такие уравновешивающие позиции.
И вот еще один вопрос для совета. Мы оценили выступление Ельцина как атаку на Политбюро и попытку внести сумятицу в работу пленума, дезориентировать его относительного того, как действует Политбюро. Как вы думаете, надо ли об этом говорить в изложении?
Демичев. Не надо.
Горбачев. А я думаю, это как раз покажет его авантюризм. Но тогда возникает вопрос: почему мы так остро провели Пленум ЦК? Все же понимают, что он мог вопросы, какие у него есть, поставить на Политбюро. А он вышел на пленум с такими намеками. Это у членов ЦК вызвало возмущение, и они ему дали бой. Поэтому обходить в информации этот вопрос не стоит, чтобы не показалось, что есть какая-то могучая оппозиционная сила. В общем, это просто авантюрист. Значит, все это даем в изложении?
Члены Пол итб юр о. Согласны»140
Исключение Ельцина из высшего партийного руководства произвело, однако, совершенно не тот политический эффект, на который рассчитывали организаторы этой кампании. Еще недавно подобная расправа действительно устраняла человека из политики. Сейчас же произошло иное. Отставленный, уволенный Ельцин стремительно превращался в политическую фигуру, действующую вне правил политической жизни, существовавших в стране в течение 70 лет ее истории. Он превращался в лидера всех недовольных в стране, политического противника той партии, в руководстве которой он совсем недавно состоял. В стране, где не существовали оппозиционные партии, Ельцин становился лидером будущего движения. Лидер оппозиции появился. Были недовольные, готовые уйти в оппозицию. Так закладывались важные предпосылки острой политической борьбы и политической конфронтации ближайших лет, тех политических процессов, о которых и не догадывались организаторы «дела Ельцина».
Национальные дела
Национальный вопрос в СССР решен. Это утверждалось всей официальной пропагандой страны в течение десятилетий. Национальные проблемы, казалось, были вытеснены на периферию общественной жизни, проявлялись только в форме так называемых национальных пережитков. Не было недостатка в статьях, кинофильмах, книгах, прославлявших достижения «ленинской национальной политики».
Однако со второй половины 80-х гг. национальный фактор в политике обозначился с неожиданной силой. Едва ли не первым это обстоятельство зафиксировал Комитет государственной безопасности СССР. 1 декабря 1986 г. на совещании у Горбачева по подготовке пленума по кадровым вопросам председатель КГБ Чебриков настаивал на необходимости вынести на обсуждение будущего пленума национальные вопросы. Он сетовал на неблагополучную ситуацию с национальной интеллигенцией, жаловался, что много «копания, возни, сопоставления». Его рекомендации, впрочем, не отличались оригинальностью — «осмыслить кадровую политику», «практиковать обмен национальными кадрами»141.
Первые признаки нараставшего напряжения в межнациональных отношениях казались случайными, спорадическими. В мае 1986 г. Секретариат ЦК КПСС заслушал вопрос о столкновениях на межнациональной почве в Якутии. Поводом для них стала ссора на катке в Якутске, переросшая в трехдневную драку между русскими подростками и студентами-якутами Якутского университета. Студенты потребовали от заместителя министра внутренних дел В. Дедикова наказать виновных. Отсутствие необходимых, по мнению студентов, мер привело к тому, что перед зданием обкома начались молодежные демонстрации, в которых принимало участие до 600 человек. Демонстранты выдвигали лозунги «Якутия — для якутов», «Долой русских», призывали разгромить здание МВД, избили милиционера-русского. В актовом зале университета собрались студенты, молодежь. Выступавшие обвиняли русских в шовинизме, заявляли, что русские завоевали Якутию.
В постановлении Секретариата ЦК, специально рассматривавшем вопрос об этих волнениях, содержались стандартные формулировки: «Эти негативные проявления стали возможны вследствие серьезного ослабления идейно-воспитательной работы среди молодежи в духе советского патриотизма и социалистического интернационализма, игнорирования некоторых отрицательных наслоений в межнациональных отношениях. За пределами партийного внимания оказались вопросы культуры межнационального общения. Фактам неуважительного отношения к лицам другой национальности своевременной принципиальной оценки зачастую не давалось. Обком партии не занял принципиальной позиции по поводу нездоровой обстановки среди части обществоведов-ученых и преподавателей, а также писателей. Бытующие среди них взаимные упреки в отступлении от научных оценок событий и личностей из истории Якутии, обвинения в национализме, доходящие до оскорблений,— все это негативно сказывается на настроениях студенчества и молодежи...»
При справедливости ряда конкретных замечаний в документе Секретариата ЦК отсутствовала попытка выяснить глубинные причины, толкавшие молодежь, в том числе студенческую, в националистические движения.
События в Якутске стали «первым звонком». Однако его не услышали.
11 декабря 1986 г. на заседании Политбюро Горбачев проинформировал о том, что имеется заявление первого секретаря ЦК Компартии Казахстана Д. А. Кунаева об отставке по возрасту и состоянию здоровья. Это заявление едва ли не было инспирировано самим Горбачевым, неоднократно жаловавшимся на то, что из Казахстана поступают многочисленные жалобы на Кунаева. По словам Горбачева, он беседовал с Кунаевым о его возможном преемнике. Тот, опять-таки по
ПЕРЕСТРОЙКА. ГЛАСНОСТЬ, УСКОРЕНИЕ КРИЗИСА (i 985-1989 гг.)
словам Горбачева, негативно охарактеризовал Председателя Совета Министров Казахстана Н. Назарбаева и заявил, что «сейчас некого ставить (на пост первого секретаря республики.— Авт.), тем более из местных казахов. Б этой сложной ситуации на посту первого секретаря должен быть русский»142. Политбюро ЦК КПСС решило рекомендовать (а по существу назначить) на этот пост Г. В. Колбина, прежде работавшего в Свердловской области, потом вторым секретарем ЦК Компартии Грузии, а позже — первым секретарем Ульяновского обкома партии. Дальнейшее, казалось, было делом техники. Колбина утвердили на бюро ЦК Компартии Казахстана, затем.пленуме ЦК этой компартии.
Однако старая схема на этот раз не сработала. Вечером 16 декабря, после того как объявили об отставке Кунаева и назначении Колбина, в Алма-Ате, столице Казахстана, начались волнения. Первоначально они вспыхнули среди студентов в общежитии Алма-Атинского государственного театрально-художественного института. Студенты протестовали против назначения русского первым секретарем Компартии Казахстана. Студентов театрально-художественного института поддержал институт иностранных языков.
Утром следующего дня, 17 декабря 1986 г., из ЦК Компартии Казахстана дежурному КГБ республики сообщили, что на площади имени Брежнева собираются группы молодежи. Туда выехала оперативная группа КГБ. На площади находилась толпа — более 200 человек — с плакатами и лозунгами. Волнения происходили под националистическими лозунгами. Толпа быстро росла, достигнув вскоре нескольких тысяч человек, большей частью молодежи. Милиция и КГБ попытались разогнать митинг. В ответ в ход пошли палки, камни, железные прутья.
Для подавления беспорядков, быстро распространявшихся по городу, были применены внутренние войска, курсанты училища МВД. Во время беспорядков 17-19 декабря 1986 г. погибли два сотрудника Министерства внутренних дел и один демонстрант, более 1 200 человек обратились за медицинской помощью, в том числе 774 сотрудника милиции и войск МВД, были повреждены и уничтожены многие десятки служебных машин.
В ночь с 18 на 19 декабря в Алма-Ате срочно собрали
