Москва. <…> Демонстрация готовилась еще несколько дней тому назад, и смысл ее сводился, главным образом, конечно, к тому, чтобы возможно большей толпой протестовать против новой власти. Во всех буржуазных и так называемых «социалистических» газетах, расклеенных на стенах домов и по заборам, призывались граждане 3-го декабря на улицу для протеста против якобы разгона большевиками Учредительного собрания. <…>
Я во время антрактов подходил к окну и видел очень большую толпу народа (обыватели в котелках, дамы в шляпах, студенты, офицеры без погон и с погонами – словом, привилегированная публика). Демонстранты что-то пели, кричали «ура» через каждые две-три минуты, над толпой развевались белые, зеленые и… красные знамена с надписями, главным образом о здравнице Учредительному собранию. Говорят, было знамя, на котором написано было: «Долой Советы!», и будто бы красногвардейцы изломали и изорвали это знамя.
Эта процессия двигалась по Тверской к Страстному монастырю, мимо советов, в продолжение двух с половиной часов (с половины 12-го до 2-х часов). Демонстрация была сосредоточена главным образом в центре, и тут она получилась внушительной, но в районах, на других (кроме Тверской улицы) улицах кое-где попадались маленькие группки демонстрантов, которые вышучивали, высмеивали солдаты и рабочие.
3. Н. Гиппиус, 5 декабря
Ничего особенного. Погромы и стрельба во всех частях города (сегодня 8-ой день). Пулеметы так и трещат. К ним, к оргиям погромным, уже перекидывающимся на дома и лавки, – привыкли. Раненых и убитых в день не так много: человек по 10 убитых и 50 раненых. <…> «Правда» объявила: это «офицеры, кадеты и буржуи расставили винные погреба для контрреволюционного превращения народа в идиотов» (sic!).
Как выпьешь – так оно и ясно. Кончил с погребом – иди громить буржуя. Сам виноват, зачем «контрреволюционно расставлял погреба».
«Вечерняя почта», 5 декабря
Восстановление смертной казни для «врагов народа».
В комиссариате юстиции подготовляется декрет о восстановлении смертной казни для «врагов народа». Под понятие «враг народа подводятся все инакомыслящие.
«Вечерние новости», 5 декабря
Ультиматум Раде. (По телефону из Петрограда).
Совет народных комиссаров предъявил Раде следующий ультиматум.
Обязуется ли Рада отказаться от попыток дезорганизации общего фронта. Обязуется ли Рада пропускать впредь без согласия верховного главнокомандующего некоторые войсковые части направляющиеся на Дон, Урал и в другие места. Обязуется ли Рада оказывать содействие революционным войскам в деле борьбы с контр-революционными кадетскими калединскими войсками. Обязуется ли Рада прекратить все свои попытки разоружения советских полков и рабочих «красной гвардии» на Украине и возвратить немедленно оружие тем, у кого оно было отнято.
В случае неполучения удовлетворительного ответа на эти вопросы в течение 48-ми часов совет народных комиссаров будет считать Раду в состоянии открытой войны против советской власти в России и на Украине.
П. Д. Кушников, 6 декабря
Сидим в халупе. Никуда не выходим. Мучает тоска. Забываешься только на время игры в преферанс. Никаких известий не имеем: ни от командиров, ни газет. Путь между Жмеринкой и Киевом разобран; движение приостановлено. Много крику на бумаге о походе против Украины, но на самом деле никто не пойдет, это заявил сегодня утром и наш председатель Фролов.
А. И. Шингарев, 8 декабря
Саша на свидании принесла нашу фотографическую семейную группу и письма от девочек. Я едва удержался от слёз, глядя на группу. Ещё в апреле мы были вместе, все лица весёлые, Фроня очень похожа и жива. А что осталось теперь! У меня сжимало горло, и я с трудом говорил. А тут ещё письма девочек. Полные энергии и возмущения строчки Туси; она рвётся в Петроград. И трогательные, не по-детски серьёзные слова Алёнушки: «Лучше уж умереть с голоду, но в Петрограде, а тут всё равно мы умираем по кусочку, понемногу». Бедные крошки! Но как их привезти сюда? С кем их оставить здесь? Я долго не мог успокоиться и шагал из угла в угол своей десятиаршинной клетки. Что сделать? Что им написать?
Г. А. Князев, 9 декабря
Вот уже две недели, как солдаты и хулиганы громят винные погреба. Во всем городе ежедневно с утра до вечера и ночью слышится то там то тут стрельба. Подсчитывают, до 250 убитых и раненых при разгулах и опившихся до смерти.
Заключается похабный мир…
Суды уничтожены. Законы отменены. Офицеры лишены всех преимуществ и лишены пенсии. Армия разрушена вконец. Учредительное Собрание, как бельмо на глазу для большевиков и чего только они не придумают, чтобы подчинить его своему влиянию или совсем не созвать. Гражданская война на Дону и с Украиной в полном разгаре. Украинская республика совсем отделилась от Великороссии с возглавляющими ее тиранами. Троцкий говорил о гильотине, и его слова о «укорачивании человека на одну голову» сделались крылатыми. Гнилые подвалы Смольного полны узниками. Прибывают все новые. Уже размещать негде. В Москве введена предварительная цензура и опять замолчала печать.
«Вечерний курьер», 9 декабря
На русско-украинском фронте.
Из Киева получена телеграмма:
«Враждующие стороны продолжают надвигаться друг на друга. Большевики концентрируются в Брянске, навстречу им двинуты боевые «полки смерти». Боевых действий пока нет. Движение к Бердичеву большевиками приостановлено».
В Петрограде получена из Харькова от 8 декабря телеграмма: «Началось большевистское выступление. Захвачено большевиками управление южных дорог, почта, телеграф, междугородная телефонная станция. Ожидается прибытие большевистских полков. Настроение тревожное. Учащиеся с утра распущены по домам. В связи с захватом телефона и телеграфа возможен перерыв сообщения».
Е. И. Лакиер, 11 декабря
Мама подарила мне свой револьвер, так что когда я куда-нибудь иду, в особенности вечером, то беру его с собой, на всякий случай.
Дни летят, жизнь проходит. И как жаль, что молодость протекает в такое ужасное время, когда не знаешь, будешь ли ты жив завтра или будешь лежать в морге с простреленной головой.
Утверждено новое правило: каждый дом Одессы должен охраняться всю ночь подомовой охраной, составленной из жильцов мужского пола; дежурства по три часа, до самого утра. Бедные озябшие «буржуи» коротают время, играя в карты в подворотнях.
Теперь выпекают ужасный хлеб из ячменя, с соломой и отрубями; корка так жестка, что ее насилу режешь ножом, и рубленая солома застревает в зубах.
Л. 3. Бурлакова, 13 декабря
В этот день приходили из Петрограда эшелоны матросов на помощь большевикам в борьбе с Дутовым-казаком по направлению в Челябинск. В вокзале, как говорится, негде было упасть яблоку, везде и всюду
