– С матерью говорил? – снова принялся допытываться Шатун, выясняя диспозицию.
– Говорил. Согласна она.
– И о беде Вериной сказал?
– Сказал, – покраснев, опустил казачок голову.
– А чего глаза прячешь? – тут же отреагировал Руслан. – То не велика беда, приятель.
– Как так, княже? – растерялся Мишка.
– А вот так. Ежели и вправду любишь ее, забудь, что порченая. Баба, она ушами любит. Вот и нашелся бес сладкоречивый, залил в уши патоки да соблазнил. А сам сбежал после, словно подлец последний. Видать, думал, что папаша ее отказать после такого не посмеет, да не учел, что там еще и четверо братьев имеется. А те мужики тертые, крутые. Могут и ножом в бок пырнуть, а после где-нибудь в чаще прикопать так, что ни одна собака не найдет. В общем, мы с тобой так поступим. Вернемся, я еще раз к папаше ее схожу. Откажет или снова начнет время тянуть, своей волей вас оженю. Так Вере и скажи, чтоб готова была.
– Так ведь вроде нет над ней твоей воли, княже, – задумался Мишка.
– Как это нет? – деланно удивился Руслан. – Она где служит?
– В лавке.
– А большая часть той лавки кому принадлежит?
– Тебе.
– Выходит, кому она служит?
– Тебе, – обрадованно улыбнулся Мишка.
– Выходит, есть над ней моя воля?
– Есть. Как не быть, – решительно закивал паренек.
– Ты мне скажи, а горбун при лавке так и служит? – поинтересовался Шатун.
– Служит. Кланяться тебе просил. Все жалеет, что Санька решила с тем купцом закрутить. Говорит, не складывается у них.
– С чего бы? – иронично хмыкнул Руслан.
– А как узнал, что за лавку твоими деньгами плачено, и что на тот случай у тебя и бумаги имеются, так и не заладилось, – ехидно усмехнулся Мишка.
– Ну, я ее предупреждал, – пожал Руслан плечами. – Бог с ней. Пусть работает и долю мою выплачивает. А сама как захочет. Я ей не хозяин.
Разговор увял, и Шатун, привстав в стременах, оглянулся на растянувшийся караван. Ходко шедший Бес только фыркнул, когда парень принялся вертеться в седле. Своего седока жеребец нес так, словно тот вообще ничего не весил. Подарок купец парню и вправду сделал царский. Выносливый, огромной силы конь бы под стать своему седоку. Казаки, увидев Руслана в седле этого жеребца в первый раз, не сговариваясь, в один голос высказались:
– Гора на горе едет.
В городе их появление вызвало очередной фурор. Мало того что подобные лошади тут были редкостью, так еще и всадник на жеребце выбивался из всех возможных представлений о человеческих габаритах. Средний рост местного обитателя составлял примерно метр шестьдесят пять сантиметров. А тут без малого два метра росту и косая сажень в плечах. В общем, и вправду было на что полюбоваться.
Характер у жеребца оказался задорный и шкодливый. Он то и дело пытался прижать конюхов боком к стене денника или, вырвав повод, вихрем пронестись по двору, в последний момент уворачиваясь от попыток схватить кожаный ремень узды. А самое главное, Бес никогда не пытался лягнуть или укусить кого-то из казаков или конюхов. Он играл, стараясь не причинить вреда. Иногда могучий трехлетка запросто мог, вскинувшись на дыбы, поднять на поводе ведшего его человека, но и это было только игрой.
Но Руслана он почему-то сразу воспринял как хозяина и слушался малейшего движения парня. В ответ Шатун старался побаловать жеребца сладкой морковкой, до которой тот был большой охотник, или соленым сухариком, которые по его просьбе специально сушили на кухне. Вот и теперь, гулко бухая по дороге широкими копытами, жеребец только фыркнул, когда Руслан принялся вертеться.
Убедившись, что все в порядке, и никто не отстал, Шатун уселся поудобнее и, вздохнув, задумчиво огляделся. Военно-Грузинская дорога дорогой только называлась. Нитка в горах, немного шире обычной тропы. И двигаться по ней нужно было очень осторожно. Того и гляди, со скалы сорвется булыжник, способный смахнуть ездока в пропасть вместе с конем. Мрачно покосившись на карту, которую все еще продолжал сжимать в руке, Шатун понял, что тут ничего путного не придумаешь, и, сунув ее в сумку, снял с пояса флягу с водой.
Подъехавший к нему Роман пристроился с другой стороны и, покосившись на задумавшегося Мишку, тихо спросил:
– Княже, что там делать станем? Мало нас для серьезного боя.
– А я и не знал, – фыркнул Руслан в ответ. – Знаю я, Рома. Все знаю. Но дело тут непростое. Оно не столько нас, сколько аж самого генерал-губернатора касается. И походом этим мы ему сильно поможем.
– Это как же? – заинтересовался следопыт. – Он в Краснодаре, а мы на отшибе.
– Не должен я этого говорить, – вздохнул Руслан. – Так что целуй крест, что молчать станешь.
Кивнув, казак выпростал из-под ворота нательный крестик и, перекрестившись, прижал его к губам.
– Появились у нашего губернатора враги при дворе царском. И решили они на его место своего человека посадить. На первый взгляд, нас оно вроде как и не касается, а ежели подумать, то получается, что при другом губернаторе вольница наша сразу и кончится.
– Это как так? – растерялся казак.
– А вот так. Когда на губернатора покушение случилось, нам с графом особые бумаги для разбора того дела выдали. И с теми бумагами мы можем делать, что сами решим. Потому и получилось у нас и блатных из города выгнать, и купцов к ногтю прижать, и с горцами уговориться. А как новый губернатор появится, те бумаги силу свою сразу потеряют. И станем мы снова не дело делать, а бумаги писать. А то и вовсе нас с графом в другое место ушлют. И такое может быть.
– Это как в другое? Куда? – всполошился казак.
– Тихо ты, – осадил его Руслан. – Не забывай, что мы офицеры, и, получив приказ, отправимся туда, куда скажут. По-иному и быть не может. Война. И вот чтобы всего этого не случилось, этот поход и затеян. Не забывай, что генерал-губернатор над всеми этими землями властен и перед царем ответ держит. А раз в землях его порядка нет, значит, дело свое он делает плохо и его менять пора.
– От оно как… – протянул следопыт. – Эти, как их, итриги, выходит.
– Ага, они самые, – кивнул Руслан, едва сдерживаясь, чтобы не заржать в полный голос.
– Выходит, поход этот и нам самим нужен? – подумав, уточнил Роман. – Потому как не станет тебя, княже, тогда и задумок твоих не будет. И командовать нами кто другой станет. А ему на жизни казацкие наплевать будет.
– Выходит так, – пожал Руслан плечами, удивляясь логическим выводам казака.
* * *
Их въезд в Эривань стал, можно сказать, триумфальным. Слух о странном отряде разнесся по городу со скоростью пожара, и уже через четверть часа им приходилось проталкиваться сквозь толпу. Благо городские улочки были узкими, и зевакам приходилось невольно жаться к стенам, чтобы битюги ноги не оттоптали, или кого случаем не зацепило дрогами. Бес, которому такое скопление народу явно не нравилось, возмущенно фыркал и скалил крепкие зубы, словно цепной пес.
Громадный вороной жеребец, сверкавший лоснящейся шкурой и скаливший зубы, производил на обывателей неизгладимое впечатление. Таких громадин под седлом тут явно не видели. Впрочем, и запряженные в дроги битюги тоже производили на собравшихся впечатление. Подобных зверей в этой горной стране видеть не приходилось. Местные лошади своими размерами не поражали. А самое главное, местные использовали в основном ослов. Животных неприхотливых и способных обойтись подножным кормом.
Посевных земель в Армении всегда было мало. Так что сеять овес для прокорма подобных гигантов могли позволить себе только очень состоятельные люди. Крестьянам семьи бы прокормить. Кавалькада выехала на центральную площадь города, и Руслан, вскинув руку, остановил караван. Осмотревшись и приметив у крыльца одного из зданий раскрывшего от удивления рот городового, парень указал на него Роману, негромко попросив:
– Позови служивого. Нужно узнать, где тут у них какая служба располагается.
– Сей момент, княже, – усмехнулся казак и, шлепнув коня свернутой петлей нагайкой, рысью подскочил к городовому.
