роли не играли).
— Пора.
Глеб взял лицо жены в ладони, нежно поцеловал в губы, прощаясь.
— Береги себя, малыша и Снежку! Вы моя семья!.. И прости меня, родная… за все прости и не бросай… иначе я сдохну без тебя в этой тюрьме!
Встал, опустил голову, шагнул вперед, Ирина рванулась за ним, обхватила за талию, прижалась к спине.
— Я тебя прощаю, любимый! За все прощаю! Только возвращайся ко мне! Я тебя жду!
С отчаянием произнесла она и расцепила руки, выпуская его из плена своих объятий.
— Позаботься о моей семье! — не оборачиваясь, хрипло бросил Глеб отцу и вышел из кабинета в сопровождении оперативников.
— Не волнуйся! — крикнул вслед сыну Илья Семенович и, с жалостью посмотрев на плачущую невестку, добавил: — Это и моя семья тоже!
Упав на стулья, Ирина, закрывая лицо руками, рыдала навзрыд — ему так плохо, что он заговорил о смерти!..
— Ну, все! Успокаивайся! — Илья Семенович подошел к Ирине, погладил по голове. — А то больше никаких свиданий!
— Почему он заговорил о… о…
— Нервы сдают.
— И что делать?
— Надо подумать…
И Ирина придумала, как вытащить мужа из его упаднического настроения и стала разговаривать по телефону с Глебом о работе, спрашивать его советов, «исполнять», «докладывать», становясь проводником его идей, предложений, разговоров с партнерами и заказчиками. Благодаря стараниям Ирины, Глеб выбрался из ямы «унылой, обреченной отстраненности»… мыслями он был с ними: в своем доме, в своем кабинете, помогал, советовал, руководил…
18. Июнь. Три месяца беременности
Ирина
— Собирайтесь, побыстрее! — расхаживая по нашей гостиной с камином в коттедже, Илья Семенович недовольно подгонял нас с мамой. — Как же трудно с женщинами! Целые чемоданы шмоток, которые потом ни разу не наденут!
— Я не хочу ехать! — противилась я, рассчитывая со дня на день получить свидание с мужем или на неожиданный звонок. — Летим неизвестно куда!
— Почему не известно? — примирительно произнесла мама, с благодарностью посматривая на свекра. — Мы летим в Картахену! Всегда мечтала там побывать… El corazon!
— Сердце… — автоматически перевел Илья Семенович. — Вилла так и называется: «Sangrante el corazon» — «Кровоточащее сердце» из-за большого количества алых роз… Все! Время! Все остальное купите там!
— А если дадут свидание или Глеб позвонит?
— Вернемся! Подпишешь лично бумаги на владение виллой — такой там порядок и можно улетать! Шесть часов и ты в СИЗО! А на звонок… перезвонишь!
— Звучит как-то жутковато… Картахена!!! и СИЗО… — скривившись прокомментировала мама. — Я бы из Картахены ни за что бы не уехала…
— А я выбираю Следственный Изолятор! Даже согласна поселиться с мужем в одной камере! Лишь бы вместе!
— Сумасшедшая декабристка! — вынесла вердикт мама, захлопывая чемодан.
— Вся в маму… — отстраненно произнес свекор и скомандовал Сашку. — Я женщин — ты чемоданы! Все проверили паспорта и вперед!
Целой толпой (я, Снежка, Илья Семенович, мама, няня, Саша) мы летели в Испанию!
В Картахену!
На мою собственную виллу «Кровоточащее сердце»!
Из Валенсии до Картахены мы плыли на яхте… огромной (так мне казалось), белоснежной, в три этажа с открытой палубой, на которой мы все тут же улеглись на солнышке, чтобы пропитаться соленым ветром Средиземного моря и жарким солнцем Испании.
Вилла оказалась небольшая, но очень красивой — бело-мраморной, вся территория утопала в розовых кустах, по большей части алых роз. Двухэтажный, открытый, продуваемый морским ветром, дом — отчего не чувствовалось жары, мраморные полы, легкие занавеси, тенты, лежаки у бассейна… Мечта!
Целый день отдыха! Меня никто не трогал… Все как-то растворились… Илья Семенович, мама и Снежка уехали в парк аттракционов на целый день, Саша и няня растворились в городе, а я… я поплыла по морю на яхте…
Синее, теплое море, жаркое, золотое солнце, быстрая, белоснежная яхта…
Волны плещутся за бортом, морской ветер ласково треплет волосы, солнце жарит разморенное, бледное тело, а мысли… мысли мои были далеко от этого восхитительного рая… в сером, убогом, казенном СИЗО, рядом с моим любимым, несправедливо обвиненным мужем…
Когда он освободится, обязательно приедем сюда хоть на недельку — пусть отдохнет, пожарится на солнышке и забудет весь ужас, связанный с тюрьмой…
Два дня чудесного отдыха для тела и восстановления душевного равновесия, а вечером третьего дня, проведенного всей семьей на собственном пляже и кусочке собственного моря с играми, танцами, плесканием в теплой водичке и перекусами фруктами и легкими закусками, когда мы вернулись на виллу, грянул гром…
— Собирайся! — рычал на меня свекор, названивая кому-то по телефону. — Да не чемодан! Бери паспорт и на борт! Яхта ждет!
— Объясните, что случилось?
Илья Семенович проверил мой паспорт и, схватив за руку потащил к причалу.
— А Снежка? Мама?
— Они остаются!
— Как остаются! — попыталась я вырваться и вернуться в дом.
— Молча! За ними присмотрит Сашок! А тебе выделю другого телохранителя в Москве!
— Да что случилось?
Но свекор предпочитал беспрестанно кому-то названивать, орать в телефон трехэтажным матом, кроя адвоката, следователя, и какого-то эмвэдешного генерала.
Только когда мы приплыли в Валенсию и сели в самолет, он отключил телефон и так обреченно произнес слово «суд», что у меня почти остановилось сердце…
— Завтра суд над Глебкой, — обреченно произнес он.
— Как суд? Ведь дело на закрыли, товар нашли… — напомнила.
— Суд по убийству!
— Вы же говорили, что следователь…
— Сверху на него надавили — велели дело закрыть и в суд передать.
— Но как же так… Он же не виноват, а его посадят…
— Не посадят! Не дам сына на растерзание!
— И что надо делать?
— На их генерала своего купим! Приедем и сразу ко мне — посмотрим, сколько налички в сейфе… вместе с Глебкиными.
— И у меня на карточке еще…
— Ир, ну ты, как дитё малое! — криво усмехнулся Илья Семенович. — Куда ты со своими миллиончиками лезешь!
— Так там больше двадцати…
— Может, яхту на Глебкину свободу поменять?.. — в раздумье произнес свекор.
— А яхта сколько стоит? — на автомате поинтересовалась я.
— Десять миллионов…
— Не надо менять… очень красивая… У меня же есть деньги на карточке…
— Эвро… Когда покупал… три года назад.
— Десять миллионов эвро?! — схватилась за голову. — Золотая дешевле выйдет!
— Возможно, ты права!.. Может, слитки золотые…
— У вас и слитки есть?..
Но Илья Семенович меня не слышал — разговаривал со мной, но для своего спокойствия.
— Адвокаты всю ночь будут претензии по делу писать, все следственные нарушения припомнят — следак подскажет, где накосячил — пусть отрабатывает, требовать будут независимую экспертизу по телу… Главное, чтобы решения суда не было! Апелляцию подавать последнее дело, нам надо чтобы дело вернули на доследование — новый срок,
