Подружки нехорошо улыбнулись, и… вскинули точёные ножки. С разворота ударили каблуками по ненавистным ухажерам.
— На!.. На!.. – громилы закачались под чувствительными ударами, но устояли. В ход пошли апперкоты, — дружбаны получили по хуку в горло, после – по ноге в яйца и в заключение – по каблуку в грудь. Упали, не пикнув.
— Браво! – обрели полновесный дар речи братцы. Ожесточённо захлопали в ладоши.
Девочки ехидно заулыбались и поманили академиков к себе хищными пальчиками. Через минутку изобретатели ворочались на асфальте, рядом с мордоворотами. На скулах набухали синяки.
— Теперь линяем, — сказала одна подруженька другой. – Пока драная полиция не приехала.
27. Шизофрения
Важно быть принципиальным. Легко иметь принципы, когда ты кот. Гораздо труднее их позволить, когда ты человек.
— Алло! Мне очень плохо. Я — кот… сбежал из цирка, спасите уникальное животное! – хрипел дымчатый котик в трубку айфона, распластавшись на полу лабораторной спальни. Сам зверь обрёл голос, а комнатка была столь же беспорядочна.
* * *
Спустя час академики и их ассистенты отсыхали в гостиной кухне, на диване. На лбах – полотенца, на физиях – томительные маски страданий.
Раздался пронзительный звонок в дверь.
— Я открою, — простонал котик, сдвигая с морды компресс. – Это меня спасать приехали… — в лапе по-прежнему была зажата телефонная трубка от Стива.
Четверо парней зловеще, насколько позволяло состояние слабости, уставились на зверя.
— Что? – поморщился котик, стыдливо воротя взгляд. – Между прочим, я ради вас старался… и перестарался.
* * *
— Две черепно-мозговые травмы, две гематомы в скуловой области и одно отравление, — диктовал врач медбрату, осматривая поочерёдно пациентов. «Скорая помощь» работала профессионально – провела осмотр, померила давление и пульс, дала по успокоительной пилюле.
– Диплом обмывали и подрались? – спросил доктор у экспериментаторов. Без эмоций, как всегда интересуются врачи.
Аборигены Тибета строят себе дома, разбирая Гималаи на стройматериал. А молодёжь Москвы погружает в проблемы не только себя, но и взрослых. Так было и есть. И, разумеется, будет. До тех пор, пока молодёжь не повзрослеет, дабы окунать в проблемы младшее поколение.
— Типа того, — неохотно проворчали парни, отвечая доктору.
— Ну-ка, дорогой, — врач взболтал порошок и ловко залил его в пасть коту. Тот нахохлился и открыл негодующую пасть.
— Тссс! – отчаянно зашептали ему пациенты, косясь на бригаду «Скорой». – Ток попробуй вякнуть, сукин сын!
— Ик! – булькнул котик. – Ик! – на пол излилась пищевая струйка из брюха, проще говоря, котик рыгнул.
— Отлично! – врач подцепил ложечкой вязкую блевотинку и шмякнул её в пакетик. – Скоро узнаем, чем ты траванулся, дорогой кот!.. Фуу, ну и завоняло, — доктор махнул перед чувствительным носом перчаткой.
Счастье – субъективное состояние, а несчастье — объективное. Реже – наоборот.
— Кошак, ты чё, блин, жрал возбудитель!? – озвучил Леонтий Волков всеобщий вопрос, наплевав на шифровки перед врачами.
— Дэтсл, — застенчиво ответил зверь, показав чутошное расстояние между когтями. – Заодно я им помылся, побрился, занюхался и даже хотел ширнуться… не успел, заколбасило!..
— Настоящий учёный, — уважительно отозвался Миша Зайцев.
— Значит, сдохнет! – глубокомысленно изрекли громилы. – Наверняка!
— Чё? – изумился дымчатый котик.
Доктор и его медбрат очень круглыми глазами смотрели на диалог.
— Надышались здесь ядовитыми парами… — процедил доктор.
28. Рецепт возбудителя
— Как ни прискорбно признавать, но я вынужден констатировать, что наш эксперимент на грани катастрофы, — уныло сказал Миша Зайцев.
— Опыт в полной заднице, — не менее уныло дополнил Леонтий Волков.
Сводные братья находились в лабораторной спальне, грустными глазами параномируя по комнате. Помещение имело вид пристанища бомжей: постели разбросаны скомканными тряпками, валялись опорожнённые флаконы, пробки и ипун-трава, пол – в мутных пятнах, на столе – «химический» бардак, на подоконнике – криво перевёрнутый ноутбук, на гардине висят белые халаты, бадья с конской мочой – пуста. Последствия визитов онанистов и фестиваля кота.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А эт чё? — циник нагнулся и достал из-за дивана фигуристый флакон, внешне целый. — Иван, — прочитал он на этикетке. – Надо же, последняя живая порция возбудителя.
Было то ли утро, то ли вечер. Мордовороты «слились» в Хамовники зализывать раны, девочки стопудов потеряны как любовницы и друзья, кот загремел в больничку. Сами изобретатели встряли по полной, — того и гляди, нагрянет драная полиция, и второй финт с возбуждением уже вряд ли прокатит. Главное же:
— Завтра папа с мамой приезжают, — обречённо констатировал ботаник. – Прислали смс. Просят обмазать стены квартиры уважением и любовью, и с трепетом их встретить.
Смысл быть академиком есть. Но иногда он теряется. После иногда находится, а иногда нет. Своему времени своя судьба, — можно и так.
— Что мы делали неправильно? – вопросил Волков. И сам же ответил: — Мы всё делали правильно. Е?
— Строго по рецепту возбудителя от Распутина, — подтвердил Зайцев.
У каждого человека личная история успеха, уникальная как отпечаток души. И клонировать этот успех нельзя, а натягивать на себя — вредно.
— Да-да-да, — Леонтий глубокомысленно рассмотрел флакон с этикеткой «Иван». – Кстати, а где рецепт?
— Здесь, — Миша показал фото на смартфоне. – Скрин с форума, где я его и нашёл.
— Это ж не по-русски! – вгляделся в фоточку циник.
— Оригинал на французском, я ж говорил.
— А почему по-французски? Чё за дичь, млин?!
— Понимаешь, у Распутина был доверенный камердинер Мориц, француз по происхождению, если верить источникам, — охотно рассказал ботаник. – И, скорее всего, именно Мориц и записал рецепт после смерти старца. А поскольку камердинер был французом, то…
— Плевать, — отмахнулся Волков от деталей. – Ты знаешь французский?
— Не… поиск от «Google» в помощь. А потом перепроверил в онлайн-переводчике от «Yandex», который подтвердил перевод от «Google»! Вот он сам, — Зайцев засветил другую фотку.
В XXI веке Интернету доверяют больше, чем телевизору, интуиции и соседу. И единственную конкуренцию Ему в этом смысле составляют книги, но книги молодёжь не читает. Впрочем, ботаники непогрешимы и уламывать их на признание в погрешности бесполезно.
— Ясно, — кивнул Леонтий Волков. – Тогда приступим к уборке? Как минимум полкомнаты надо выкинуть в помойку. – Он отставил флакон «Иван» и засучил рукава рубашки.
— Что не так? – насторожился Миша Зайцев. Последний шанс отличается от всех других тем, что за него особенно цепляешься.
— Да бесполезняк! – усмехнулся Волков. – Бери швабру и забей на науку.
Миша Зайцев молча смотрел на братца сквозь профессорские линзы. Во взгляде – просьба, разбавленная недовольством.
— «Парагвайский диалект», — небрежно молвил Леонтий Волков. – Приложение такое… Не тупит, и не брешет. Но не факт, что поможет.
То, что написал француз – он то и написал.
— Дай, — циник забрал смартфон у брата и задвигал пальцами по экрану. – Так, находим… вбиваем, сканируем фотку с оригинальным рецептом… готово!
Итак-итак. Циник прочёл вслух:
— Дивный возбудитель – это услада тела и глаз… а ещё - страшное оружие в любых руках…
— Про оружие в моём переводе ничего не сказано, — заметил ботаник, он изрядно занервничал.
Иногда случаются переводы, после которых ты уже никогда не будешь прежним.
— Смешай мужские и женские половые компоненты, добавь ипун-траву и лошадиную мочу… — далее читал Волков. – Так, пропорции… опустим…
