Небытие
Нос… не быть и вечность такСон Теб предсказательницаНебытие носит имя… смерть Путь — туп и короток Се речь роток который всех глотает… Театр окончен… Ночь — око… Теми вечной сон…
Можно ли постичь
Постичь… постом ли воздержаньемМенеджер, что значит управительКонечным не постигнешь бесконечностьВедь равное лишь равным познается Ведь муравью не приподнять Казбека Так и уму ту вечность не осилить… Как муравья Казбек.Она раздавит всякое живое…Способное стонать и мыслить и жалетьИ вечность неподвижнаСловно глыбаЕе на волос не постичь…
Загар
Загар на ЗахареКак темная коркаНа хлебе на черномМне речь… слово мне!Волос луча над усадьбойПоследнее саду простиЕлена за день загорелаА дача сгорелаХлеб подгорелИ на улицу всюПахло коржом подгоревшимНо здесь на БродвееГазом светильнымМылом литевсДом перед домомНебоскреб пред небоскребомХвастал:Выше выше в небоЗанесу огоньДом мод момод, какКомодЭтажи как ящикиИ теперь в Нью-ЙоркеТы не знаешьЭто ли звездаИлиСвет конторыВыше в небо окна!Вывешены ГанкаИ шеиТрудноГлазом ешьНью-Йорк даешьДаешь мне оплеухуУху ел поСе-ад.
Борода
Борода… А добр?Нет зол. Тень лоз… И порокПорок… жирный короп в сметанеНа черном чугуне сковородыВокс… Сковорода философ От порки на конюшне к Воксу.Кусково под Москвой кус хлеба и укус пчелыСук на стволе… А сука по дорожкеДородные дворяне и купцы и недородыПук розг и гнева взор… Разорвана с прошедшим СвязьРодины моей… Она взорваласьДешевка в прошлом… Солов их взор…
Мухи на носу
Улицы целует цокольЛокоть плотника плотнее на лоткеВетер ретивой ремнем без мерыЗаигрался. Но в толпе не слышно вздохаХода мыслей иль догадкиГод идет… Шум муж…Мухи. Стол усеян имиМхи на носу… Не снесу…— А в сенцах кто?.. Дочь станционного смотрителяЧто Пушкин целовал…
Аэроплан
Налпореа напор воздушных струйЗов воздуха и авиатор худДух бензинный с небаСмотрит СаваофомСемафором для полетаНад полями дыни облакаПрямо в лоб… Авиатор юн, костлявРота — ив… Вялый сокРот ево уверен Не реву, а смел…Дед отец считали галок на крестахИ на крышах хат серых без цветовДед темнее был отца… не умел читатьНо умен Сын летайлойСмелым красным Стал ласточкой — Эсесесер Ресесесэ
Из раздела «На полке Нью-Йорка»
«На улицах могли бы быть картины…»
Op. 1.
На улицах могли бы быть картиныТитанов кисти гениев пераА здесь раскрыты плоскости скотиныПод пил сопенье грохот топора Без устали кипит коммерческая стройка Витрины без конца дырявят этажи И пешеход как землеройка Исчез в бетон за бритвою межи…
«Я был селянским человеком…»
Op. 2.
Я был селянским человекомПахал и сеял и косилНе бегал жуткий по аптекамИ не считал остаток сил Я был юнцом румянощеким И каждой девушке резвясь Я предлагал свою щекотку Мечтая в ночь окончить связьЯ был забавником громилойВсего что восхищало людЯ клял для них что было милоС чужих не обольщался блюд Я был как лев горячесмелым Мне мир казался торжеством Где каждый обеспечен телом Чтоб быть увенчанным бойцомТеперь я стал жильцом проваловВ которых звезды не видныГде не споют вам КалевалуКолеса тьмы и вышины Теперь брожу дробясь в опорка В длину бульваров вдоль мостов Необозримого Нью-Йорка Где нет ни травки ни листовГде ветер прилетит трущобныйНеся угара смрад и ядИ где бродяги строем злобнымВо тьме охрипло говорят Где каждый камень поцелован Неисчислимою нуждой Нью-Йорк неправдою заплеван Оседлан злобы бородойИ если есть миллионерыБуржуев вспухший хороводТо это Вакхи и ВенерыИх для еды открыт лишь рот А ум чтобы измыслить новый Эксплуатации закон Рабочим потные оковы Многоэтажье в небосклонИ потому Нью-Йорк так давитИ непреклонен небоскребК людской толпе — житейской лавеЧто из поселков он согреб.
«Шараманщик, шараманщик…»
Ор. 3.
Шараманщик, шараманщик С наивною песней… Обманщик, обманщик, Мелодии плесеньЗаоросишь в подвалыВзведешь во дворцыИ слушает малыйРумяный лицом И слушает старый Изъезженный конь В Нью-Йорка угаре В бензинную вонь.
«Толпы в башнях негроокон…»
Op. 4.
Толпы в башнях негрооконТкут полночно града коконВ амарантах спит МарияЛучезарная жена Пусть потух я, пусть горю я В огнь душа облечена Толпы грустных мертвоокон Кто их к жизни воскреситКто пронижет вешним сокомБрони тротуароплитСпит прозрачная НереяВ пену пух погруженаЯ луной в верху глазеюРотозей не боле я…
«Я нищий в городе Нью-Йорке…»
Op. 5.
Я нищий в городе Нью-ЙоркеКотомка на плечахЯ рад заплесневелой коркеУ банка я зачахРаботаю на фабрике бисквитнойИ день и ночь кормлю машины ненасытность.Богатства дочьКогда же стрелок копья разомВоткнутся в дыма черных тернийИду кормить свой гордый разумИздельем потных кафетерийТолпа вокруг ярмом населаМилльонных скопищ вал на валВедь это город, а не селаГде неба вызреет овалБез счета стадо — это людиЖуют смеются вновь жуютИ мчатся к злата красной грудеОно для них всей жизни сутьЧасов неутомимый циркульПоложен времени на картуПридумаешь иную мерку льГлотать минут и мигов кварту.За эгоистом эгоистыПроскачут вечной чехардойМошенники подводят чистоИграют злобой и бедой.Где вертикальные экспрессыВас из подвала мчат на крышуГде звезд туманом скрыто просоИ газолином люди дышат.
«Суп за 15 сентов…»
Op. 6.
Суп за 15 сентовИз той картошки что растетНе средь металлов и цементовА там где чист и звучен сводНью-Йорк как банка с черной мазьюА в банках банки слез и мукЗдесь снова возродили АзиюИ здесь иной сгибают лукИз человечьих жил тетивыИ пепельницы из головЗдесь бедствий расплелися гривыЭпохи радио- веков.Нью-Йорк — громадный лупанарийЗдесь проституток всюду тьмаБедняк здесь много знает арийПока в уме иль близь умаБедняк в Нью-Йорке — он профессорОн попращайка вор громилаТак много вкруг в толпе ссорНью-Йорк преступности горнило
«Этой весеннею теплой порою…»
