— Вы поведете плот в Нехавенд? — спрашивает Оноре.
— А вы заплатите тройную цену?
— Конечно. Кроме того, на плоту достаточно еды на дорогу, оружие для самообороны, деньги выплачу перед отплытием… нет, не смогу, но напишу письмо в провинциальное казначейство, чтобы заплатили по прибытии. Вы не боитесь, уважаемый?
— Гарольд, — брякаю первое пришедшее в голову ствангарское имя. — Не боюсь. Все по закону, а что касается этих ребят, — кивнаю на плотогонов, — уж от них-то я сумею защититься.
— У них есть арбалеты. Легкие, охотничьи, но вы же без доспехов…
— Предоставьте это мне. Лучше скажите, уважаемый Оноре…
— Делисье, — подсказывает купец.
— Уважаемый Оноре Делисье, скажите, куда, кому и когда надо доставить груз.
— Военный заказ, предназначен для полков в Стылых холмах. Ядра, порох, арбалетные болты, зимнее обмундирование… Доставьте в Нехавенд, к Седьмому причалу, как можно скорее. Придете к коменданту порта, вручите письмо, которое вечером передаст мой посыльный. В казначействе порта вам выплатят деньги… К сожалению, сейчас их дать не могу — за вас Гильдия не поручится.
— Хорошо, — отвечаю. — Со мной на плоту поедут еще двое. Мой племянник и… ммм… дочка.
— Да пусть хоть принц Валианд! — счастливо смеется Делисье. Еще бы: разорение и имперский суд отодвигаются из завтрашнего дня в неопределенное будущее. — Еда, которую погрузят на плоты — в вашем распоряжении. Можете хоть всю семью с собой взять, лишь бы груз довезли. Где вас искать посыльному?
— Не хотелось бы останавливаться трактире — там слишком шумно. Скажите, можно ли сразу же сесть на плот?
— Конечно. Вон у того причала, — показывает Оноре.
Плот оказывается большим и прочным даже на вид. Для пущего удобства его огородили крепкими перилами. С одного края он загружен товаром — здоровенными и наверняка очень тяжелыми мешками и бочками с порохом. С другого лежат припасы, а точно посередине находился небольшой, но уютный шалашик. По осеннему времени, особенно когда поплывем через Васт и Вейвер, будет холодновато. Но вполне терпимо, а течение донесет до столицы Васта быстрее, чем ноги и даже лошадь (которую, пробирайся мы напрямую, через Геккарон, пришлось бы оставить в Левках). Быстрота и скрытность пути — если и не залог успеха, то необходимое его условие. А питание за счет купца позволит поберечь не столь уж богатый харч, имеющийся в мешках.
— Повезло, — нарушает молчание Тетрик. — Что они отказались плыть…
— Не повезло, — отвечаю. — Это не везение, молодой человек, а расчет. Я знал, что они струсят, и купцы будут нуждаться в любых плотогонах. Никогда не надейся на везение — его не будет именно тогда, когда оно понадобится.
Ну как старому хрычу вроде меня упустить возможность поучить молодежь? Хотя Жаклин-Исмине не меньше нескольких тысячелетий — страшно себе представить! Какая уж тут молодежь… Но обращаюсь я прежде всего к Тетрику — хочется научить его хоть чему-то из того, чему меня учила жизнь.
До вечера мы с Тетриком успеваем утеплить шалаш, потому что на Севере Десятый месяц — уже предзимье, порой и вовсе зима, Жаклин готовит поесть — оказывается, ствангарская девчонка вовсе не умерла, а мирно соседствует с богиней. Палач Лиангхара, которому готовит обед сама Исмина… Сказал бы кто год назад, хохотал бы до слез. Но где застрял этот служка с письмом? Скоро стемнеет, а ночью двигаться по незнакомой реке… скажем так, небезопасно. Может, разыскать Кретьена и наложить на него те же заклятия, что покойный Натан на не менее покойного Эмерика?
Стоит подумать, как из-за рядов опустевшего по ночному времени рынка выныривает паренек лет четырнадцати. Оглядывается (наверное, на предмет погони) и бросает к нам. Босой и одетый в какие-то обноски. Н-да, щедрость господина Делисье не впечатляет — не лето, мог бы парня и получше одеть…
— Хозяин велел вам отдать, — произносит запыхавшийся паренек, доставая из-под рубашки кожаный футляр с какими-то бумагами. — Рекомендательное письмо заказчику, вексель, по которому вы получите деньги. Ну, я побежал…
— Беги, беги, — говорю. Паренек поворачивается, делает несколько шагов с пристани… и падает в холодную осеннюю воду. Вокруг головы расплывается красное облачко крови, из-под русых волос торчит хищное жало арбалетного болта.
Короткий посвист — еще болт, пролетев на полпальца правее моей головы, застревает в шалаше.
— Не уйдешь, сволочь! — слышу злой шепот в кустах. Шепчет молодой парень, выцеливающий меня из легкого охотничьего арбалета. Магия услужливо помогает различить движение в прибрежных кустах. Прекрасно, вон еще шестеро, и все с арбалетами. Милые традиции страны, поклоняющейся богу правосудия Аргишти…
Время услужливо растягивается, как всегда в бою. Я успеваю сделать куда больше, чем в обычных условиях. Например, засечь позиции всех шестерых — сразу видно, не солдаты, а обормоты, способные стрелять лишь в мечтах. То есть, вообще-то, плотогоны должны уметь попасть в голову — иначе ограбят разбойники, особенно если плыть в края дремучие и дикие. Но хороший воин, во-первых, разместился бы дальше, во-вторых, надежнее замаскировался, а в-третьих, не выдал бы себя глупым шепотом и шуршанием листвы. И такой уж точно не промажет, если имеет возможность стрелять первым и прицелиться.
Вообще-то, не стоит тратить на обалдуев магию — самому взять арбалет и расстрелять обалдуев по одному, благо, из-за шалаша это сделать удобнее всего. Но пусть и Тетрик посмотрит, поучится. Жаклин, то есть Исмина говорила, способность к магии проснется, если в его присутствии творить магию. Вот и посмотрим, что он может на самом деле.
На призыв Сила откликается сразу. Тишину опустевшего на ночь рынка разрывают дикие, полные смертной муки вопли. Неудивительно — боль от того, что я сотворил с плотогонами, такова, что умирают гордость, злоба, любовь, страх… Умирает все то, что составляет личность — остается лишь Она, Ее Величество Боль. Жаль, простой смертный не способен такое долго выдерживать.
А если говорить не столь высокопарно, зато конкретно, костный мозг горе-стрелков превратился в расплавленный свинец…
Когда последний из корчащихся в кустах убийц затих, я оборачиваюсь к Тетрику, парень как раз успел схватить арбалет и залечь за тюками с продовольствием.
— Тетрик, осмотри их, — прошу я. — Собери оружие, выверни карманы на предмет деньжат. Не думаю, что они богаты, как наш Оноре, но нам все сгодится.
— Почему сразу я? — спрашивает парень. Я бы тоже испугался, если б меня послали обчищать покойников, убитых неизвестным заклятием. Лет этак сорок назад, в бытность мою Рабом Лиангхара. Впрочем, вскрывать людям горло я не боялся уже тогда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
