Большинство кандидатов в путешествие, казалось, предполагало, что, когда подойдет время, я стану капитаном. А я спрашивал себя, насколько они удивятся, узнав, что я отказываюсь от этой должности в пользу Мэригей. Ей легче давалось офицерское положение.
К тому же она, будучи офицером, получила свою Кэт. А я за это время обрел всего лишь Чарли.
Собрание закончилось еще засветло. Вниз полетели первые тяжелые хлопья, обещавшие долгий снегопад. К утру земля должна была покрыться снежным покровом в полметра толщиной, а у людей был домашний скот, о котором необходимо было позаботиться, очаги, которые требовалось разжечь, дети, возвращающиеся из школы, за которых в такую погоду приходилось тревожиться.
Мэригей ушла в кухню, чтобы слушать музыку и готовить суп и булочки, а мы с Сарой сидели за столом в столовой и сводили воедино все пометки на ее столь красивой недавно таблице. Билл позвонил из таверны – там проходил бильярдный турнир, в котором он участвовал, – и сказал, что если вечером флотер никому не понадобится, то он хотел бы оставить его там и отправиться домой пешком. Снегопад был настолько сильным, что от фар не было никакого толку. Я сказал, что это хорошая идея, не уловив в его словах намека на то, что она должна оказаться куда лучше, чем я ожидал.
Вернувшись домой через час с лишним, он казался трезвым. Он вошел в сени и, смеясь, отряхнул снег с одежды. Я знал, что он ощущал: при таком снегопаде было практически невозможно пользоваться транспортом, но очень приятно гулять. Снежинки с чуть слышным шорохом опускались наземь, легко прикасались к коже, ничем не напоминая убийственные удары поземки глубокой зимы. Конечно, на космическом корабле не могло быть ни того, ни другого, но отсутствие жестокой метели казалось более чем справедливой платой за недостаток такого снега.
Билл получил теплую булочку, кружку горячего сидра и сел рядом с нами.
– Выбили в первом же круге, – сообщил он. – Поймали меня на техническом старте.
Я сочувственно кивнул, хотя и не понимал до сих пор, чем технический старт отличается от права первого удара. Бильярд, в который они играли, очень сильно отличался от того, которым я порой развлекался в молодости на Земле.
Билл, нахмурившись, рассматривал схему, пытаясь читать ее вверх ногами.
– Они совершенно изуродовали твой красивый чертеж, сестричка, – заметил он.
– Он и был предназначен для того, чтобы его изуродовали, – безмятежно отозвалась Сара. – Мы нарисуем новый.
– Позвони им всем сегодня же вечером или хотя бы утром, – посоветовал я. – Пусть у них будет еще какое-нибудь занятие, кроме разгребания снега.
– Ты приняла окончательное решение? – обратился Билл к Саре. – Собираешься участвовать в большом скачке? А когда вернешься, от меня не останется даже пыли.
– Таким было твое решение, – ответила она, – а мое иным.
Он дружелюбно кивнул.
– Я хотел сказать, что я могу понять, почему мама и папа…
– Мы уже обсуждали все это.
Я мог расслышать, как дом поскрипывает под тяжестью оседающего на него снега. Мэригей в кухне тоже не шевелилась; вероятно, прислушивалась.
– Ну, так обсудите еще раз, – посоветовал я. – С последнего разговора положение несколько изменилось.
– Ты о том, что вы возьмете одного из Человеков? И тельцианина?
– Ты можешь стать этим Человеком.
Он ответил мне долгим взглядом.
– Нет.
– Ведь не может быть никакой разницы в том, кто конкретно из них отправится с нами. Групповое сознание, и все такое прочее.
– У Билла неправильные гены, – пояснила Сара. – А они захотят послать настоящего Человека. – Мне показалось, что эта вызывающая шуточка использовалась ею не в первый раз.
– А я все равно никуда не полетел бы. Это воняет самоубийством.
– Опасность совсем невелика, – ответил я. – Честно говоря, гораздо опаснее оставаться здесь.
– Это правда. Менее вероятно, что ты умрешь в течение десяти лет, чем то, что я – в течение сорока тысяч.
Я улыбнулся.
– Десять против десяти.
– Все равно это бегство. Вам надоела эта жизнь, и вы смертельно боитесь старости. А со мной не происходит ничего подобного.
– У тебя есть только двадцать один год жизни и всезнайство.
– Да, черт побери.
– Зато, чего ты не знаешь – на что может быть похожа жизнь без таких отягчающих обстоятельств, как Человек или тельциане. Хотя, возможно, теперь, после промывания мозгов, тебе все ясно и понятно.
– Промывание мозгов? Ты еще никогда ничего об этом не говорил.
– Оно так же бросается в глаза, как и бородавка на носу. Но ты не замечаешь этого, точно так же, как и бородавки, потому что привык.
– К чему я привык, так это к непрерывному ворчанию! – взорвался Билл. Он встал. – Сара, ты сама можешь ответить на все подобные вопросы. Папа, вы с Сарой можете продолжать разговор, а я собираюсь пойти вздремнуть.
– Так кто из нас убегает?
– Я просто устал. На самом деле устал. В кухонной двери показалась Мэригей.
– Может быть, ты хочешь немного супа?
– Я не голоден, мамочка. Съем его попозже. – Он взлетел по лестнице, перескакивая сразу через две ступеньки.
– Я знаю все ответы наизусть, – улыбнулась Сара, – так что, если ты захочешь еще раз попробовать убеждения…
– Но ведь это не тебя я теряю, – ответил я, – даже если ты и решила когда-нибудь в будущем перейти на сторону врага. – Сара опустила взгляд на свою схему и прорычала что-то по-тельциански. – Что это значит?
– Это часть их катехизиса. И означает нечто вроде «Кто ничего не имеет, тот ничего не теряет». – Она подняла голову, и я увидел, что ее глаза сияли. – Это также означает: «Кто ничего не любит, тот ничего не теряет». Они используют то один, то другой вариант, по очереди. – Она медленно поднялась с места. – Я хочу поговорить с ним.
Когда я полтора часа спустя пошел спать, они все еще продолжали шептаться.
На следующее утро была очередь Билла готовить завтрак. Он в полном молчании поджарил кукурузные лепешки и сварил яйца. Когда он подал еду на стол, я начал было хвалить его, но он несколькими словами заставил меня умолкнуть.
– Я еду. Я еду с вами.
– Что?
– Я изменил свое решение. – Он посмотрел на Сару. – Или вынужден был изменить его. Сестра сказала, что в группе обеспечения аквакультуры найдется место еще для одного парня.
– А ты питаешь врожденную любовь к этому занятию, – заметил я.
– Во всяком случае, люблю рубить рыбам головы. – Он сел. – Это единственный шанс в жизни, в жизни многих поколений. А когда мы вернемся, я буду еще не слишком старым.
– Спасибо, – сказала Мэригей дрогнувшим голосом.
Билл кивнул. Сара улыбнулась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
