у власти – это партия большевиков и что вообще только они, большевики, дадут мир, хлеб и свободу…
Завтра едем все в Киев, где собираемся тоже устроить митинг.
«Газета для всех», 28 ноября
Рождение или похороны?
Сегодня должно быть открыто Учредительное Собрание. Откроется ли оно? Детище русской свободы, великое осуществление мечты целых поколений, – во что оно готово превратиться?
В заморенного недоношенного ребенка, над которым склонились искаженные ненавистью лица «восприемников».
Вся Россия с тревогой думает сейчас:
Разгонят или нет?
И, судя по тому, что делается сейчас в России, видя миллионы штыков повисших над «хозяином земли Русской», наблюдая бесчисленные аресты и насилия производимые над теми людьми, которые самоотверженно борются за осуществление Учредительного Собрания, видя все это – решают:
– Да! разгонят!
Разве может спокойно созидаться новая, всенародная власть сейчас, в дни, когда снова назревает кровавая междоусобица, когда все мы зажаты в кулак и ожидаем окончательной своей гибели со дня на день.
Россию терзают, Россию продают, Россию обманывают, России навязывают камень на шею с тем, чтобы сбросить ее в омут!..
Не поцеремонятся и с Учредительным Собранием!
В. А. Судейкина, 28 ноября
По случаю Учредительного собрания все закрыто, все в флагах. Сережа ходил два раза за газетами. Пришел в отчаяние. Предлагал стреляться, я ответила, что верю в то, что сильные духом победят и что нужно лишь терпение. Сережа немного успокоился, написал портретик с меня в шубке и чалме.
А. В. Тыркова-Вильямс, 28 ноября
Сегодня на улицах полупразднично. На больших улицах закрыты магазины. На маленьких торгуют. По Таврической мимо нас шли манифестации районных дум, потом обуховцы. На углах митинги. Спорят, но без ожесточения. Кое-кто боится идти ближе к Таврическому, а вдруг стрелять будут. Но, в общем, все довольны. Давно не манифестировали. <…> Потом раздались где-то у Публичной библиотеки выстрелы. Толпа шарахнулась, но не очень. «Свободные граждане, не стоит бежать», – крикнул чей-то насмешливый голос.
В трамвае солдаты скалили зубы над демонстрантами. По-видимому, по казармам дан был приказ не путаться по улицам и не скандалить. Солдаты хихикали: «Берегите Учредительное Собрание». Берегите… Разгонять не надо, разве дать кулаком в ухо… Ишь ты, несут плакаты… Кажись, все жиды несут…» А только что сказали – мы все большевики.
Очевидно, на сегодня может обойтись и без драки. Но все равно она придет.
Я не могу ни писать, ни говорить об Учредительном Собрании. Я не верю в него. Никакие парламентские пути не выведут теперь Россию на дорогу. Слишком все спутано, слишком темно. И силы темные лезут, собрались, душат.
Мы до сих пор не знаем, что немцы в Бресте сказали большевикам.
Н. П. Окунев, 29 ноября
Расклеено воззвание народных комиссаров «Всем, всем и всем». Предостерегают верноподданных большевиков, что
буржуи взбунтовались всерьез. Каледин на Дону, Корнилов на юге, Дутов на Урале. Им объявлена беспощадная борьба; туда и сюда шлются и сами едут матросы, красногвардейцы и все другие, кому делать кроме нечего, а главное те, у коих совесть нечиста или готова на всякое, даже братоубийственное дело. <…> Воинственному азарту наших преторианцев помогает винное зелье. В Петрограде приступом взяты дворцовые винные погреба, и по всей России громятся всякие винные склады. Вино льется рекой, в нем товарищи прямо купаются. Никакими силами нельзя приостановить это пьянство. Сам Луначарский заявил в Смольном, что в Петрограде царит пьяный ужас… <…>
Вчера в Петрограде к Таврическому дворцу, месту Учредительного Собрания, весь день шли громадные толпы «штатских». Это была мирная и внушительная демонстрация с лозунгами «Вся власть Учредительному Собранию». Самое Собрание официально, конечно, еще не могло открыться. Но собравшиеся 40–50 членов собрания (социалисты-революционеры и кадеты), однако, вошли в зал заседания и под председательством В. М. Чернова поговорили против большевиков (их не было), против их декретов и выразили единодушный протест против арестов членов Учредительного Собрания (Кокошкин, Шингарев и Князь Долгоруков арестованы) и против отмены свободы печати. Решили собираться таким же порядком до тех пор, пока не соберется кворум, и тогда уже объявят официальное начало заседаний.
Наш рубль ценится теперь за границей в 4 копейки. <…> Банкротство России наступило. «Жалкие остатки великой страны», как вчера вслух помыслил какой-то почтенный господин, обходивший труп той несчастной лошади, которая все еще валяется на Лубянке…
«Правда», 30 ноября
Кучка врагов народа, капиталисты и помещики в тесном союзе с оборонцами, путем обмана и насилия пробравшись в Учредительное Собрание, не дожидаясь приезда большинства депутатов, объявила себя хозяевам земли русской и восстала против власти рабочих, солдат и крестьян.
Донские, Уральские и Сибирские каледницы и корниловцы арестовывают Советы, закрывают подвоз хлеба для голодающего фронта и расстреливают калужских крестьян, везущих хлеб голодным детям.
Но революционная рать рабочих-красногвардейцев и войск сметет Калединых, Корниловых и Дутовых: наши отряды разбили текинцев и прогнали Корнилова.
А революционное Советское правительства вывело вон из Учредительного Собрания врагов народа, кадетских вождей.
Декабрь
«Трудовая копейка», 1 декабря
Пьяный бунт. (По телефону из Петрограда).
Начавшееся вчера ночью повальное пьянство солдат с огромной силой разразилось сегодня утром. С самого раннего утра солдаты в разных концах города начали осаждать как частные, так и казенные винные склады. Красногвардейцы сначала пыталась оказать солдатам сопротивление, но последнее было очень слабо, и вскоре часть красногвардейцев уступила натиску солдат, а другая часть перешла на их сторону и приняла участие в распитии вина и спирта. <…> Сегодня, утром, пьяные солдаты начали продавать вино. На улицах у продавцов образовались больше очереди.
П. Е. Мельгунова, 2 декабря
Манифестация вчера в защиту Учредительного собрания прошла удачно. Было 30 000 человек, надо бы 300 000. На площади казалось мало, а шествие было очень длинное. «Задруга» шла со своим знаменем. Партия наша – с тремя. Был оркестр, наши пели. Часто останавливались и убеждали публику примкнуть, особенно солдат перед Советом солдатских и рабочих депутатов, но они отмалчивались, а потом подбодренные своими агитаторами, стали угрожать. Перед университетом Шанявского стояла конная милиция, толпа прогнала ее, и только, когда уже все разошлись, а группа учащихся устроила митинг на подъезде, милиция разогнала ее двумя залпами в воздух. Говорят, накануне они палили с мостов из пулеметов в воздух для устрашения, и чтобы меньше народу приняло участие в манифестации. Стрельбы по городу было больше обычного.
В. С. Смышляев, 4 декабря
