Любым способом.
Я отказываюсь верить, что это нежелательное напряжение и разрушительная энергия как-то связаны с какими-то нерешенными проблемами из прошлого. Я просто не позволяю своему мозгу такое позорное поведение.
Имя, мелькающее на экране, убивает мои мысли и почти убивает мой стояк.
Почти.
Аспен видит «АНГЕЛ», написанное большими буквами, и прекращает свои попытки убежать от меня.
Я прочищаю горло, думаю о пожилых женщинах, скотоложстве, некрофилии и Сьюзен.
Последнего достаточно, чтобы усыпить бдительность мальчика.
— Папа! — Гвен визжит с другого конца линии с заразительным волнением.
— Кто это?
— Что…? Это я, папа.
— Я думал, полиция звонит, чтобы сообщить мне о твоем исчезновении, поскольку ты, похоже, забыла о моем существовании.
Аспен закатывает глаза. Гвен разражается смехом.
— Ох, не говори глупостей, пап. Я пропустила вчерашний звонок только потому, что была… занята.
Две мысли пронзают мой мозг. Первая заключается в том, что я не нуждался в этом образе моего ангела, а вторая честный вопрос, почему я не убил этого ублюдка Нейта снова?
— В любом случае, мы веселимся, но я так скучаю по тебе. Я собираюсь обнять тебя до смерти, когда вернусь, так что лучше будь готов к атаке.
— Всегда готов к твоим объятиям, Ангел.
И я ненавижу эти вещи с неугасающей страстью.
Длинные ресницы Аспен прикрывают ее лицо, но она сосредоточена на разговоре. Судя по ее выражению, она, вероятно, слышит голос Гвен на другом конце.
Мои пальцы переплетаются с ее пальцами, сжимая их, пока они снова не оказываются на моей груди.
Гвен продолжает рассказывать о своих приключениях с Нейтом, несексуальных, потому что даже у меня есть границы. Она радостно болтает, говоря, что покупала мне вещи, во множественном числе.
— …вчера вечером мы пили местное вино, и оно было таким крепким! Я так напилась после одного бокала и не могла даже ходить.
— Гвинет Кэтрин Шоу, что я говорил о том, что нельзя пить до двадцати одного года? Где Нейт? Дай мне поговорить с этим ублюдком.
— О… э… прием… связь становится плохой… Мне пора, папа. Передай привет Аспен от меня…
Бип.
Эта маленькая дрянь не умеет врать, чтобы спасти свою задницу, и эта ложь о плохой связи была худшим выступлением за последние годы.
Я убираю телефон обратно в карман, размышляя, стоит ли передавать последний кусок диалога.
Аспен выжидающе смотрит на меня, как ребенок, который ждет, когда узнает, попала ли она в список непослушных или хороших подарков Санты.
— С ней все в порядке? — пробормотала она.
Я начинаю понимать, что ведьма становится мягкой, только когда дело касается Гвен.
— Судя по ее все еще ужасным навыкам лжи, она в порядке.
— Рада, что она не взяла пример с тебя в этом плане.
— Или тебя.
— Или меня. — она слегка улыбается, и к черту это.
К черту это.
Я скрежещу задними зубами.
— Она передает привет.
Глаза Аспен расширяются.
— Ч-что?
— У тебя проблемы со слухом?
— Нет, но… я думаю, что это сон.
Я щипаю ее за щеку, и она отмахивается от моей руки свободной рукой.
— Ай! Зачем это?
— Доказательство того, что это не сон.
— Придурок, — выплевывает она, но не убирает свою руку из-под моей.
И она все еще улыбается, теперь ярче, как гораздо более молодая версия себя.
Версия, которая выгравирована глубоко внутри меня.
Версия, которую я намерен вывести наружу.
Глава 7
Аспен
— Земля вызывает Аспен?
Я поднимаю глаза от потягивания своего кофе, в который добавлена текила, и смотрю на ожидающее лицо Кэролайн.
Мы сидим в моей квартире с двумя ее хаски по обе стороны от нее, словно они ангелы-хранители — или дьяволы, учитывая их имена — Люцифер и Каин.
Оправдание, которое придумала Кэролайн, заключается в том, что в ее огромном доме слишком холодно и одиноко, и ей нужно тёплое тело, которые можно обнять.
Жертвой уже неделю являюсь я. Первые несколько дней я пыталась выгнать ее, но в конце концов сдалась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Кэролайн гораздо мягче меня, даже слишком мягкая, поэтому ее раздавливали больше раз, чем мы обе можем сосчитать, но она также упряма, когда дело касается тех, кто ей дорог.
Часть ее взятки за халяву заключается в том, что она приносит алкоголь и каждый вечер ставит на повтор сериал «Друзья». Хотя смотреть почти не приходится, поскольку она использует это время для разговоров о прошлом, о своей разбитой жизни и пытается выудить из меня информацию.
— Я слушала, Кэлли.
Она бросает плюшевую подушку — которую принесла с собой, потому что не дай бог мне иметь рядом эти пушистые штуки — и набрасывается на еще один кусок шоколадного торта. В пижаме с кроликами и с волосами, стянутыми в пучок, она выглядит жутко юной. Особенно когда хмурится на меня.
— О, да? О чем я говорила?
— О том, как хорош Матео в постели. — я закатываю глаза. — В миллионный раз. Уверена, что развод это то, что тебе нужно в данный момент?
— То, что он хорошо трахается, не значит, что я наступлю на свою гордость ради него. Я не ловлю чувства к членам, Аспен. Да ладно, это как первое правило в книге почета для девочек.
Я пью кофе и подтягиваю бретельку своего хлопкового платья, которое свалилось с моего плеча.
— Это хорошо и все такое, но моя шея все еще под прицелом.
— Не волнуйся. Я сказала Матео, что ты мне как сестра от другого мистера. Он мудак, но он достаточно благороден и у него имеются дурацкие правила, которые он соблюдает, которые не включают в себя измену, очевидно. Он тебя не тронет.
— Николо тронет.
— Нет, если вы разведетесь. Это было змеиной целью с самого начала. — я опускаюсь на край. — Послушай. Ты уверена, что он изменил? Он отрицал это передо мной и снова перед тобой на днях, когда вы устроили грандиозную ссору. В моей квартире, заметь.
Ее щеки окрашиваются в насыщенный красный оттенок.
— Я видела, как он спал с женщиной, которая раскинулась на его груди в отеле. Какие еще доказательства мне нужны?
— И как ты оказалась в том отеле? В том конкретном номере?
Она уставилась на громких персонажей на экране телевизора, в ее глазах заблестели слезы.
— Я нашла визитную карточку отеля и чек о бронировании в кармане его пиджака. Менеджер отеля впустил меня в номер с помощью мастер-карты, как только я сказала ему, что я Лучано, а потом я обнаружила Матео с другой. С молодой девушкой, которой на вид было едва за двадцать. Я знаю, что у нас были проблемы с попытками завести ребенка и все такое, и он не совсем ласковый тип, но он также хорошо знает, что засунуть свой член в доступные дырки Нью-Йорка это жесткий предел для меня. Иногда я не могу поверить, что он мог так поступить со мной. В другое время я вспоминаю о неопровержимых доказательствах.
Я постукиваю по нижней губе.
— Эти веские доказательства подозрительны.
Кэролайн смотрит на меня из-под своих мокрых ресниц.
— Подозрительно как?
— В тот день, когда вы поссорились, Матео сказал, что его воспоминания о той ночи туманны. Он пошел на встречу с деловым партнером и выпил, но он прекрасно знает, что спал один и не прикасался к другой женщине.
— Матео скажет что угодно, лишь бы обмануть меня.
— Он не похож на человека, который что-то скрывает, Кэлли. Если бы он изменил, он бы прямо сказал об этом и применил силу, чтобы заставить тебя вернуться к нему. Но он вел себя как сдержанный герцог викторианской эпохи, ухаживающий за дамой. Не говоря уже о черных машинах его головорезов, которые преследуют тебя повсюду, чтобы ни один подонок вроде Делла Рома не смог положить на тебя лапу.
Она поджимает губы.
— Сука. Ты на моей стороне или на его?
— На твоей. Ясно, что ты страдаешь, учитывая все эти сладости, которые ты продолжаешь потреблять до нездорового уровня, и то, как ты становишься эмоциональной ни с того ни с сего.
