И я смотрела широко распахнутыми глазами как он, явно гордясь собой, описывает мне рассчитанные им перспективы.
— Ты ошибаешься, если думаешь, что сможешь спрятаться от меня под крышей этой паршивенькой академии. Поверь, я найду способ вытащить тебя оттуда раньше, чем закончится первый курс! И, как только тебе исполнится двадцать три, как миленькая отправишься в храм с тем, на кого я укажу. И произнесёшь все традиционные клятвы. Иначе пострадают те, к кому ты успела так привязаться! — Единственной, с кем я общалась, оставалась Грейс, и угроза заставила горло сжаться спазмом. — Ты хорошо меня поняла, мерзавка?
— Да, — с трудом прохрипела я, радуясь, что кроме меня никто не может аннулировать договор с академией.
А в следующее мгновение полетела вниз, чувствительно ударившись ещё и об пол, но Присли это не волновало — он повернулся ко мне спиной и вернулся за стол.
— Свободна, — процедил он, видя, что я не тороплюсь покидать его кабинет.
К счастью, ничтожных секунд передышки мне хватило, чтобы встать, опираясь о стену, из последних сил поклониться и, хромая, выйти за дверь.
Грейс замешивала тесто.
Правда, до того момента, пока я не перевалилась через порог кухни, едва пережив две лестницы и коридор. И только моя бессознательная тушка спасла этот дом от ругани, а Грейс от увольнения.
Оставалось три дня до отъезда в академию.
Это был первый и последний раз, когда Присли поднял на меня руку. Потому что следующим летом я приехала не только заметно поумневшая, но и официально принадлежавшая академии. И больше никогда не оставалась с Присли наедине.
И вот снова — это удушающее ощущение беспомощности!
Умом я понимала, что ректор рассчитывал исключительно на мой испуг, чтобы не наглела, но… ничего не проходит бесследно. И за эту брешь в моей броне стоит винить только Присли.
Открыв кран, я пару раз плеснула на лицо ледяной водой, и вылезшие страхи начали отступать, возвращаясь в самый дальний угол сознания. Глубоко вздохнув, подняла голову и встретилась взглядом с отражением.
— Красотка! — скривившись, фыркнула я и распустила пучок, позволив длинным, тёмным с рыжиной волосам каскадом опасть за спину.
Ничего особенного — обычная симпатичная мордашка и глаза, обычно серые, но сейчас потемневшие до черноты. Грейс называла меня красивой и ещё на втором курсе обещала, что год-два и отбоя от женихов не будет, но прошло четыре, а в моём распоряжении лишь придурочный Шалинберг и кто-то, кого, судя по намёкам Неиски, Присли уже выбрал мне в мужья.
Правда, если они думали, что я, как покладистая кобыла, беспрекословно пойду в храм, то очень сильно заблуждались!
Вернувшись в спальню, я сняла почти все наложенные на дверь заклинания, уже не поражаясь размаху собственного психоза. С тяжёлой головой, но всё же села за домашние задания, но дело не шло и, кое-как доделав задачи, я захлопнула тетрадь, запуская руки в наконец-то высохшие волосы.
То, что случилось сегодня, могло привести меня к отчислению. Даже несмотря на слова ректора — никто не мешал ему вернуться к себе, обдумать всё ещё раз и ранним утром подготовить приказ, тем более что рабочий день его секретаря начинался задолго до подъёма студентов.
И завтра меня может ждать неприятный сюрприз, который в настоящем отрезке времени порадует слишком многих. Корсу, Присли, Неиски. И это только те, кого я знала лично, без учёта мифического жениха и предполагаемой толпы моих врагов. Так что в чём-то ректор даже сделает доброе дело… определённому кругу лиц.
Откинувшись на спинку стула, я с сожалением смотрела на знакомый до каждой пылинки портрет.
Если бы только вы были живы!
Стефания Арана Грасс, в прошлом Оринберг, и Нерий Алекас Грасс были запечатлены осенью, в самый лучший её момент, когда дожди ещё не настолько настойчивы, чтобы превратить всё вокруг в грязь и серость, но листья на деревьях уже приобрели свои неповторимые цвета. Кажется, стоит отвести взгляд, и они продолжат кружиться в объятиях друг друга, смеясь под водопадом из разноцветных листьев.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Если бы не это тайком вытащенное из ящика стола Присли изображение, я бы так и не узнала, как выглядят мои родители. Все портреты первых двух, самых счастливых лет моей жизни остались в нашем поместье, закрытом ото всех по приказу Присли. Как же, смысл содержать немаленький дом, если на свой-то хватало едва-едва!
Прохлада цепочки от кулона на шее успокаивала.
Понимая, что уснуть не удастся, я повалилась на кровать, раскинув руки.
Вся женская часть преподавательского состава обзавидовалась бы, узнав, в чьих объятиях мне удалось побывать. И неудивительно — Ориан Оллэйстар уже двенадцать лет оставался ледяным утёсом посреди жаркого преподавательского цветника. И возникающий к нему интерес наших профессоров не помогали скрыть ни приглашения в интимном полумраке пустых аудиторий, ни демонстративное безразличие при свете дня.
Мы — студенты — те, кто пролезут туда, куда раньше считалось невозможным и додумают, то, чего вообще не было. И не знаю, где он находил себе леди, с которыми периодически появлялся на вторых, а то и первых страницах газет, но ни разу за всё время не возникло даже намёка на слух о его романе с кем-то из обитательниц академии.
И студентки в компании преподавательниц продолжали безутешно страдать по неприступному Ориану Оллэйстару.
С отсутствия романтики в одном месте, мысли плавно перескочили на её избыток в другом. Рикард Шалинберг. Раз уж выдалась возможность и время, стоило бы придумать резкую, но достойную речь для того, чтобы отвязаться от боевика с гарантией! Жаль только, что, начав подбирать слова, я провалилась в крепкий сон без сновидений.
Глава 13
Следующее утро началось с ругани.
Я вспоминала шаргха, запнувшись мизинцем о стул, умываясь не до конца прогретой водой, расчёсывая свалявшийся за ночь колтун и ища потерявшийся карандаш. Просто знала — сегодня мне нанесёт очередной ежемесячный визит господин Неиски — поверенный моих родителей.
Подумать только, Неиски! Неужели не нашлось кого-то получше? Потому что никогда в жизни, находясь в здравом уме, я не выбрала бы настолько скользкого гада представлять интересы своей семьи! Одна радость — Неиски всегда приходил после занятий, утром дав мне возможность делать вид, будто ничего особенного не происходило. Хотя толку-то, если к обеду всё равно стало только хуже, и даже ягодный пирог, оставленный Николасом, не спас моё настроение.
Спасибо хотя бы за то, что к ректору для подписания приказа об отчислении не пригласили!
— Лиерра Грасс, — распечатав красный вестник, профессор Ипраберг взглянула на меня поверх очков в тонкой оправе, — вас вызывают к ректору.
Шаргх!
Всё-таки отчисляют? Хороший вопрос, жаль, что ответ можно узнать только на месте. Поэтому, тяжёло вздохнув, чувствуя тяжесть и холод в районе сердца, я сбросила тетрадь в сумку, и, выйдя из аудитории, поплелась настолько медленно, насколько могла. К сожалению, дверь в приёмную ректора всё равно появилась слишком быстро и, замирая от нехорошего предчувствия, я вошла.
— Лиерра Грасс? — уточнил секретарь, едва на меня взглянув.
— Да, — отозвалась хрипло и откашлялась.
— Пожалуйста, проходите, ректор Оллэйстар вас ждёт.
Вот и всё внимание, хотя обошлась бы и без него.
— Заходите, лиерра Грасс, — раздался голос из глубин открытого кабинета, и у меня не осталось другого выхода. — Садитесь, — хмуро кивнул ректор на стоящее перед столом кресло и снова углубился в чтение.
Как я радовалась, когда мне удалось купить эти туфли, последний размер — вдвое дешевле обычной цены, зато сейчас проклинала глухой цокот высокого каблука, слишком громкого в тишине и официальной атмосфере кабинета.
Опустившись на самый край сиденья, я выпрямила спину и сложила на коленях руки.
— Лиерра Грасс, — отвлекшись на все эти манёвры, мне не удалось застать момент, когда ректор отложил письмо и поднял взгляд на меня, — уточните, по какому поводу вас регулярно посещает господин Неиски?
