сохранил эту дружбу на всю свою жизнь. К немцам обратился и бывший командующий штурмовой гвардией и бывший директор гражданской гвардии генерал Хосе Санхурхо, изгнанный в 1932 году из страны за попытку совершения путча в Севилье. В феврале 1936 года он провел в Берлине переговоры с Канарисом, взявшим на себя смелость в значительной степени на собственный страх и риск поддержать будущих мятежников. Участники заговора генералы Мола, Франко и Годед первоначально назначили выступление на 17 апреля 1936 года, а потом из-за неготовности отложили его на неопределенный срок. При этом они постоянно и громогласно уверяли правительство в своей лояльности. От премьера не укрылась подготовка к мятежу, но вместо тюрьмы или отставки заговорщиков оставили на командных постах, и это неразумное решение в конечном счете и погубило республику.
Напряженность в Испании возрастала. Левые постоянно конфликтовали с правыми, каталонские и баскские националисты — с центральным правительством, коммунисты — с троцкистами и анархистами. Боевые отряды партии ИФ и ХОНС вплоть до 1936 года постоянно провоцировали беспорядки, нападали на социалистов и коммунистов и вообще всячески дестабилизировали ситуацию в стране. Асанья попытался взять на себя роль объединяющего общество лидера и 10 мая был избран на пост президента республики, назначив новым премьером своего ставленника Касареса Кирогу, однако ситуация уже выходила из-под его контроля. Социальный взрыв явно назревал, недоставало лишь детонатора, которым стало произошедшее в наэлектризованном Мадриде двойное убийство.
Первым погиб офицер столичной штурмовой гвардии Хосе дель Кастильо. Вечером 12 июля по дороге к дому четверо “пистолерос” фаланги застрелили его в отместку за совершенное им в начале года убийство известного фалангиста маркиза Эредиа. На следующий день после похорон штурмовые гвардейцы решили отомстить человеку, который, как они полагали, организовал этот террористический акт. Они вломились в дом одного из лидеров монархической партии, депутата кортесов Кальво Сотело и увезли его якобы для допроса, а по дороге застрелили и привезли тело на одно из мадридских кладбищ под видом трупа неизвестного бродяги. Однако к середине следующего дня Сотело опознали, что также вызвало бурю возмущения. Оба убийства всколыхнули Испанию и выплеснули на улицы толпы протестующих из обоих лагерей, а заговорщики-националисты обоснованно сочли этот момент вполне подходящим для активных действий. Выступавший под псевдонимом “Директор” Эмилио Мола известил сообщников о дате и времени начала выступления: 17 июля в 17 часов. По устоявшемуся мнению, окончательным сигналом стала переданная радиостанцией в Сеуте и вошедшая в историю кодовая фраза “Над всей Испанией безоблачное небо”. В ее подлинности имеются определенные сомнения. Вероятнее всего, в действительности сигналом послужило не столь романтическое, но действительно переданное сообщение: “Семнадцатого в семнадцать. Директор”.
Контрразведки в Испании не существовало ни в тот момент, ни ранее, а сами испанцы с гордостью заявляли, что подобный институт противоречит их национальному характеру. Не было в стране и внешней разведки, но она хотя бы имела исторические корни в прошлом, когда в эпоху контрреформации Филипп II наводнил Европу своими шпионами. Из-за отсутствия спецслужб правительство упустило из виду довольно явные и широкомасштабные приготовления заговорщиков, и вплоть до начала мятежа, названного его участниками “Национальным движением”, он казался для президента и его аппарата чем-то далеким и не вполне реальным.
Националисты планировали провести операцию по сосредоточению войск от периферии к центру и в результате концентрического наступления захватить столицу. Части в Марокко возглавлял генерал Франко, в Андалузии — Кейпо де Льяно, в Каталонии — Каррасио, в Сарагосе — Кабанельяс, в Валенсии и на Балеарских островах — Годед, в Мадриде — Фанхуль. Руководителем заговора являлся генерал Мола, начальником штаба — подполковник Галарса, а на роль диктатора и главы государства планировался проживавший в Португалии изгнанник Санхурхо. Выступления войск начались внезапно во множестве мест, и сопровождались казнями захваченных видных республиканцев. Премьер Кирога не нашел в этой ситуации ничего лучшего, чем на следующий день после начала мятежа издать декрет о роспуске армии и замене ее народной милицией. Мятежники, естественно, декрет не выполнили, и, следовательно, своей цели он не достиг. Распущенными оказались именно верные правительству войска, а спешно формировавшиеся отряды народной милиции были слабо вооружены, почти совсем не обучены и абсолютно не приспособлены для скоординированных действий. Удар по расчетам националистов нанес флот. Более половины экипажей его действующего корабельного состава осталось верным правительству, они в течение некоторого, хотя и непродолжительного времени успешно блокировали Гибралтарский пролив и сорвали планы массовой переброски марокканских частей на Пиренейский полуостров.
Внезапное нападение регулярных войск на совершенно не готовых к отпору сторонников правительства сразу же позволило им достичь значительных успехов везде, за исключением Каталонии и Страны Басков. Организованное сопротивление оказали лишь силы безопасности, в результате действий которых один из лидеров мятежников генерал Годед был захвачен в плен. Провалилось и выступление в самом Мадриде, но вылетевший из Португалии в Испанию 20 июля 1936 года генерал Санхурхо об этом так и не узнал. Он был настолько уверен в скором вступлении в должность главы государства, что погрузил в маленький самолет огромный и тяжелый багаж с различными мундирами и регалиями, в которых намеревался принимать парад войск в столице. По всей видимости, именно эта излишняя перегрузка, против которой категорически возражал перед вылетом пилот, и погубила генерала. Самолет рухнул, похоронив его под обломками. Некоторые исследователи считают эту катастрофу результатом диверсии, что, однако, весьма маловероятно, поскольку к лету 1936 года испанское правительство еще не располагало абсолютно никакими спецслужбами. После некоторого замешательства мятеж возглавил генерал Франсиско Франко Баамонде, со временем получивший титул “каудильо” (“вождь”).
Правительство рассчитывало на получение помощи в подавлении мятежа от Советского Союза, но несколько обманулось в своих ожиданиях. Первоначально Москва ограничилась отправкой группы летчиков для пилотирования боевых самолетов французского производства. И только после начала неприкрытой немецкой и итальянской помощи националистам, после того, как Троцкий во всеуслышание обвинил своего главного врага Сталина в том, что он бросил испанскую революцию на произвол судьбы и на растерзание фашистам, СССР начал поставлять правительству Народного фронта вооружение и боевую технику. 16 октября генеральный секретарь Коммунистической партии Испании (КПИ) Хосе Диас получил от Сталина телеграмму, в которой говорилось: “Испанская война — это не частное дело испанцев. Это общее дело всего передового и прогрессивного человечества”[254]. Официальная пропаганда начала именовать испанские события “Национально-революционной войной испанского народа”, и первые 16 советских судов с грузом танков, самолетов и горючего прибыли из Одессы в Картахену.
Уже в сентябре в Мадриде при министерстве внутренних дел Испании открылось представительство НКВД, в обиходе именовавшееся резидентурой, руководителем которого стал А.
