Традиционную концовку «до греха» он произнести не успел — на выстрел подоспела подмога.
— Что случилось? Кто? Какого?.. Ты чего палишь? — наперебой загомонили мужские голоса.
— Да умник нам попался, — нисколько не боясь быть услышанным, ответил стрелок. — Прыткий. Вон, на проходной засел.
Пока шёл разговор — Сергей во все глаза пялился в монитор. Там, в снегопаде, на пределе видимости, виднелись четыре силуэта. Стояли кучно, уверенно, никто с ноги на ногу не переминался и резких движений не делал.
— Так давай вытащим и морду набьём, — предложил кто-то. — Какие проблемы?
Один из силуэтов рукой указал себе за спину, а с улицы донеслось:
— Он двоих успокоил. Не насмерть, но лихо. Иди, посмотри, если не веришь. До сих пор в отключке валяются. Как бы их в больничку везти не пришлось...
— Да... дела, — охотничий азарт у подмоги явно поумерился. — Что делать будем?
Главный солидно, нарочно громко, ответил:
— Если в течение минуты выйдет сам — то ничего. Если не выйдет — то пусть не обижается. Приму меры.
У Иванова засосало под ложечкой. О том, что у здешней охраны может иметься что-либо серьёзнее дубинок, он как-то не подумал, и теперь вот расхлёбывает последствия собственного скудоумия.
Пуля — это плохо. Её зубами не поймаешь и «спицей» в воздухе не собьёшь. Придётся импровизировать, пока новые чернокурточники с огнестрелом не понабежали.
Глава 6 Право на выбор. Часть шестая
Поняв, что помещение КПП стало для него ловушкой, Сергей первым делом выключил ненужный телевизор. Нет, сам по себе работающий прибор ему не мешал, однако блики, отражающиеся в давно немытых окнах, сильно вредили обзору.
Действие не осталось незамеченным. На улице кто-то залихватски свистнул и радостно проорал:
— Под диван лезь! Там точно не найдём!
— Ага, сейчас, — процедил загнанный, как казалось охранникам, в ловушку парень, протиснувшись в небольшое пространство между стенкой и столом и осторожно выглядывая во двор через окно. — Раз, два, три...
Четвёртого разглядеть не удалось, однако косой взгляд на монитор подтвердил — тут он, просто стоит немного левее остальных, потому и не виден. Это хорошо... так и надо. Взгляд зафиксировал время в правом нижнем углу экрана: «15:27». А казалось, с момента выхода из электрички, вечность прошла...
Без особых раздумий Иванов, зло улыбнувшись, схватил стоящий поблизости стул и, от души размахнувшись, ударил им по стеклу окна, в которое только что выглядывал. Зазвенело, посыпались осколки, в помещение рванул снежный ветер. Немного поводил импровизированным молотом вправо-влево, буквально выламывая застрявшие в раме острые куски. Ещё не хватало порезаться!
На этот раз подал голос главный:
— Ты дебил? Тут же решётки! — и добавил значительно тише, почти на грани слышимости, явно для своих приспешников. — Не суйтесь, похоже, он сейчас из осколков что-то мастерить станет. Порежет ещё. Потому так поступим: вы следите за... — дальше голос совсем пропал, однако излагаемый замысел был понятен Серёге и без детализации.
Просто всё, чего голову ломать? Вход нужно заблокировать с улицы, чтобы не выскочил, а там дядька с пистолетом или расстреляет к чёртовой матери несговорчивого через окно, или убедит успокоиться со всеми вытекающими. Сам бы так поступил.
Взглянул посмотрел на одноногого — без изменений, по-прежнему в отключке. И ведь не беспокоит его ничего! Ни разбитые окна, ни морозный ветер, ни вопли с улицы. Вроде не притворяется... Приложил руку к его шее: пульс слабый, медленный. Нормально, пусть отдыхает... Бывшему инспектору совсем не хотелось со спины получить чем-нибудь тяжёлым от внезапно пришедшего в себя охранника.
— В последний раз говорю — выходи! — крикнул здешний предводитель от администрации и медленно, судя по изображению на мониторе, на полусогнутых и стараясь двигаться плавно, начал обходить домик КПП по большой дуге, выставив оружие перед собой и прикрываясь заснеженными паллетами.
Понятно. Переговоры закончены.
Несколько раз глубоко вздохнув, Иванов, тоже пригнувшись и стараясь не мелькать в оконном проёме, приблизился к ранее опробованной точке наблюдения. Так... теперь видно всех. Трое охранников скучились и стоят на месте, ожидая распоряжений, а главный, если он сам, конечно, решил в войнушку поиграть — вон, в тени старается держаться, почти не видимый из-за снега. Интересно, к чему такие хитрости? Они же сами Сергея обыскивали и точно знают, что у него с собой ничего нет. Боятся, что он от отчаяния стеклом резать начнёт? Вполне... или за одноногого переживают? А вот это — вряд ли. Про него и не вспомнили ни разу. Значит — первое. А если...
На полусогнутых Иванов бросился к шкафу и рывком распахнул двери. Ну так и есть — помимо матраса в скатке и каких-то тряпок, внутри, на безобразно вбитом в заднюю стенку гвозде, висело несколько полицейских дубинок и самодельный кистень, сделанный по всем правилам: увесистый шипастый шар, крепкая дубовая ручка, между ними — недлинная цепочка. Один удар в голову — и человек труп. Такая приспособа — откровенная статья, однако здешних служителей подобные мелочи, похоже, не смущали.
Опасения охранников стали вполне понятны. Этой игрушкой даже без особого умения можно таких дел наворотить, что и подумать страшно. Потому и осторожничают — никто первым не хочет героем становиться и с голыми руками на кистень идти. Ждут, пока стрелок на позицию выйдет, окно с дверями под полный контроль возьмёт. Только тогда подойти решатся.
Иванов обрадовался: получается, нет здесь больше людей с оружием, да и вообще, похоже, больше никого из чернокурточников на территории нет, иначе уже все были бы тут.
Всё! Тянуть некогда. Не став ничего брать из обнаруженного арсенала, Серёга на карачках помчался обратно, к выбитому окну. Монитор он, по ходу дела, повернул перпендикулярно оконному проёму, экраном к себе. Так, чтобы со своего наблюдательного пункта видеть изображения с видеокамер без каких-либо помех. Устроившись поудобнее, уставился на экран, ожидая развития событий и оставляя право первого хода за местными.
На улице было без изменений: снегопад, тройка чернокурточников, человек с пистолетом. Последний, кстати, уже практически напротив выбитого окна, метрах в пятнадцати по прямой, возле непонятной из-за снежной бесформенности бетонной хрени. То ли кольцо, то ли два блока торцами к смотрящему один на одном лежат. А главный наглец. Не боится, не прячется. Вон — распрямился, целиться собрался... Этот не врал, этот выстрелит...
Пора!
— Дерево вы все... нехорошее, — и сам не заметил, как прорычал Иванов, создавая шарик Силы. Экономненький такой...
Получилось сразу, наверное, из-за эмоций.
Маленький, не больше ореха сгусточек спокойно мерцал на ладони, ожидая своего часа. Куда ему отправляться — сомнений даже не возникало — в дядю с пистолетом. Точнее не в дядю, а ему под ноги. Этакой свето-шумовой гранатой.
Сергей не знал — получится у него задуманное или нет. Он просто верил, что должно получиться. Сила — она ведь его, а значит и слушаться должна, и быть такой, какая ему, как владельцу, требуется. Надо — тихая, добрая. Надо — ярость во плоти. Однако пока не попробуешь — не узнаешь...
Примерившись по изображению на мониторе и осторожно, одним глазом мелькнув в оконном проёме, Иванов относительно точно определил место положения вооружённого человека — метрах в пятнадцати, не дальше.
Осталось попасть куда хочется и постараться никого не угробить. Ну и травкой среди зимы никого не насмешить. И Силу поберечь. Кто знает, сколько израсходовать понадобится? Её и раньше-то на один серьёзный залп хватало. Так что нужно с умом...
Главный замер в положении для стрельбы стоя. Сейчас командовать начнёт оставшимся, чтобы на дверь как следует навались с той стороны и захлопнули ловушку.
«Силушка, не подведи» — шептал своё самое первое в жизни заклинание Иванов, отчаянно труся. Вера — верой, а знание — знанием. Не нужно путать. Ладно, рассуждать некогда — времени в обрез. Если что-то пойдёт не так, у него ещё вариант припасён. Поплоше, попроще, но тоже действенный.
