буду чувствовать, если Лата обручится с человеком, которого я в глаза не видела?
После небольшой паузы Пран сказал:
– Дорогая, ты же обручилась с человеком, которого Лата в глаза не видела.
– Это другое дело, – провела тонкое различие Савита. – Лата – моя младшая сестра, и я чувствую ответственность за нее. Арун с Варуном еще те советчики.
Пран задумался, затем сказал:
– Так, может, тебе одной поехать? Я буду скучать без тебя, но ведь это всего на две недели.
Савита посмотрела на него. Мысль об их разлуке, похоже, не слишком расстраивала его, и это было немного обидно.
– Если я поеду, то поедет и малышка. А если поедем мы обе, поедешь и ты. И к тому же ты забыл об отборочных играх по крикету?
В результате все трое поехали в Калькутту вместе с госпожой Рупой Мерой и Латой.
Их отъезд из Брахмпура задержался на два дня из-за болезни доктора Кишена Чанда Сета, а возвращение произошло на два дня раньше задуманного в связи с неожиданными катастрофическими событиями. Предвидеть их было невозможно, они не были вызваны ни предвыборной ситуацией, ни чьей-либо болезнью, ни интригами профессора Мишры. Они были связаны с Маном, и после них семья уже не была прежней.
17.2
Первую неделю декабря Ман провел в Брахмпуре. Возвращаться в Варанаси он не собирался. На его взгляд, если бы весь этот город с его гхатами, храмами и магазинами, женихами и невестами, должниками и кредиторами затонул в Ганге, на поверхности воды даже ряби не осталось бы. Он с удовольствием бродил по улицам старого Брахмпура, прошелся через Тарбуз-ка-Базар к Барсат-Махалу. Раза два он играл в покер с университетскими друзьями раджкумара. Сам раджкумар после исключения из университета уехал на время в Марх.
Ман заходил эпизодически на какую-нибудь трапезу в Прем-Нивас и Байтар-Хаус, неизменно оживляя атмосферу. Мать в его присутствии оживала. Посетил он и Вину, с Кедарната и Бхаскара. С Фирозом он проводил меньше времени, чем ему хотелось бы, так как после успеха в деле о заминдарах молодого адвоката стали загружать работой чаще. Кроме того, Ман обсуждал предвыборную стратегию с отцом и с навабом Байтарским, который обещал Махешу Капуру свою поддержку. И, когда только мог, Ман посещал Саиду-бай.
Как-то вечером он сказал ей между газелями:
– Саида, мне надо встретиться с Абдуром Рашидом. Но сюда, как я понимаю, он больше не приходит?
Саида-бай посмотрела на него задумчиво, слегка склонив голову набок.
– Он свихнулся, – заявила она без обиняков. – Я не могу пускать его сюда.
Ман рассмеялся и ждал продолжения. Но его не последовало.
– Что значит «свихнулся»? – спросил он. – Ты говорила, что он интересуется Тасним, но неужели…
Саида задумчиво сыграла трель на фисгармонии и сказала:
– Он посылал странные письма Тасним, Даг-сахиб, оскорбительные для молодой девушки. Естественно, я не могла позволить ей читать их.
Ман не мог поверить, чтобы Рашид, человек исключительно порядочный, особенно в том, что касалось женщин или его чувства долга, стал писать Тасним письма оскорбительного характера. Саида-бай обычно преувеличивала, говоря о людских отношениях, и, на его взгляд, чрезмерно опекала сестру. Ей он, однако, этого не сказал.
– А тебе он зачем нужен? – спросила Саида.
– Я обещал его родным встретиться с ним. И заодно хочу поговорить с ним о выборах. Мой отец будет баллотироваться от избирательного округа, куда входит родная деревня Рашида.
Саида-бай рассердилась.
– Похоже, весь город сошел с ума! Выборы! Выборы! Как будто в мире ничего нет, кроме бумажных дел и избирательных урн.
В самом деле, в Брахмпуре почти ни о чем, кроме выборов, не говорили. Предвыборная кампания началась. Подав документы о своем выдвижении, большинство кандидатов окопались в своих избирательных округах и начали активную агитацию. Махеш Капур решил выждать несколько недель. Он снова занял пост министра по налогам и сборам, и дел в городе у него хватало.
Ман решил объясниться:
– Саида, ты знаешь, что я должен помочь отцу с этими выборами. Мой старший брат неважно себя чувствует, и у него есть своя работа. А я к тому же знаю этот округ. Но моя ссылка на этот раз будет недолгой.
Саида-бай хлопнула в ладоши и позвала Биббо. Та прибежала сразу же.
– Биббо, мы включены в избирательные списки в Пасанд-Багхе?
Биббо не знала точно, но думала, что не включены.
– Я попробую выяснить? – предложила она.
– Не стоит. В этом нет необходимости.
– Как скажете, бегум-сахиба.
– Где ты была сегодня днем? Я искала тебя повсюду.
– Я выходила купить спички, бегум-сахиба.
– Тебе нужен целый час, чтобы купить спички?
Саида-бай настроилась на раздраженную манеру.
Биббо молчала. Не могла же она объяснить хозяйке, которая так психовала из-за Рашида, что она тайком передает письма, которыми обмениваются Фироз и Тасним.
Саида-бай резко повернулась к Ману:
– А ты что тут засиделся? В этом доме ты никаких голосов не получишь.
– Послушай, Саида… – запротестовал Ман.
Саида накинулась на Биббо:
– Хватит глазеть! Ты что, не слышала, что я велела тебе убираться прочь?
Биббо, ухмыльнувшись, вышла. Саида-бай встала и, ни слова не говоря, прошла в свою спальню. Вернулась она с тремя письмами Рашида к Тасним.
– Его адрес на конвертах, – сказала она, бросая письма на низкий столик.
Ман записал адрес корявыми буквами урду и обратил внимание на то, что почерк Рашида стал гораздо хуже, чем раньше.
– У него что-то не в порядке с головой, – сказала Саида. – Вы намучаетесь с ним в своих предвыборных авантюрах.
Остаток вечера прошел довольно вяло. Отзвуки общественной жизни проникли в будуар, пробудив у Саиды-бай страхи за Тасним. Она опять впала в полудремотное состояние.
– Когда ты уезжаешь? – спросила она равнодушным тоном.
– Через три дня, иншалла.
– Иншалла! – встрепенулся попугай, услыхав знакомое выражение.
Ман хмуро покосился на него. Эта полоумная птица не развлекала его сегодня. У него сложилось впечатление, что Саиде-бай все равно, уезжает он или не уезжает.
– Я устала, – сказала Саида. – «У меня больше нет желания бродить по саду», – пробормотала она сама себе цитату из Галиба.
Она имела в виду Мана и мужское непостоянство, но Ман решил, что она говорит о своем настроении.
17.3
На следующий день Ман посетил Рашида, у которого была комната в бедном густонаселенном районе старого города с узкими ухабистыми улочками и запахом недоброкачественной канализации. Рашид жил один, так как содержать семью в Брахмпуре ему было не по карману. Он готовил себе еду, когда были продукты, давал уроки, занимался, выполнял какие-то поручения Социалистической партии и пытался написать брошюру наполовину популярного и наполовину научного характера о
