушивался к ее дыханию. Оно расплывалось по комнате ровной, спокойной, обволакивающей пеленой, и он не выдержал: веки сомкнулись, и наступил сон.
* * *
Гавр ходил в казино, как на работу, по четвергам. Раньше еще и по вторникам, но с тех пор как его практически единственный источник существования закрыли, приходилось садиться в электричку и ехать до Ногинска, а там еще на автобусе, чтобы попасть в неофициальное заведение, расположенное в подвале скромного кафе. Такое было и в Москве, и его бы пустили — постоянный клиент, как-никак, — но в «центровом подполье» появились новые правила — полагалось сразу взять фишек на три тысячи долларов. А таких денег у него пока не было. Вот ему знакомый охранник и порекомендовал подмосковное местечко. Обратно, правда, он часто добирался на такси, но бывало, что и зайцем под утро на электричке.
В эти дни он никогда не пил, надевал всегда одну и ту же майку и не снимал с руки браслет — обмотанную в несколько раз вокруг кисти простую кожаную веревку. С ней он первый раз пошел в казино и выиграл крупную сумму. Это был четверг. Тогда он подумал, что неплохо вот так разок сходить и срубить бабла. Потом втягивался все больше и больше и уже не мог жить без зеленого стола, ставшего его настоящей страстью. Хоть ему везло не всегда. Он злился, думал, что сделал не так? День, когда он играл, становился одной большой постановкой. С самого утра он настраивался, медитировал, представлял себе зал, рулетку. Не отвечал на телефонные звонки и старался не ходить в институт без особой надобности. Он думал только о предстоящем вечере. Однажды мать постирала его майку перед игрой. Взяла ее у него со стула, пока он спал, и выстирала. Он устроил ей страшный скандал, пошел в мокрой и продул. Еще и заболел недели на две. Если он выигрывал, то не тратил все деньги и обязательно оставлял себе несколько сотен до следующего четверга.
Вторым способом существования Гавра были женщины. Хотелось найти богатую, не жадную и чтобы не сильно совала свой нос в его личное пространство. Чтобы в дни проигрыша могла покормить его и куда-нибудь сводить. И чтобы можно было у нее чем-то поживиться для следующей первой ставки. Тех, кто хотел разузнать о нем побольше, он сразу выметал из своей жизни. Но вот появилась Светка, которая поверила в родителей-художников, водила его по клубам и ресторанам, кормила и не задавала лишних вопросов. У Светкиной мамы драгоценности запросто валялись на трюмо в спальне и в ящиках, и пару раз, когда денег совсем не было, он аккуратненько и не наглея, без последствий запустил туда руку. У «казино» всегда вертелись скупщики подобного товара, и у Гавра был свой. В дни выигрыша, конечно, приходилось тратиться Светке на подарки, чтобы миф о художниках, которые подкидывают бедному сыну-студенту раз в месяц «стипендию», как можно дольше не развеивался. Еще он запустил утку, что переводит деньги в какой-то детский фонд, и Светка просто таяла и смотрела на него, как на божество, она могла отдать Гавру свой большой красный кошелек с логотипчиком «Шанель». Нельзя забывать и об одежде. Не только чтобы поддерживать миф. Он сам любил красивые и модные вещи. И тратил на них много денег, которые приходилось все время где-то брать. Последнее время его стало раздражать то, что он делает такие низкие ставки, унизительно ездит на электричке. Пора завязывать с этим убожеством. Надо найти три тысячи и сыграть по-крупному.
В этот день он услышал в столовой, что преподавателям утром дали зарплату. Да еще у него имелась неплохая заначка от предыдущих барышень и кое-что новенькое от Светкиной мамы. Надо рискнуть. Если повезет, получится нужная сумма. Он специально немного опоздал на лекцию, чтобы сесть около двери и постараться выйти до ее конца как можно незаметнее. Через полчаса он юркнул в коридор. Огляделся. Пустота. В деканате тоже не оказалось ни души. Все преподаватели разошлись по аудиториям. Сердце стучало так, что, казалось, слышно в аудитории, из которой он технично слился. Так воровать ему еще не приходилось никогда, то ли дело стянуть колечко с камушком из безучетной кучки ювелирного барахла у дамочки, пребывающей в розовых очках любви. Да, случались у него разные тетеньки. Не только молодые, но зато более богатые.
Если он услышит шаги, сразу сядет на стул, скажет, что кого-нибудь ждет. Кого, зачем? Надо придумать заранее. А, например, Викторию Андреевну, она ему одну книжку хорошую обещала по экономике стран третьего мира. А почему во время лекции? Да очень голова разболелась, а чего зря время терять, решил — посидит тут, подождет. Отмазы были, конечно, левые, но более-менее правдоподобные. Он размышлял об этом и параллельно двигался бесшумно от стола к столу. Многие преподаватели оставляли свои сумки прямо здесь. Абсолютно отсутствует бдительность! Но, как говорится, без лоха и жизнь плоха. Портфель Дмитрия Борисовича, мягкого и рассеянного преподавателя, погруженного только в свой предмет, стоял на стуле приоткрытый. Можно заглянуть. Между двумя книжками лежала пачка денег! Гавр недолго думая выхватил ее и положил в карман широких джинсов. Его слегка трясло, но он собрался, выдохнул и вышел практически спокойным шагом. Тихо приоткрыл дверь аудитории. Преподаватель что-то быстро рисовал мелом на доске, стоял спиной, студенты увлеченно слушали. Гавр пригнулся и проскользнул на свое место, кажется, его никто не видел. Лекцию он слушать не мог, адреналин туманил мозг, деньги через ткань жгли ногу. Сколько там, сколько? Нет-нет, так нельзя, надо успокоиться, где его обычное хладнокровие? Это игра, такая же, как и в рулетку. Он решил больше ни о чем не думать и стал дышать. Раз-вдох-два-выдох-раз-вдох-два-выдох. Когда прозвенел звонок, ему удалось более-менее угомонить свой растревоженный разум.
«Женская» ювелирка потянула всего на тысячу баксов. Чертов жадина-скупщик. Наверняка девушки покупали эти вещи раза в три дороже. Сумма из портфеля до тысячи недотянула, но была к тому близка. Надо где-то взять еще денег. Занять у Светки? Сказать, что другу делают операцию и нужно заплатить врачу? По-моему, красиво. Светка не отказала. Выпросила у матери «на сумочку». Он не знал, что эта просьба обелила его в глазах Светки после того, как Лара поделилась с ней своей версией о том, кто украл деньги у преподавателя, и посеяла в ее душе сомнение. Действительно, Света никогда не видела его родителей, никогда не была у него в гостях. Он отмазывался тем, что живет со старенькой свихнувшейся бабушкой и вообще никого к себе домой не водит, потому что ведет та себя неадекватно, и он стесняется. Но пообещал Светке, что обязательно пригласит ее, когда они поймут, что у них все серьезно, и решат пожениться. Однако, когда Гавр попросил деньги взаймы, да еще по такому поводу, и обещал обязательно их вернуть, — вот-вот, мол, родители должны прислать «стипендию», — все сомнения развеялись, а Светкины обида и злость на Лару усилились.
