может, пошел по кривой дорожке…
– Это вы о ком, сье? – с любопытством спросил Таури, возвращая шину на место и что-то подкручивая.
– Так, об одном человеке. Уехал пятнадцать лет назад за океан, поначалу писал, потом перестал. Поди найди его!
– Может, он вовсе не хочет, чтобы его находили.
– Я тоже об этом думала. Но найти нужно. Потом помозгуем, как это лучше сделать, верно, Ухожор?
Он согласно фыркнул и вывалил язык – хоть и вечерело, а солнце пригревало по-летнему.
– Ой… Сьер, у вас не найдется какой-нибудь миски? Пса напоить?
– Там вон колонка, – махнул рукой Таури. – Небось из-под струи напьется.
Со старой заржавленной колонкой Лэсси совладала не сразу, а когда все-таки получилось и хлынула вода, с визгом отпрыгнула, чтобы не намочить одежду. Дайсон же с удовольствием сунул голову и плечи под ледяную струю, напился вдоволь, потом отошел в сторону и как следует отряхнулся.
– Какой ты все-таки… воспитанный пес, – сказала ему Лэсси, стряхивая редкие брызги с формы. Потом подумала, еще пару раз качнула рычаг и тоже напилась, умылась и пригладила волосы мокрыми руками. – Вся пропылилась! Представляю, каково было сье Дани: целый день на перекрестке…
– Эй, сье, готово! – окликнул Таури. – Тут вот еще краска ободралась, но это уж…
– Воробей сказал, вы и перекрасить можете.
– Ну так сохнуть будет до утра, а вы вроде как торопитесь, – невозмутимо сказал тот. – Я еще шины подкачал, цепь подтянул и ниппели заменил, совсем ржавые были. Сами не умеете, что ли?
Лэсси снова начала багроветь, начиная с шеи. Очевидно, не умела.
– Второй раз бесплатно технику обслуживать не стану, – добавил Таури. – А так, если что, заходите. Починим, хе-хе, лучше нового станет…
– Благодарю, сьер, – ответила она. – А почему вы подбили Воробья украсть именно мой велосипед?
– Я? Подбил? Смеетесь, что ли? Подбили его приятели, а ко мне он прибежал спросить, брать ли ваш или не стоит.
– И вы сказали – брать, несмотря на то, что я в форме?
– Про форму, клянусь, Воробей мне и словом не обмолвился. Я дурак, что ли, на такое мальчишек толкать? Вот велосипед он описал: модель самая распространенная, вроде бы не старый, не побитый, так чего ж не взять, если сам в руки идет?
– Ах вот оно что… Еще раз спасибо, сьер. Кстати, вам этот вот запах не знаком?
Таури понюхал флакончик и покачал головой:
– Нет, никогда такого не чуял. Такое не забудешь.
– А значки вот эти не видели? – Девушка показала ему фишки.
– Тоже нет.
– Что ж, тогда до встречи, сьер Таури!
С этими словами девушка оседлала велосипед и лихо рванула прочь, а Дайсон со всех лап понесся следом. И то – солнце клонилось к закату, а им еще нужно было пробраться в управление и сделать вид, будто они все время там были…
Глава 9
Кирц, ясное дело, сразу заметил хромоту Дайсона, позвал дока Лабби, а тот безжалостно всадил псу укол, сказав:
– На ночь повторите, сье. Справитесь?
– Постараюсь, – вздохнула Лэсси. – А… а если не получится?
– Значит, будете терпеть его вой до утра. Я предупреждал: никаких чрезмерных нагрузок, а вы что, решили из него чемпиона по бегу сделать?
– Мы… немного увлеклись, простите, – выговорила она. – И он не сразу захромал, бежал бодро, а потом, как передохнули, так и…
– Понятно. Домой идите полегоньку, иначе он завтра не встанет. – И док Лабби сурово посмотрел на Дайсона, а тот шевельнул хвостом. – Дурной кобель. То с места не сдвинешь, а то носится, как щенок неразумный!
С этими словами он удалился, а Дайсону выдали наконец миску. Жизнь сделалась невыносимо прекрасной: лапа после укола не болела, желудок был полон, хотелось лечь и вздремнуть. Но рано: предстояло отметиться в отделе, а потом еще добраться до дома. А уж там…
В кабинете, к счастью, не оказалось ни Килли, ни Сэла – видно, еще не вернулись, поэтому Лэсси оставила записку одному из сотрудников, отметив время отбытия, кивнула Дайсону, и они снова вышли на улицу.
– Давай живей, – сказала девушка заговорщицким шепотом, выезжая за ворота. – Вздремнем – а потом на дежурство!
«Какое еще дежурство?» – опешил Дайсон.
– Значки появляются на стене после убийства, помнишь? Но не в первую ночь, та уже миновала. Значит, сегодня или завтра. И если мы не подкараулим эту странную дамочку, то придется ждать следующего убийства, а… а неизвестно, когда оно произойдет и где. Может, не в нашем округе! Поэтому, Дайсон, шевели лапами, и я… честное слово, займу у родителей и куплю тебе не просто кость, а еще хороший кусок мяса. По-моему, на одной этой каше непонятно с чем ты еще не скоро выздоровеешь…
Вот с этим Дайсон был совершенно согласен, поэтому ускорил бег. Подушечки лап ныли – давно не приходилось подолгу носиться по городу, но это было даже приятно, напоминало о юности. И потом – разве это долго?
«Совсем раскис, – сказал он сам себе. – Прежде носился от заката до рассвета, днем шел в управление, а теперь – поди ж ты! – пробежался немного и уже скис. Не дело это, друг мой Ротт… И мама не одобрит. Она уже говорила, что ты порядком разъелся, и ты отбивался, мол, заматерел с возрастом… Но если она узнает, что ты просто лентяй, добра не жди, это не Лэсси!»
Да уж, с матушки сталось бы вывезти Дайсона на природу, выпустить в поля и немного пострелять по нему, чтобы вспомнил, как нужно бегать и укрываться в складках местности, неважно, в каком облике. Отказаться можно, конечно, но тогда она попросту перестанет с ним разговаривать, а мать Дайсон любил и редкие ныне минуты общения с нею ценил.
«Вообще-то ты дурак, дружок, – добавил он. – Надо было сразу бежать к мамочке, и неважно, что тебе уже хорошо за тридцать. Главное, она бы не позволила тебе ни удрать, ни превратиться, обеспечила правильную диету, потребную нагрузку и медицинский уход, даже если бы пришлось отказаться на месяц от всех этих приемов и прочих… мероприятий. Но теперь уже поздно…»
– Дайсон! Дайсон! – окликнула Лэсси, и он сделал вид, что просто отвлекся на голубей. – Тьфу ты, поводок забыла… Слушай, а хорошо этот Таури колесо сделал и все прочее тоже, намного легче стало ездить! Надо правда получше разобраться в этой механике и купить инструменты, а то так вот навернусь в канаву где-нибудь за городом, опять колесо погну, и как выбираться? Пешком к утру дойду, наверно…
«Зачем тебе за город?» – подумал он.
– Знаешь, я
