– Ты думаешь, они начнут глотать степняков? – Глаза Лирса заинтересовано заблестели.
– Боюсь, не успеют… – Это объяснение чародейки утонуло во внезапном взрыве хохота Тонрела и Ольсена.
Лукаво смеялась, глядя на воспитанницу, Кастина, начал ухмыляться Дарс и весело хмыкнул Берест.
– Ольсен, – не выдержав, шутливо взмолилась Веся, – ты обещал быть мне родным дедушкой! И кстати… не забывай, в тебе тоже есть моя сила…
– Нет! – шутливо поднял руки мельник. – Не надо, я буду самым послушным дедушкой в мире! Только не поступай со мной как с несчастными кьюфами! Они лопались с таким шумом, что слышно было, пока тот лужок не скрылся из глаз. Но Лирс тоже угадал, сначала они пытались кусать и глотать степняков… жаль, вы не досмотрели до конца.
– Не верь ему, – спокойно выдала мужа Кастина, – зрелище было очень неприглядным. Мне это будет сниться не одну ночь. Особенно противным был запах… тухлого болота, ветерок донес до нас толику. Думаю, теперь княжичам и их отрядам лучше забыть про мечи и воевать луками, таких вонючих врагов не стоит подпускать близко.
– Значит, останавливаемся там, где и собирались? – допив отвар, поднялся с места Тонрел. – Думаю, через час будем на месте.
– Иди, – кивнул ему чародей, – мы этот час отдохнем.
– Саргенс… – не выдержала Веся, когда хозяин барки ушел, – ты меня побранить хотел?
– Победителей ругать не положено, – хмуро вздохнул он, – но ты действовала не очень обдуманно. Как ты полагаешь, что произошло бы со змеями, если бы они пересекли линию огня?
– Степняки бы увидели, как они горят… – задумчиво сообщила куница, – а мы – как они ползут к нам.
– Нет. Этот огонь не был иллюзорным… хотя на вид и очень похож. Потому Барат и остановил свои отряды.
– Но откуда он знает… или, – засомневалась Кася, – откуда ты знаешь его?
– Пытался залучить в ученики, – с мрачной честностью признался чародей, – даже два раза. Не вышло. Но о нем рассказывать долго, одно хочу сказать: справиться с ним не по силам никому из вас. Он с рождения получил сильный дар… оба родителя были чародеями.
– Он твой сын? – нахмурилась Кастина. – Прости, но это важно.
– Нет… но мог бы быть моим. Извини, Терсия, не нужно сейчас об этом. Я вам клянусь, если будет возможность его убить – я не остановлюсь. Он давно мстит не тем, кто виновен в гибели его родителей. Но раньше он действовал издалека, а сейчас впервые сам выехал вместе с ордой… и потому не заслуживает пощады. Но никому из вас лучше к нему не приближаться.
– Саргенс, – виновато пробормотала Веся, осознав, перед каким выбором стоит ее учитель, – я, наверное, зря влезла в твои планы… но хочу сказать, ты неверно поступаешь, когда не рассказываешь про них загодя. И ещё хочу сказать, ты неправ, когда говоришь, будто я не до конца продумала, что делаю, бросая в кьюф силу. Меня учила Терсия… и именно это было у нее главным правилом, никогда не надеяться, будто всё выйдет с первого раза, а непременно приготовить несколько задумок про запас. Потому-то у меня был наготове для змей ещё приказ, если бы они не повернули, я бы велела немедля начинать сбрасывать чешую.
– Как я верно поступил, – помолчав несколько мгновений, глубокомысленно сообщил чародей, – поспешив послать тому лучнику иллюзию, будто змея ринулась на него. Иначе они начали бы лопаться неподалеку от нас.
И облегченно захохотал, сбрасывая груз давнишнего напряжения.
Глава семнадцатая
Берега пролетали мимо, как облака перед бурей, и все пожелали полюбоваться на это зрелище. Как вскоре выяснилось, удобнее всего любоваться было с носа барки, и никто из княжичей и новичков не отказался от этого зрелища.
И хотя неожиданно похолодевшей ветер бил в лицо, раздувая княжичам волосы и пытаясь сорвать платки с чародеек, Веся стояла там до тех пор, пока Берест не увел ее почти насильно. Вслед за ними ушли Ольсен с Кастиной, потом и все остальные. Только Даренс всё стоял, не замечая, как озябли крепко вцепившиеся в перила пальцы, наслаждаясь летевшим на него небом и словно по волшебству открывавшимся руслом Хорога.
Княжич ещё никак не мог до конца постигнуть свалившегося на него известия о проклятой развилке и пытался хоть как-то представить себе, что было бы, если бы эта девчонка, которую Дарс смутно припоминал худенькой глазастой мышкой, не рассмотрела впереди его гибель.
Ну, разумеется, Даренс всегда знал, что может погибнуть в любом бою, и воспринимал это как неизбежность. Он ведь сам пожелал остаться воином, а не отправиться в Гнездо десятым советником князя, как предложил три дня назад Илстрем в Ставине. Но только теперь Дарс сообразил, что его развилка была не тут, в Туре, а там, в столице, и вступил он на ведущую к гибели тропу в тот миг, когда говорил князю твердое «нет».
А эта девчонка, как объяснил ему Ольсен, слишком сильно за него волновалась, чтоб не почувствовать грядущей беды, и потому, несмотря на ещё слабый дар, ее видение было таким ярким и подробным. И вот это как-то тревожило Дарса, до сих пор он повышенное внимание девиц и молодиц воспринимал как само собой разумеющееся и считал, что всем им нужно от него только одно – ласковые взгляды и крепкие объятья, а в приложение к ним его браслет вместе с домом и поместьем.
– Дарс, – жилистая рука деда оторвала правнука от поручней, – идем-ка отсюда. А то Веся ругаться будет, если ты начнешь чихать.
– Ещё одна надсмотрщица на мою голову прибавилась, – пытаясь скрыть довольную ухмылку, ворчал княжич, топая вслед за мельником.
– А вот тут ты не прав… – неожиданно заступился за княжну Ольсен и даже остановился. – Она за вами, да и за мной тоже, следит не оттого, что ей так хочется. Нет, она просто по-иному не может, потому у нее и проявилась сначала тяга к целительству. Не так много людей с щедрой душой, которым хочется всех приютить и обогреть, и это самый ценный человеческий дар. У большинства-то наоборот, впереди всего желание натаскать себе побольше добра, а до чужих бед им и горя мало.
– Да шучу я, дед, ну не всерьез же… Ты лучше скажи, куда ведешь меня?
– К себе, Кася… тьфу, Терсия поговорить с тобой хочет. Не отказывайся… Она Весе по сути третьей матерью была, вот и волнуется.
– А при чем тут Веся? – ещё упирался Дарс, а дед уже впихнул его в свою крохотную спаленку.
– Я объясню, – мягко сказала травница, – садись, иначе тут тесно. А ты, Оль, погуляй где-нибудь пять минут, я недолго.
– Вот так, родного мужа – и за дверь, – обиженно пробурчал прадед, но спорить не стал, прикрыл дверку и куда-то утопал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
