Точно. Сергий вспомнил — любая инфернальная сущность может заглянуть к нам на огонек, где ей неуютно и силы тратит. Если дорогу назад по какой-либо причине потеряла — все, за пару-тройку дней дымом истает. Народу покрошить может немало, но обречена. Но радости это все равно не добавило.
— Значит, я все равно в наследство получил дар, за который огребу неприятностей в ближайшем будущем. И вместо клана за спиной, кто прикроет и научит, у меня в противниках будет Церковь, Император и куча спецслужб. А в ответ ни файрболом шарахнуть, ни кишки проморозить.
Чуть сгорбившись, Малахий Венедимович прошел к дверям, глянул через плечо и желчно бросил:
— Не того Герман выбрал. Не того… Он со смертью еще в восемь лет боролся. А когда в двенадцать зачатки дара нашли, так под постоянным присмотром. И печать некроманта получил в двадцать пять, сумев независимым остаться и не дал себя сожрать сильным мира сего. По всем странам ездил, куда хотел. Приятельствовал с теми, кто ему лично был симпатичен. С ним даже наш самодержец считался!.. А ты сопли распустил и плачешь, что ложку серебряную с рождения вместе с титулом не дали. Тьфу, противно…
Закрылась дверь.
Сергий аккуратно положил книгу обратно на стол и прислушался к себе. Да. Ощущение — будто обтекаешь. Хотя — что спорить, так оно и есть. Тебе, придурку, жизнь новую подарили. Силой непонятной наградили. Шанс дали дорогу наверх прогрызть, а вместо этого при первой же проблеме и непонятках — на чужое плечо бросился рыдать и жаловаться. Тряпка ты, господин фрилансер. И чего нажитым опытом гордился, да умениями бахвалился? Трепло…
Через полчаса Сергий подошел к конторке, где заседал Кулияр. Наклонился, опираясь на кулаки, прошептал:
— Прошу простить, Малахий Венедимович, сорвался… Но одно обещаю, что это было в последний раз. Нет у меня клана? Значит, свой создам. И друзей заведу. И за соратников глотки рвать буду.
На тираду старик лишь флегматично ответил:
— Поживем-увидим. Герман не один раз падал и вставал на моей памяти. Но вставал — всегда, как бы жизнь не приложила. Если в тебе хоть часть от него осталась, то справишься…
Сегодня из библиотеки парень ушел чуть раньше. Потому что надо было проверить наследство.
На всякий пожарный случай умерший некромант создал давным-давно две захоронки.
Одна — номерной счет в банке Шпиро. Сделано это было с прицелом на возможное посещение по коммерческим делам. Пришел бухгалтерские заметки проверить или еще с какими документами поработать, явно записанными на имя Зевеке. Заодно и неприметную коробочку можно прихватить в хранилище. К сожалению, доступ в банк появится лишь с получением паспорта и вскрытием отдельного конверта к завещанию по набору кодовых слов. Человек, который их предъявит, получит все документы. Заодно дав понять любым заинтересованным лицам, что наследие некроманта кем-то востребовано.
Вторая закладка была в узком переулке рядом с Большой Конюшенной. Узкий проход тянулся между глухими стенами, несколько раз изгибаясь. И там нужно было нырнуть в одну из отдушин, где в заваленном хламом подвале в углу и был спрятан клад. Кованная решетка на узком окне имела секрет, позволяя открыть себя снаружи. Хозяева сдавали подвал для купцов, которые временами менялись. Но никто даже не подозревал, что одно из подпирающих потолок бревен, чуть выступающих из стены, можно отодвинуть и получить доступ к вмурованному в камень сейфу. У которого была лишь небольшая ручка и никаких тебе шестеренок, номерных кружков и прочего. Когда Сергий потрогал глухую дверцу, в памяти всплыло: Зевеке каким-то образом умудрялся подействовать на скрытый внутри механизм, отпирая замок. Как — непонятно. И поэтому для будущего некроманта вторая закладка оказалась так же недоступной. Глаз видит, руки щупают — а ни денег, ни чего еще полезного не добыть.
Еще бы утром парень расстроился, сейчас же лишь вернул все на место и сделал еще одну зарубку на память: время пока не пришло. Не дорос. Иди, кулема, учись, постигай таинства. Как созреешь, так и в потроха заберешься. Пока же скажи спасибо, что одет, обут и при деле у шабашников. Не все сразу. Плюшки с неба лишь в сказках падают. В жизни за куском хлеба с маслом побегать приходится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
***
В отличие от американца, Наджи ехал на местных поездах. Сначала пароходом из Персии до Астрахани, затем остановился в Царицыне и на перекладных добрался до Москвы. Оттуда уже до Великого Новгорода. И все время, пока стучали колеса и за окном мелькали деревья, наемный убийца удивлялся разнообразию лиц вокруг и безумным бескрайним просторам. Дома — все было иначе. Горы, пустыни, горячий песок и караванные тропы, медленно отступающие под натиском цивилизации с железными дорогами и автомобилями. Здесь, в северной Империи, места и людей было столько, что одновременно рядом уживались и запряженные в телеги лошади, и самые современные модные «ландо» на паровом или бензиновом ходу. А уж мешанина языков, народностей, разнообразных культур — голова шла кругом. В большом вагоне обычного пассажирского поезда с многоярусными полками звучала чужая многоголосая речь. Пахло немытыми телами, портянками, сивушным перегаром и подгорелой кашей. Огромные паровозы медленно тащили смешанные составы, где больше половины зачастую составляли товарные вагоны, а «младший класс» с разнокалиберной публикой цепляли в нагрузку. При этом график движения выдерживался и после очередной пересортицы на крупных узловых станциях весь этот табор катил дальше. Экспрессы — для публики получше. Простые же граждане вполне обходились билетами за два рубля и кипятком, который можно было взять у титана. Периодически сквозь толпу курсировали полицейские, отвечающие за порядок на линии, катаясь от одного города до другого. Ну и в проводники обычно отбирали армейских отставников, которые могли при случае сами пудовым кулаком навести порядок или вызвать подмогу. Урядники на железной дороге подчинялись уездному начальству, а у большинства господ губернаторов с бузотерами разговор был короткий. В суде выписывали несколько месяцев исправительных работ и штраф, который мог пустить по миру любого крестьянина. Поэтому, не смотря на столь разных пассажиров, народ вел себя на удивление мирно, проводя время за разговорами или угощаясь домашней снедью.
Забравшись на верхнюю полку, Наджи большую часть дороги дремал, лишь изредка спускаясь на остановках, чтобы купить перекусить. Он прокручивал последний разговор с госпожой, настраиваясь на долгие тяжелые поиски. А так же прикидывал варианты ликвидации нечисти, вздумавшей протоптать дорожку в этот мир. Неупокоенный дух — это серьезно. Это опасно для окружающих. Рано или поздно тварь пожрет душу человека, которого выбрала в качестве носителя. И тогда выйдет на охоту, оставляя за собой трупы. Но если охотник поспешит и не сможет правильно опознать цель, то запросто вместо изгнания можно получить еще одно инфернальное отражение. И тогда в чужом городе появится уже стая, с которой местные вряд ли смогут справиться. И все из-за того, что давным-давно кто-то совершил ошибку, позволив Тьме поддержать силы больного мальчика. Вместо того, чтобы пожертвовать обреченным тогда, придется идти на жертвы сейчас.
Но все волнения и тревоги — завтра, по прибытии на место. Пока же под обложкой молитвенника спрятан засохший лист с черного куста. Он послужит поводком, позволит найти одержимого. Община хазарейцев предоставит кров и стол. А отточенные за годы тренировок навыки позволят убить тварь, какой бы сильной не была. Главное — не торопиться. И у него все получится…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
***
Высокий чопорный секретарь в сером сюртуке положил на стол две ровные стопки листов, чернильницы с золотыми перьями, поправил перекидной календарь с готическим буквами и цифрами в углу: двадцать пятое марта семь тысяч четыреста двадцать шестого года. После чего бесшумно вышел, оставив четверых охранников у дверей. Вообще-то личные встречи на таком уровне зачастую вообще с глазу на глаз проводят, но присутствие гренадер — подтверждение статуса. И не очень теплых отношений между соседями. Пусть между Гогенцоллернами и Романовыми кровных связей нет и родственниками имеют друг друга исключительно за титул, «мой любезный брат». Но оба государства связывает долгая и непростая совместная история, в которой было намешано разного, начиная от беспощадной резни, так и совместных походов.
