Кира открыла глаза и увидела темный старый ковер, которым был застелен диванчик. Цвет ковра не определялся — в машине царил полумрак. Рядом, впереди, что-то щелкнуло, и Кира почувствовала запах сигаретного дыма.
Она попыталась осторожно пощупать затылок, но что-то крепко держало ее руки за запястья. Кира попробовала пошевелить ногами, но и щиколотки тоже были чем-то крепко схвачены. На нее накатила паника, и она чуть не закричала, но вовремя прикусила губу. Машину тряхнуло, Кира в очередной раз стукнулась головой о дверцу, и на этот раз боль оказалась крепкой оплеухой, ненадолго сбившей истерику.
Она медленно приподняла голову и посмотрела на свои руки, сведенные вместе. Запястья были туго обмотаны обычной веревкой, толщиной с палец и привязаны к широкой ручке-подлокотнику. Кира разглядела пепельницу, металлически поблескивающую в полумраке, ручку стеклоподъемника, опущенную защелку. Отечественная машина, причем явно старая. Она осторожно повернула голову и взглянула на человека, сидевшего за рулем. Крупный, полный мужчина, нервно постукивающий пальцами по рулю, отчего ему на колени сеялся сигаретный пепел. Он поднял правую руку, затянулся сигаретой, и слабый огонек осветил намечающийся двойной подбородок, часть выбритой щеки, ухо, постриженные на висках темные волосы. Человек что-то пробормотал и переложил сигарету в левую руку, поскреб пальцами правой шею. Кира не знала его. Какого черта ему от нее надо?! Еще один маньяк?.. Она похолодела. Конечно же, это хозяин пса — того пса, учинившего бойню в квартире Влады! Пса в машине нет — значит, он везет Киру к нему, чтобы… Господи, зачем такие сложности?
Впрочем, не это сейчас важно, а то, что человек на нее не смотрит.
Кира попыталась раскачать ручку, но та держалась на удивление крепко. Возможно, ручка отлетит, если рвануть со всей силы, но фактора неожиданности не получится — ноги тоже привязаны — к ручке противоположной дверцы. Можно дернуть одновременно руками и ногами, и отлетят обе ручки, и тогда, возможно, она сможет… Ее взгляд скользнул к окну, и Кира осознала, что ее положение еще более отчаянное, чем она думала. Машина неслась по прямой трассе, а справа — и дальше, куда-то в бесконечность, тянулась темная, каменистая степь. Осторожно повернувшись набок, Кира вытянула шею и взглянула в другое окно — слева от трассы громоздились темные скалы. Машина ехала где-то очень далеко от города. Небо было темным, и все же тьма уже истончалась, рассыпалась, ночь сходила на нет, и подступало утро. Прошла уйма времени, он мог увезти ее куда угодно — вообще с полуострова вывезти… но нет, это определенно еще Крым. Хорошо же он ее стукнул, что она так долго провалялась без сознания. И не боится везти вот так, в открытую? А вдруг кто тормознет?
С другой стороны, ну и хорошо, что в открытую, а то ехала бы в багажнике, сложенная втрое. И задохнулась бы наверняка. Ветер, врывавшийся в открытое окно водителя, был лишь слегка прохладным, да и эта прохлада уже начинала уходить.
Ох, раньше ж столько постов вдоль дороги стояло! Куда ж все подевались?! Хоть бы кто-нибудь остановил — он ведь быстро едет…
Кира скосила глаза вниз и увидела на полу свою сумочку, которая покачивалась в такт движению машины. Брала ли она с собой нож? Кажется, да… Кира шевельнула привязанными руками, потом наклонилась и потянулась вниз, пытаясь ухватить ручку сумочки зубами и морщась от боли в выворачиваемых плечевых суставах. Еще чуть-чуть, еще…
Что-то звонко щелкнуло, и Кира испуганно отдернулась назад.
Человек по прежнему смотрел на дорогу, но теперь его правая рука была просунута между креслами и чуть покачивалась, издевательски, и так же издевательски поблескивал в ее пальцах небольшой изящный нож с пружинным лезвием. Ее нож. Раздался смех — густой, монотонный, странно безжизненный, и Кира съежилась.
— Такие вот дела, — констатирующее произнес незнакомый голос. — Думаешь, что ты самый умный — и тут бац! — и такой вот облом! А мне было интересно поглядеть — будешь ты чего делать или нет?.. А ручки на дверцах крепко сидят — я проверил — крепкие ручки…
Рука с ножом исчезла. Человек открыл бардачок, бросил в него нож и закрыл. Проверил, закрылся ли. Потом включил радио и начал перебирать станции, сделав очень большую громкость, и в машине воцарилась какофония из обрывков песен, разговоров и помех. Кира, решив наконец и сама поучаствовать в происходящем, хрипло спросила:
— А ты кто?
— Кто я?! — водитель то ли изумился, то ли обиделся, то ли и то и другое вместе. — Ты… Хорош прикидываться-то! Кто я… Сама ж меня искала, ну — вот я и здесь. Решил ускорить нашу встречу, а то… справочник не помог, так мало ли ты еще кого могла начать спрашивать. Дядю своего, например. И вся штука в том, — он прищелкнул языком, — как ты могла об этом спрашивать. У меня жизнь давно налажена — я не хочу все терять из-за какой-то жадной сучки!
— Дядю? — Кира широко раскрыла глаза. — Я тебя искала?… Да я тебя вообще не знаю! Ты меня с кем-то пере…
Человек включил свет и повернулся к ней, и увидев его лицо, Кира осеклась. Вдруг вспомнились недавние слова Егора.
…это была моя жизнь, и ты не имеешь права подсматривать. Нельзя лезть без спроса в чужие тайны…
Прав был бедняга Михеев — тысячу раз прав. Нельзя подсматривать. А если уж подсматриваешь — никогда не выноси подсмотренное за стены дома — никогда!
Он постарел, пополнел, обрюзг, на лице прибавилось морщин, изменилась прическа, но все теми же были злые, тонкие губы и теми же осталось выражение широко расставленных глаз. Человек, на чью фотографию она смотрела так недавно, человек, которого последним смастерили из пластилина ее неутомимые, проворные пальцы — пообломать бы их, эти пальцы! Человек, за прошлым которого она наблюдала на стенах своей квартиры — за страшным прошлым. Человек, задушивший женщину в ее ванной. Юрий Стадниченко.
Но черт возьми, откуда он взялся, как он узнал?!
— Заказчик, — почти шепотом произнесла Кира. — Ты — тот заказчик, которого ждал дядя. Он что… ты был в нашей комнате… ну конечно, Наташка утащила меня на перекур, а его угораздило устроить экскурсию!..
Она зажмурилась. Невероятно! Какие тысячные доли шанса, что такое могло произойти?! Чтобы в тот самый день и час, в ту самую минуту, именно этот человек — невозможное совпадение, почти космическое. Словно кто-то наверху, поняв, что случай с Михеевым ничему ее не научил, решил преподать ей урок пожестче. Только, похоже, этот урок будет последним. Там была квартира, там была охрана, люди за стенкой, в конце концов, а здесь они только вдвоем — голая степь и скалы. Никто не поможет, и вся надежда на гаишников… но их нет. Никогда раньше Кире не приходило в голову, как отчаянно однажды захочется увидеть самого обычного гаишника.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});