В. С. Правдина, спровоцировали ссору и драку с Рейссом, втолкнули его в машину, увезли и опять-таки расстреляли на ночной дороге. В любом случае нет сомнений, что советская сторона успешно сумела привести в исполнение вынесенный предателю смертный приговор.
Не так очевиден результат охоты за другим крупным перебежчиком и давним другом Порецки, нелегальным резидентом ИНО в Гааге Вальтером Кривицким (Самуил Гинзбург). Он нанес особенно сильный ущерб советским агентурным сетям в Западной Европе, поскольку территория Голландии служила базой для проведения операций по множеству линий и направлений. И хотя он не являлся, как утверждал в своей книге “Я был агентом Сталина”, ни руководителем всей разведки в Западной Европе, ни генералом, поскольку генеральских званий в СССР тогда вообще не существовало, все же НКВД очень болезненно воспринял этот удар. 6 октября 1937 года Кривицкий с семьей бежал под защиту лично знавшего его французского премьера Леона Блюма, приказавшего полиции взять перебежчика под охрану. Позднее он перебрался в Соединенные Штаты, где ради денег занялся публикацией разоблачительных материалов и жил в постоянном страхе перед НКВД, способным достать его и за океаном. Точно неизвестно, что именно произошло ночью 10 февраля 1941 года в запертом номере вашингтонской гостиницы “Бельвью”, однако наутро обслуживающий персонал обнаружил перебежчика лежащим в кровати с простреленным виском. Рядом находились три невнятные и сумбурные предсмертные записки, подлинность которых подтвердила экспертиза. Скорее всего, Кривицкий совершил самоубийство под воздействием постоянного страха за свою жизнь, хотя многие считают это тонко подстроенным убийством. Адвокат погибшего, например, указывал на то, что никто из соседей не слышал звука выстрела, хотя пистолет Кривицкого не имел глушителя. Но было ли это делом рук боевиков НКВД или самоубийством отчаявшегося человека, не знает никто.
Перебежчики нанесли советской разведке огромный урон, и их громкие слова о несогласии с политической системой СССР разбиваются об элементарные понятия о профессиональной чести офицера разведки, который должен скорее умереть, чем расшифровать своих агентов, доверивших ему доброе имя, свободу и зачастую жизнь. Любые заявления о том, что иначе поступить было нельзя, опровергаются историей Орлова, ушедшего на Запад, но не провалившего ни одного источника.
* * *
Война приближалась, однако Гитлер совершенно не предполагал, что немецкое нападение на Польшу приведет к мировому или даже европейскому конфликту. По этой причине основные усилия его спецслужб были сконцентрированы на востоке Европы, и 1 сентября 1939 года не ознаменовалось каким-либо всплеском разведывательной активности абвера и СД на западе континента. Они стали наращивать темп и размах операций лишь несколько позднее, но это уже является темой другой главы.
ИСПАНСКИЙ ПОЛИГОН
Впервой трети двадцатого столетия Испания представляла собой европейское захолустье, расположенное где-то на отшибе за Пиренейскими горами, с полуфеодальными порядками и анахронизмом в виде короля из рода Габсбургов Альфонсо XII. Однако социальные движения оказались фактором весьма серьезным, они проникли даже на задворки Европы, и в 1931 году монархия в стране пала. Пришедшее к власти коалиционное правительство Второй республики наделало немало различных ошибок, но к фатальному исходу привела главная из них, а именно, сохранение на руководящих постах реакционных генералов, презиравших республику и мечтавших об ином общественном строе. Как и в любой стране мира, в Испании правые силы консолидировались успешнее левых и энергично набирали силу. В феврале 1934 года “Испанская фаланга” (ФЕ) и “Союз национально-синдикалистского наступления” (ХОНС), руководимые соответственно X. Примо де Риверой и Р. Рамосом, объединились в единую фашистскую партию ФЕ и ХОНС. Немногочисленность этой организации отчасти уравновешивалось наличием у нее собственных боевых отрядов, аналога германских СА. Отныне у реакционных военных появился политический ориентир, тогда как правые стремились взять под свой контроль армию и флот. Обе враждебные республике силы начали интенсивно сближаться, используя острую социальную напряженность в стране, неоднократно приводившую к беспорядкам, восстаниям и вооруженным столкновениям.
Пришедшее к власти осенью 1935 года правительство бывшего радикала премьер-министра Лерруса пало в следующем же году из-за связанного с компанией “Эстраперло” финансового скандала. К удивлению многих, 16 февраля 1936 года на выборах в кортесы (законодательное собрание) впечатляющую победу одержал сформированный в 1935 году антифашистскими и демократическими партиями Народный фронт, в который вошли Испанская социалистическая рабочая партия, Коммунистическая партия Испании, Партия профсоюзных объединений и Национальная конференция труда. Новый премьер-министр Мануэль Асанья провозгласил курс на “расширение базы республики” и активно пытался вовлечь в коалицию анархо-синдикалистов и другие левые партии и организации. Победа на выборах в кортесы принесла Народному фронту 283 парламентских места, правым — 132, центристам — 42 и баскским националистам — 10. Подобных результатов не ожидал никто, поэтому реакция профашистских сил оказалась бурной, но судорожной. 17 марта во время парада в Мадриде произошло безуспешное покушение на премьера Асанья. В тот же день правительство объявило фалангу вне закона, что привело лишь к ее уходу в подполье. Части карабинеров, штурмовой и гражданской гвардии подавили вспыхнувшие в городе беспорядки, выявив при этом крайнюю степень неподготовленности государства к обеспечению собственной безопасности. Стала ясна насущная необходимость формирования разведки и контрразведки, а также и то, что осуществить это возможно только при содействии извне. При этом возник вопрос, к чьей помощи следует попытаться прибегнуть, поскольку традиционно Испания проводила политику неприсоединения, то есть не входила в военные и политические союзы, избегала вооруженных конфликтов и старалась сохранить нейтральный статус. Неприкрытое стремление Италии обзавестись военно-морскими базами на Пиренейском полуострове отталкивало от нее испанцев, не пользовалась популярностью и Франция. Офицерский корпус в основном тяготел к Британии, однако некоторые генералы симпатизировали нацистской Германии. Попытки отыскать равно устраивавшего всех естественного союзника потерпели фиаско, и тогда входившие в Народный фронт левые партии взяли дело в свои руки и обратились за содействием к признанному Испанией еще в 1933 году Советскому Союзу. До сих пор обмен послами задерживался, но создавшаяся ситуация заставила форсировать процесс сближения, и летом 1936 года оба государства подписали соглашение, согласно которому СССР обязывался оказывать испанскому правительству военную и военно-техническую помощь, а также направить в страну своих советников.
В это время военные уже активно планировали заговор и тоже нуждались во внешней поддержке своих планов, весьма доброжелательно встреченных Германией. Адмирал Канарис завязал в Испании прекрасные контакты еще в период своей работы в мадридской резидентуре разведки ВМС во время Первой мировой войны и с тех пор испытывал искреннюю симпатию к этой стране. По неподтвержденным данным, в 1916 году он подружился с будущим диктатором Франсиско Франко, тогда еще майором марокканских войск, и
