— Водка, селедка, молодка.
— О, это уже высшее образование, — еще шире улыбнулся Волошин. — А есть тут у вас, где выкупаться?
— Есть, Александр Стальевич, — взял инициативу в свои руки Станислав Дерев.
— Точно?
— Это я вам как мэр говорю. Заповедное местечко, как говорится. Такого и в Подмосковье нет.
— Вы уверены?
— Ручаюсь.
— Что ж, надо проверить.
— Сейчас?
— А чего тянуть кота за хвост.
— Моя машина к вашим услугам. Я жду вас у подъезда, договорились? — сказал Станислав Дерев и поспешно вышел, чтобы успеть отдать необходимые распоряжения.
Некоторые с плохо скрытой завистью посмотрели вслед расторопному и решительному мэру.
Волошин взял под руку Степашина:
— А вы, Сергей Вадимович?
Тот покачал головой.
— Что так?
— В Москву полечу.
— Москва не убежит.
— Работы много.
— И работа не уйдет.
Степашин вздохнул:
— Не получится.
— А то присоединяйтесь, Сергей Вадимович, — ласково попросил помощник мэра, осанистый мужичина двухметрового роста. — Акватория у нас просторная, места всем хватит. Получите незабываемое удовольствие.
«Как зазывала из публичного дома», — подумал Иван Матейченков, наблюдавший эту сценку.
— В следующий раз, ребятки, — произнес Волошин. Он решил было покровительственно похлопать помощника мэра по плечу, но побоялся, что не дотянется.
Владимир Семенов угрюмо молчал, не участвуя в общей толчее. Поначалу он хотел встать и объявить во всеуслышание, что своими действиями Москва — совершенно очевидно — хочет украсть, замотать его победу на выборах. Но потом сдержал себя. Нет, боевой генерал ничего не боялся. Просто рассудил — не время. Ну, учинится местный скандал, который — в лучшем для него случае — не будет иметь никаких последствий.
Не время.
И не место.
Что толку выпускать пар в свисток? Нужно ждать, решил Семенов. Время работает на него.
— Дымом все тут пропитано, — закашлялся Степашин.
Завитушный откликнулся:
— Нет дыма без огня.
— И нет джигита без папиросы, добавил черкесский коммерсант. — Помните папиросы «Казбек?» Джигит с папиросой скачет на фоне горы Казбек.
— Хорошие были папиросы, — поддакнул кто-то.
— У вас Эльбрус, — сказал Волошин.
— А кто сказал, что Эльбрус хуже Казбека? — заметил Степашин, и все заулыбались.
Народ начал расходиться.
Совещание закончилось, но его решения, как это бывает в подобных случаях, увы, остались нереализованными.
* * *
В какой-то момент, сидя рядом с Верховным шейхом в его кабинете, куда он был приглашен самим Верховным на зависть всех остальных имамов, присутствовавших в зале, Заячья губа задумался: не сон ли все это?! Он здесь, в священном месте, вроде как в Медине, и запросто беседует с наместником Аллаха на земле. И шейх нисходит до того, что разъясняет ему назначение мудреной аппаратуры, расположенной в его кабинете, а теперь вот сидит с ним рядышком с чашкой кофе в руках готовится рассказать о своей снайперше Елене Рукайтис.
Заячья губа чувствовал себя так, словно идет по тонкому льду и может вот-вот провалиться. Он тоже взял чашечку кофе, но держал ее в руке, стесняясь сделать глоток, хотя у него пересохло в горле.
— Пей! — дружески улыбнулся ему Верховный, — уверяю тебя, что это если не напиток богов, то уж по крайней мере, полубогов, как сказал бы какой-нибудь закоренелый варвар…
— Благодарю… — пробормотал Губа, хотя совсем не понял юмор Верховного шейха, а переспросить постеснялся.
Он сделал глоток, и по жилам его пробежал огонь, словно это был не кофе, а разве что волшебный напиток, которым сам Аллах угощал своего пророка Мухаммеда, когда сказочный конь Эль Борак поднял его на седьмое небо.
Трудно было передать ощущение от этого напитка.
— Нравится? — спросил Верховный шейх. Он держал свою чашку двумя руками, словно драгоценность, и смотрел на гостя.
— Не то слово! — воскликнул Заячья губа и сделал еще один глоток, не выпуская чашку из рук.
— Мой секрет приготовления! — с гордостью произнес шейх. — Собственно говоря, никакого секрета нет, — продолжал он. — Во-первых, для этого напитка годится только единственный сорт зерен, которые произрастают в Аравии. Далее, мне их доставляют сырыми, и я их обжариваю сам. Это во-вторых. В-третьих, мелю зерна сам, и только на ручной кофемолке, творя все время молитву Аллаху Всемогуществе, — набожно возвел он глаза к небу. Ну, и последнее — завариваю кофе только по своему ритуалу, от которого нельзя ни на йоту отклониться.
Заячья губа набрался храбрости и спросил:
— Но ведь это кофе принес робот?
— Все правильно, — кивнул Верховный шейх. — Во всем доме только я умею заваривать кофе, и еще научил вот этого робота, он самый смышленый. Больше никому из прислуги готовить напиток я не разрешаю.
— А как же… молитва?
— Да, это была проблема, — Верховный сделал еще один глоток. — Робот не обладает бессмертной душой, как правоверный мусульманин, и потому не может возносить молитву Высшему существу. Тут я нашел выход: получая из Аравии новую партию зерен, я самолично освящал всю ее, читая над ней молитву Аллаху. После молол зерна на ручной мельнице, и робот спокойно мог готовить кофе.
Губа поставил пустую чашку на стол.
— Еще? — спросил хозяин кабинета.
— Благодарю! — гость помотал головой. Он почувствовал себя гораздо уверенней, мысли прояснились. То ли напиток подействовал, то ли он просто немного освоился на новом месте.
Шейх произнес какое-то непонятное слово, и перед ними вновь появился робот-тележка, словно возник ниоткуда, как показалось Заячьей губе — просто материализовался из воздуха, хотя это было, разумеется, совсем не так.
Робот замер перед хозяином, ожидая приказания.
— Спасибо, дружок. Забери посуду, — велел Верховный, робот издал сигнал понимания, забрал пустые чашки и величественно удалился, слегка покачивая своей платформой.
Собственно говоря, роботы в подземной дворце ничуть не удивили Заячью губу — он насмотрелся на них на всемирной кибернетической выставке в Милане.
Гораздо большее впечатление на него произвели нежные, какие-то интимные, что ли, отношения хозяина и тележки, которая понимала своего повелителя с полуслова.
— О снайперском оружии я тебе рассказал, — произнес Верховный шейх после продолжительной паузы. — Винтовка, которую я показал тебе, бьет исключительно точно. Однако, сам понимаешь, она сама не стреляет6 ее должен наводить человек. И я берусь утверждать, что в подлунном мире лучше Элен это не сделает никто.
Он встал и прошелся.
— Я был с ней много раз на полигоне. Мы с ней состязались в меткости. Между прочим, я не из последних стрелков, но она всегда опережала меня в меткости. Это задело меня за живое, и я выписал самых метких мусульманских стрелков из разных стран.
— Интересно.
— Еще бы! — воскликнул Верховный. — И, представь себе, не нашлось ни одного, кто бы хоть немного приблизился к ней в меткости.
— Откуда же у нее такая точность в стрельбе? — заинтересовался гость. Рассказ о таинственной Элен все больше занимал его.
— Для этого я должен тебе рассказать, как она вообще появилась у меня в резиденции…
Заячья губа положил оба локтя на столик, приготовившись слушать. Теперь Верховный шейх казался ему не неприступной вершиной Гиндукушского хребта, а простым и милым собеседником, с которым он знаком, как говорится, тысячу лет.
— Был как-то у меня с отчетом имам — руководитель Прибалтийского региона, — начал свой рассказ Верховный, продолжая неспешно прогуливаться перед Заячьей губой. — Рассказал, как там у него обстоят дела, чего добились мусульмане, живущие там. Я наметил ему несколько направлений, по которым ему следовало работать. А потом он и говорит, что мог бы мне представить некий феномен. Выяснилось, что речь идет о девчонке, которая по меткости стрельбы может заткнуть за пояс кого угодно, даже самого меткого стрелка.
Слово за слово, и он мне рассказал историю этой девицы.
— Она мусульманка?
— Погоди, не забегай вперед, — одернул его Верховный, и Заячья губа почувствовал, будто его обдал порыв ледяного ветра.
— Прошу прощения, — пробормотал он.
— Ничего, вопрос законный. Так вот, о мусульманстве она тогда не имела никакого понятия. Но где-то, когда-то, случайно услышала, зайдя на лекцию, которую читал лектор из общества «Знание», о различных вероисповеданиях. Здесь необходимо сказать, что у девчушки не было родителей, она воспитывалась в детдоме…
— А откуда она родом?
— Есть такая маленькая страна — Эстония. Она жила там в городе Таллин. Там-то она и услышала лекцию, которая перевернула всю ее жизнь. Она, понимаешь, увлеклась мусульманской религией. Всем своим маленьким трепетным сердцем почувствовала ее мощь и огромную притягательную силу. Она выискивала какие-то брошюрки о мусульманстве и по ночам проглатывала их. Поскольку читать в комнате после отбоя было нельзя, она пряталась и запиралась в туалете. Потом поделилась своим увлечением с несколькими воспитанниками, которым больше других доверяла, — тоже эстонцами, как и она.
