– Ты хочешь сказать, что Дарса ждал обрыв и княжич всё равно погибнет?
– Нет… не это. Я сейчас говорю не про Дарса, хотя хочу пояснить и про него. А обрыв… он был в моих видениях. Я знал уже несколько месяцев, что первой встречи с Баратом мне пережить не суждено. Каждый раз в моих видениях менялись детали этой встречи, но всё чаще мелькала замершая вокруг орда, светловолосый шаман и сыплющиеся на меня градом ловушки и боевые заклятья. И когда я сегодня все это увидел воочию…
– Темная сила… – тихонько охнула Веся и невольно шагнула вперед, положила руку на плечо чародея. – Но теперь его нет? Обрыва?
– Не всё так просто… тупик потому так и называется, что у человека нет из него выхода. Но поскольку я жив, стало быть, слишком многое поменялось за последние дни в сплетении судеб, и появились новые пути и новые развилки, и не только у меня. У Даренса, у Милы, у Ольсена. Ты ещё не понимаешь, о чем я?
– Не совсем… лучше скажи откровенно.
– Ты меняешь судьбы, если откровенно, – с легкой насмешкой пояснил чародей, – ты и твой дар, разумеется. Ну ещё твой характер бойца и твоя ответственность целительницы… сообразила? И сейчас прежние плетения судеб переменились, но новые, возникшие на их месте, ещё очень слабы… Я после обеда полчаса лежал с закрытыми глазами и упорно думал про грядущий бой, но так ничего и не увидел. Ни одной развилки или узелка… Никогда раньше со мной такого не происходило. Вот потому-то я и решил с тобой поговорить… Не старайся перестрелять как можно больше врагов. Забудь на время про оружие, лучше внимательнее присматривай за происходящим. Ты сегодня как бы тайный воевода… и никаких советов или указов я тебе давать не буду… Твое чутье и твой дар ведут тебя вернее всяких команд.
Саргенс развернулся и не оглядываясь пошел с пригорка в сторону густых кустов, под прикрытием которых командиры устроили ставку.
Берест вышел из-за деревьев и тяжело пошагал к жене, задумчиво глядящей вслед чародею. И хотя умом понимал, что ничего плохого Веся сделать не могла и, скорее всего, не было ничего предосудительного в этом ее секретном разговоре с чародеем, но в сердце внезапно словно вонзили иглу.
– Дест? – Княжна заметила мужа, когда он был совсем рядом. – Что случилось, любимый?
– Весенка… – Ястреб сделал последний шаг, сгреб ее в охапку, прижал к себе и, начиная понемногу успокаиваться, заглянул в фиалковые глаза.
Рассмотрел, какой нежностью светится взгляд любимой, и чуть виновато вздохнул. Ну, вот с чего на него вдруг накатила такая блажь? Да даже подумать смешно, будто ей нужен кто-то ещё, кроме него…
– Дест, не смей даже думать про такое! – поняла его вздохи куница. – Сарг просто хотел меня предостеречь. Я позже тебе про это расскажу, хорошо? А сейчас отпусти, мне нужно найти Касю и сделать несколько важных дел… и ещё на нас смотрят твои воины.
– Весенка, ты права, можешь ругать меня… – нехотя отпустил жену княжич. – Идем, я провожу, Терсия со своими зельями устроилась возле лазарета.
– Ещё я собираюсь найти братьев и деда, хочу дать своей силе новый приказ, – стараясь отвлечь мужа от ненужных мыслей, деловито докладывала куница, завязывая себе в памяти узелочек позже спросить наставницу, как остальные женщины справляются с мужниной ревностью.
Первые сигналы о появлении степняков пришли уже через час, дозорные один за другим дергали свои бечевки. А чуть позже, когда в ставку примчались от них посыльные, стало ясно, что план этросов сработал. Торопясь выйти к Хорогу, чтоб перехватить барку, хингаи мчались, словно спасаясь от степного пожара, почти наступая на пятки передовым отрядам разведчиков.
Давать им время спокойно осмотреться, передохнуть и занять на берегу удобные для нападения места никто из этросов не собирался. Наоборот, желая внести сумятицу и неразбериху, выпустили с вершины холма в сторону барки сигнальную стрелу тотчас, как мимо пологого склона проехали первые всадники. Иначе, неровен час, степняки остановятся, спешатся, начнут по своей волчьей манере рыскать по окрестностям и наткнутся раньше времени на одну из приготовленных ловушек.
Вот потому неторопливо плывущая барка и показалась из-за поворота аккурат в тот момент, как передовые отряды степняков вылетели из кустов на склон. Тотчас засвистели птичьими голосами, завыли волками сигнальные дудки, взметнулись с плеч луки и пращи, ринулись с косогора усталые мохноногие лошадки, жестоко понукаемые нетерпеливыми всадниками. Ни одна стрела и ни один камень в барку не попали, и лучники, разочарованно взвыв, поторопились присоединиться к тем из собратьев, что уже плыли, держась за гривы своих коней, к вожделенной добыче.
– Если бы у него были ещё силы или зачарованные амулеты, он никогда бы не сбежал, – сверкая льдом ненавидящих глаз, высокомерно заявил своим воинам Барат, и они поверили. Потому что потом он сказал более приятные слова: – Кто доберется до барки, может забрать все, что первым ухватит, я отдаю все товары вам. Мне достаньте только чародея… Саргенс его имя. Он сейчас должен лежать без сил… или спать где-нибудь в углу. Кто его приведет – получит три сильных амулета!
И теперь они плыли, торопя коней и держа наготове у седла мотки надежных веревок с крючьями на конце, не первый раз хингаям приходилось захватывать такие корабли. Достаточно было всего лишь добраться до низко сидящей в воде кормы, там и криворукий докинет до перил или борта свой крюк.
А стоящий на носу старшина ватажников, словно ошалев от неожиданности, громко выкрикнул своим товарищам какой-то приказ, и барка начала разворачиваться носом к левому берегу, подставляя врагам ту самую корму, к которой они так стремились. Степняки заторопились, некоторые, те, кто плавали поувереннее, даже лошадей оставили, торопясь достичь заманчиво низкой кормы. И вскоре первые крючья уже взметнулись в воздух, нацеленные на крепкие перила, но барка вдруг прибавила ход.
Наверняка глупый вожак решил скрыть судно среди прибрежных кустов. Преследователи, отринув усталость, ещё ретивее заработали руками. Однако барка к берегу не пристала, развернулась носом к верховью и, выталкиваемая ватажниками, вставшими у кормы и бортов с шестами, тяжело двинулась вверх по течению, словно желая вернуться назад. Теперь не сдержали насмешки даже те из степняков, кто замер на берегу в ожидании. Несколько десятков самых азартных, не выдержав напряжения, погнали лошадей по берегу выше, чтобы ринуться в воду наперерез барке.
А судно, казалось, замерло на месте, хотя всем преследователям было видно, с какой натугой ватажники машут шестами и длинными веслами. Но несмотря на это, те из степняков, что устремились к судну первыми, всё никак не могли доплыть до кормы, им мешали неожиданно сильные и упругие водные струи, вырывавшиеся из-под днища. Хингаям, и оставшимся на берегу, и тем, кто только подъехал, казалось, будто сородичи просто слишком лениво работают руками, и на пловцов со всех сторон сыпался град презрительных выкриков и оскорбительных насмешек, заставлявших их грести ещё отчаяннее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
