рыкнул на ухо Ледат. — А ну, бегом обратно и откажись.
Я уже пришла в себя от испуга и спокойно возразила:
— Это наш единственный шанс победить на конкурсе.
— К чёрту конкурс! — сильнее разозлился он. — Разорви договор и уходи оттуда.
— И не подумаю.
— Виолетта, не глупи…
— Ради тебя стараюсь! — не выдержав, возмутилась я. — Тебе деньги нужны!
— Но не так.
Он отключился, а я ещё долго смотрела на тёмный прямоугольник экрана.
Глава 23. Ледат
Я летел по трассе, обгоняя ветер и собственные мысли, но страх всё равно бежал впереди меня. Я сам загнал себя в ловушку, некого винить. Пытаясь и дедушку спасти, и самому не запачкаться, раз за разом принимал не те решения и сейчас ненавидел себя за это!
Выхода нет. Возможно, что возгорание было и непреднамеренным, но верилось с трудом. Если Аид решился на подобное, то намёк ясен. Мне не дадут выступить на конкурсе. Черных, как шакал, сначала ходит рядом, предупреждая о своём присутствии. Не давая забыть о нём и на минуту. А потом замолкает — перед самым нападением.
Вот только страдают другие люди, и от этого хотелось сдохнуть, но не мог себе позволить. Аид того и добивается, чтобы я добровольно сдался. Пришёл к нему на поклон и сам надел ошейник, чтобы стать одной из его шавок. Всё моё существо восставало против такого финала, но…
Что я мог?
Затормозив у поля, где мы гуляли с Недотрогой, я бросил байк на обочине и пошёл вперёд. Каждый шаг давался с трудом, я будто уже шёл по раскалённым углям в ад. Единственное, что помогало держаться, — призрачное видение светловолосого ангела. Всего лишь воспоминание, но даже думая о Недотроге, становилось легче дышать.
Рухнул в жухлую траву там, где мы с ней лежали и смотрели в голубое небо. Сейчас оно было затянуто серой мутью, а вскоре по лицу покатились капли. Плевать, что солёные. Это дождь!
Я зажмурился и, сжав кулаки, выпустил рвущийся стон.
Как же мерзко!
Клоун поручился за меня, помог получить заём, а теперь лишился клуба. Аид один за другим отсекает от своей жертвы пути к спасению, загоняя в угол безысходности. И вот я уже почти раздавлен тяжёлой плитой вины, ведь все эти люди пострадали потому, что я не хотел пачкаться.
А теперь вариантов не осталось, но решиться на прыжок в пропасть не так-то просто. Сдаться монстру, который, возможно, забил собственного сына до смерти, а затем решил, что отвечать за это должен я, и методично привёл меня к этой черте. Между свободой и позором. Виной и страхом. Раем и адом!
Некуда бежать, никто не поможет. Аид выкупил мой долг, и я снова на крючке. А разыгранный спектакль отпугнёт тех, кто ещё мог бы выбрать мою сторону. Черных не отбирает жизни, ему приятнее, когда ему преподнесут её на блюдечке. Так и мне предстояло явиться в ад и, выдрав сердце, бросить в ноги чудовища.
Я посмотрел в хмурое небо, представляя, каким невинно-голубым оно некогда было. Чистым и пронзительно свежим, как взгляд Недотроги. Я поднялся и, не обращая внимания на мокрую одежду, побрёл обратно к мотоциклу. Но усевшись на него, не спешил возвращаться в город.
Каждому осуждённому полагается последнее желание. Словно глоток сладкого нектара перед погружением в вечное страдание, которое обеспечит мне Аид, была она. Девчонка из столицы, упрямая мажорка со вздорным характером. Мы могли бы замутить… В другой жизни!
Ступив на территорию Черных, я оставлю за спиной всё, что было дорого. Поэтому сейчас я набрал номер Виолетты с намерением попрощаться, но сердце пропустило удар от случайно услышанных слов, что предназначались другому человеку.
— Спятила?!
Я не слышал, что Недотрога лепетала, отключился и, не помня себя от ужаса, полетел сквозь колкий дождь в город. Единственное, что было важно — она. Ворвался в клуб Аида, тяжело дыша. Кажется, меня пытались остановить. Тени, удары, незажившие ещё рёбра ожгло, и в груди взорвалась такая боль, что перед глазами вспыхнуло.
Но я упрямо прорывался к Аиду. Виолетта не должна пострадать! Только не она. Иначе…
— Дайте ему пройти, — прозвучал спокойный голос, и охрана расступилась.
Я сделал два быстрых шага и, замахнувшись, врезал…
Врезал бы, но Черных легко скрутил меня, уткнув лицом в пол.
— Я пришёл, — прошипел, пачкая ковёр кровью. — Как ты хотел. Я пришёл, чёрт тебя побери!
Хватка ослабла, голос Аида наполнился едким сарказмом:
— Вот как? Но ты мне больше не нужен. Я подписал договор с другим исполнителем.
Меня затрясло от бессильной ярости. С трудом сдержавшись, я глянул на Черных исподлобья:
— Чего ты теперь хочешь? Довольно грязных уловок. Говори прямо!
Он отпустил меня и вернулся к креслу. Разместившись за столом, положил на него крупные ладони и изучающе покосился на меня.
— Хм… Так неинтересно. Сначала скажи, почему вдруг передумал? Казалось, ты умрёшь, но не переступишь через себя.
«Так и было».
— Это ты поджёг клуб, — тихо обвинил я.
— Зачем мне это? — неискренне удивился он. — Никогда не считал «Старс» конкурентоспособным заведением.
— Узнал, что Клоун поручился за меня! — прорычал я. — Показал, что будет с теми, кто будет на моей стороне. Чтобы я приполз на коленях!
— Ты из меня максвеловского злодея не делай, — криво усмехнулся Аид и махнул охранникам: — Вышвырните его.
Когда меня за шкирку подняли на ноги, щёлкнул пальцами, останавливая своих псов. Неторопливо встал и, приблизившись, заботливо поправил воротник моей рубашки.
— И всё же ты приполз ко мне, Троцкий, — протянул так ласково, что мурашки по спине побежали. — Жалкое зрелище!
Когда оказался на улице, стемнело. Хлестал противный холодный дождь, ветер зло швырял в лицо мокрые коричневые листья. Уже никуда не торопясь, я завёл мотор и направил байк в спальный район города. Остановился у одной из похожих друг на друга многоэтажек и набрал Недотрогу.
Слушал короткие гудки и сердился всё сильнее. Я знал, что Виолетта с мамой снимали квартиру, расположенную напротив той, где жила Ворона. Отсчитал этажи и, глядя на тёмное окно, чертыхнулся. Но отступать не собирался, поэтому написал сообщение.
«Выйди. Надо поговорить».
К моему удивлению, телефон тут же пиликнул ответом.
«Не хочу».
В другое время разозлился бы, но сейчас вдруг рассмеялся.
«Жду внизу. Не придёшь, поднимусь».
«Иду».
Глава 24. Виолетта
Я лежала на заправленной кровати и смотрела в потолок. Написала Ледату, что спущусь, но сил не было даже подняться. Я так устала после сегодняшнего дня, что чувствовала себя полностью выжатой, прежде всего, эмоционально. Сначала пожар, когда мы с ребятами прощались с надеждами, потом неожиданное предложение и гнев Троцкого.
Чтобы достойно выступить этим вечером, мне пришлось вобрать всю волю в кулак.
