Миф третий
Чтобы разобраться в этом, придется рассмотреть еще один миф. Заключается он в том, что негосударственные пенсионные фонды имеют доходность ниже инфляции и проедают средства будущих пенсионеров. «Деньги накопительного элемента обесценились, во-первых, по отношению к инфляции, во-вторых, по отношению к индексации страхового пенсионного капитала», — говорит первый заместитель председателя комитета Государственной думы по бюджету и налогам Оксана Дмитриева. У НПФ имеются свои контраргументы. Согласно исследованию, проведенному компанией Pension Actuarial Consulting, накопленная за 8 лет (с 2005 по 2012 год) доходность по пенсионным счетам в одном из крупных российских НПФ составила 124,6 процента. У нескольких других доходность чуть меньше. Данные приводятся уже за вычетом комиссии — то есть это тот доход, который уже получили будущие пенсионеры, доверив свои накопления этим НПФ. Учитывая, что за те же 8 лет та же инфляция составила 105 процентов, получается, что доходность НПФ и частных управляющих компаний по накопительным счетам будущих пенсионеров превысила ее в 1,2—1,5 раза.
Надо понимать, что, говоря о неэффективности НПФ, Пенсионный фонд России и Минтруд меряют доходность пенсионных накоплений не очень корректно — с учетом финансовых результатов государственной управляющей компании, ВЭБа. Доходность у последней за 8 лет действительно оказалась ниже инфляции и составила всего 56,78 процента. Учитывая, что на момент проведения исследования в управлении ВЭБа находилось более половины всех накопительных счетов россиян, его финансовые результаты как раз и тянули вниз всю отрасль.
Как же удалось негосударственным пенсионным фондам получить столь приличную доходность? Тем более, как признался в интервью «Итогам» сам руководитель ПФР Антон Дроздов, он не знает ни одного финансового инструмента, который сегодня бы «бил инфляцию». По состоянию на 2012 год только 2,8 процента средств пенсионных накоплений, отданных в управление НПФ, были вложены в облигации федерального займа. Основу же их портфелей составили корпоративные облигации — 33,97 процента и депозиты в банках — 38,9 процента. А учитывая доходность этих финансовых инструментов, нет ничего удивительного, что прибыль клиентов НПФ оказалась вполне приличной.
Для чего понадобилась власти пугалка по поводу НПФ? «Я думаю, что шпаргалка была такая. Первое: баллы из новой пенсионной формулы — это очень хорошо! Они позволят всем отлично жить. НПФ — это негосударственные структуры, а все частное — плохое. Во всей этой дискуссии таким образом теряется суть», — говорит заместитель директора Института мировой экономики и международных отношений Российской академии наук Евгений Гонтмахер. А суть в том, что государство просто решило сэкономить на выплатах нынешним пенсионерам. И для этого залезло в карман будущим. Для этого и потребовались те же самые акционирование и мораторий с перечислением средств в накопительную систему в 2014 году. Просто конфискацию надо было как-то декорировать.
Кстати, о моратории. То, что перечисления будут заморожены только в будущем году, тоже миф. Для того чтобы эти средства потом вернулись обратно на накопительные счета россиян, соответствующая сумма в 244 миллиарда должна быть зарезервирована в бюджете. Госдума на прошлой неделе приняла его в третьем чтении. Причем сразу на три года вперед. Так вот соответствующей строки там нет. Не будет ее и в 2015, и в 2016 годах. А значит, с этими деньгами ныне работающие могут просто попрощаться.
Надзирай и властвуй / Дело / Капитал
Надзирай и властвуй
/ Дело / Капитал
«При принятии таких решений, как с Мастер-Банком, важно, чтобы последствия были просчитаны заранее»
Реакция профессионального сообщества на отзыв лицензии у Мастер-Банка за считаные дни прошла несколько стадий. «Ой, ну надо же, наконец созрели. И как это у ЦБ духу хватило?» — «Интересно, кто будет следующим и сколько таких в черном списке?» — «Но ведь Мастер-Банк лидер по процессингу, эквайрингу и зарплатным проектам! Как же система будет работать?» — «А зачем ЦБ вообще это сделал?..» Так что спустя две недели есть повод поговорить о системной политике в области банковского надзора.
Отзыв лицензии у банков всегда сопровождается негативным информационным фоном. Ежегодно ЦБ отзывает 20—30 лицензий. Как правило, за различные нарушения и за невыполнение предписаний их лишаются мелкие, реже средние банки, уход с рынка которых не то что не представляет угрозы, но зачастую не заметен вовсе. Другое дело, когда в списке оказывается крупный или средний банк. Особенно если он из первой сотни по капитализации или по размеру активов. Это уже уход не только известного бренда, а большая информационная шумиха. Безусловно, любая кредитная организация в процессе своей деятельности накапливает долю токсичных активов. Какая-то их часть возникает вследствие управленческих ошибок либо недобросовестного поведения клиентов. Вопрос в том, какова доля проблемных активов в общем объеме бизнеса, каков темп их прироста и насколько успешно банк решает такого рода проблемы. В зависимости от этого пруденциальный надзор Центробанка и принимает решение о дальнейшей судьбе кредитной организации.
И здесь возникают две проблемы. Первая заключается в том, как это решение должно приниматься, каким образом оно отразится на рынке в целом и на клиентах банка в частности. Если данный аспект интересует регулятора, то несложно догадаться, что к моменту отзыва лицензии ЦБ он должен иметь четкую схему мероприятий по бесперебойному обеспечению платежей клиентов банка и ясный план санации. Осуществление комплекса этих мер может дать больший репутационный эффект как для банковского сектора в целом, так и для регулятора в частности. В противном случае возникают извечные проблемы российского финансового рынка: клиенты теряют доверие к банкам, так как банально нет понимания того, кто будет следующим, а банки начинают косо смотреть на коллег по цеху. И эти два непонимания способны привести либо к внутреннему кризису, либо к перебоям в работе банка и необходимости включения дополнительных механизмов фондирования (или пополнения) денежного рынка ликвидности, в том числе с помощью Центрального банка.
Сегодня банковский сектор работает в довольно жестких условиях ограничений со стороны регулятора. Деятельность банков для пруденциального надзора достаточно прозрачна, поэтому любые резкие изменения в работе той или иной финорганизации не остаются незамеченными со стороны ЦБ. Но при принятии таких решений, как с Мастер-Банком, важно, чтобы последствия были просчитаны заранее и подготовлены четкие меры по сохранению деятельности банка в части его клиентов, как, например, это происходило в свое время с еще более крупным Банком Москвы. Как получилось у нас? С прошлого года правительство и ЦБ говорили о необходимости повысить защищенность вкладчиков. Отсюда идеи о повышении страхового возмещения (как минимум до миллиона рублей), включения в страховое покрытие средств ИП и сберегательных сертификатов. То есть увеличение нагрузки на фонд обязательного страхования вкладов. И, соответственно, законодательное закрепление возможности АСВ фондироваться от Центробанка.
А потом — сразу несколько крупных страховых случаев плюс проблемы с несколькими заметными региональными банками. Следом — сбой в обслуживании банковских карточек и необходимость в срочном порядке «подхватывать бизнес» крупными игроками. При этом отсутствие информации о задержании руководителей «лидера обнального бизнеса» косвенно подтверждало версию о существовании могущественной крыши. Плюс несколько неосторожных заявлений со стороны регулятора и региональных руководителей. Да еще совпавшая по времени непродуманная законодательная инициатива, обрушившая на 40 процентов за сутки акции одного из лидеров банковского розничного рынка. Следом — неизбежное появление слухов о черных списках банков и естественное перетекание депозитов в пользу крупных, прежде всего государственных, банков. Далее — ослабление рубля до минимума с 2009 года. Экстренное совещание у главы ЦБ с представителями банковского сообщества. А на следующий день — совещание у главы правительства и решение отложить повышение размера страховки и ввести дифференциацию взносов в АСВ в зависимости от уровня рисков. И это все за две недели!
Конечно, мы все за очищение банковского рынка, против мошенников и нелегального бизнеса. Но, может, пора перейти от ситуативной модели управления к плановой систематической слаженной работе с внятным изложением мотивов и действий с заранее просчитанным результатом?
