— Геркин, не придуривайтесь, — устало попросил Вернер. — Вы прекрасно знаете, зачем я пришел.
— Я догадываюсь, господин Дирк, это не одно и то же. — С Геркина мигом слетела показушная услужливость, теперь он выглядел так, как и должен выглядеть один из крупнейших воротил теневого бизнеса. — Может быть, коньяку?
— Не откажусь, — кивнул Вернер. — Коньяк у вас отменный. Только яду не кладите, не люблю.
— С ядом у меня в другом шкафчике, господин Дирк, вам ли не знать! — откликнулся Геркин, разливая коллекционный коньяк по пузатым бокалам. — Прошу вас. Итак?…
— Меня интересуют убийства, — напрямик заявил Вернер. Геркина он знал давно и знал также, что у этого криминального авторитета есть определенные принципы, по которым он и живет. Среди таких принципов было содействие полиции по тем делам, в которых не фигурировали люди Геркина. Никаким альтруизмом тут и не пахло, просто Геркин защищал свою территорию, и Вернер был уверен, что и маньяк-убийца на подконтрольной части города ему нужен, как рыбе зонтик. — Уточнить, какие именно, или сами догадаетесь?
— Пожалуй, догадаюсь, — поджал губы Геркин. — Вы говорите об убийствах проституток?
— Именно. Что вы можете мне поведать по этому поводу?
Геркин задумался на некоторое время, вертя бокал в толстых коротеньких пальцах, Вернер, не скрываясь, наблюдал за ним. Изо всех более-менее известных мафиози города Геркин был наименее симпатичен внешне и наиболее порядочен, если можно так выразиться применительно к преступнику высокого ранга.
С Вернером Геркин предпочитал дружить и старался не зарываться, зная, что тот злопамятен и обладает взрывоопасным характером, не говоря уж о легкой паранойе. Впрочем, такой глава службы безопасности был лучше, чем какой-нибудь лощеный красавчик, с которым не то что договориться, а и поговорить не получится — мигнет своим телохранителям, и конец старому нахалу Геркину!
Вернера, в свою очередь, устраивал вменяемый и серьезный Геркин, способный думать более, чем на один шаг вперед. Вернер не обольщался, он знал, что полностью изжить мафию невозможно, даже если бросить на это все силы. Ну, перестреляешь одних, им на смену тут же появятся другие! Лучше уж несколько хорошо известных, до мелочей изученных «отцов» города, чем десятки неуправляемых банд. Со временем, правда, Вернер планировал подсократить поголовье бандитов, но, пока они не наглели и соблюдали кое-какие договоренности, он был готов до поры до времени закрывать глаза на некоторые прегрешения. Относительный порядок и покой в городе устраивали обоих, таким образом, сотрудничество было взаимовыгодным, пока ни Вернер, ни Геркин не имели поводов для недовольства друг другом.
— К сожалению, господин Дирк, я располагаю только слухами, — вздохнул Геркин. Вид у него был искренне озабоченный, видимо, ему тоже не нравилось происходящее в городе.
— Ну, сыпьте ваши слухи, — согласился Вернер. — Я слушаю.
— Да и слухов-то, как таковых, мало, — пожевал губами Геркин. — Знаю только, что в последнее время уличные путаны отказываются выходить на работу. А если выходят, то стараются держаться большими компаниями. Клиентам отказывают. Бизнес страдает…
— А почему отказываются работать-то? — спросил Вернер.
— Боятся, — лаконично ответил Геркин. — Говорят, маньяк в городе появился, на них охотится. То одна пропадет, то другая… За всеми не уследишь, и поди знай, то ли и правда маньяк прирезал, то ли просто у кого-нибудь на хате зависли и оттягиваются.
— М-да… — произнес Вернер. — Не порадовали вы меня, Геркин, не порадовали…
— Приношу мои извинения, господин Дирк, — вздохнул Геркин. — Можете не сомневаться, если я что-то узнаю, вы будете первым, кому я сообщу.
— Я и не сомневаюсь, — хмыкнул Вернер, поднимаясь на ноги. — Вам, вижу, этот псих тоже поперек горла.
— Вы совершенно правы, господин Дирк, — скорбно кивнул Геркин. — Бизнес же страдает, вы должны понимать…
Это Вернер как раз понимал. На убитых путан Геркину было, по большому счету, наплевать, их пруд пруди, но вот то, что живые отказываются работать, ему совсем не нравилось. Бизнес — это святое, и тому, кто осмелился покуситься на этот бизнес, Вернер заранее не завидовал.
Однако информацией разжиться не удалось, и это удручало. Вернер вздохнул, мысленно выругался и отправился обратно…
…— Еще одна, господин Дирк, — встретил его Джефферсон.
— Так. — Вернер прошел в свой кабинет, плюхнулся в кресло и уставился на Джефферсона, проигнорировав проникшего следом Эмиля. — Докладывайте.
— Тело обнаружено сегодня утром в предназначенном на снос доме по улице Энергетиков. На него наткнулись дети.
— Не повезло детям, — хмыкнул Вернер. В самом деле, такое зрелище не для детских глаз!
— Отнюдь, сэр, — невозмутимо произнес Джефферсон. — На этот раз тело не изуродовано.
— Тогда с чего вы взяли, что это жертва нашего приятеля? — вскинул брови Вернер. — Мало ли кто кого убил…
— Жертву опознали, — ответил Джефферсон. — После того, как фотографию показали в утренних новостях, позвонила подружка убитой и сообщила ее имя. Убитая — Эни Рико, уличная проститутка. Прошлым вечером ее подружка на работу не вышла, Рико отправилась на обычное место одна, и с тех пор ее никто не видел. На том месте обнаружен окурок сигареты со следами губной помады Рико. Видимо, ее увезли на машине.
— Ну хорошо, хорошо, — поморщился Вернер. — Допустим. Дальше что?
— Дальше, господин Дирк, вот что. — Джефферсон протянул Вернеру доклад. — Судя по всему, девушку привезли к этому самому пустому дому. Возле дома асфальт снят, на грунте различимы следы. Рико была на высоких каблуках, их отпечатки отчетливо видно. Очевидно, почувствовав неладное, она попыталась убежать. Преступник нагнал ее. Рико пыталась сопротивляться…
— Вернер, она ухитрилась ободрать этому типу лицо! — не вытерпел Эмиль. — У нее под ногтями обнаружены частицы кожи!
— Вот это уже интереснее! — приободрился Вернер. — Что дальше?
— Видимо, преступник ударил Рико, но не рассчитал силу удара, — сказал Джефферсон.
— Короче, он попросту свернул девчонке шею, — констатировал Эмиль.
— И после этого спрятал тело в пустом доме, — подытожил Вернер. — Резать не стал.
— Видимо, ему нужны только живые жертвы, кромсать трупы ему неинтересно, — предположил Эмиль. — Ну, неважно. Зато теперь у нас есть хоть что-то!
— Да, забавно, если окажется, что девчонку случайно пришиб ее пьяный приятель, — буркнул Вернер.
— Ну что ты за пессимист! — воскликнул Эмиль. — Не было у нее приятеля, выяснили уже. Кстати, ты не очень расстроишься, если узнаешь, что я уже запросил сравнение результатов генетической экспертизы найденных частиц кожи с образцами из наших банков данных?
— Включая секретные? — въедливо спросил Вернер.
— Разумеется!
— Тогда не расстроюсь, — решил Вернер. — Кстати, Эмиль, ты обедал?
— Нет еще.
— Тогда пошли, перекусим, — предложил Вернер. — Джефферсон, вы пока остаетесь за старшего. Если что-то интересное появится, немедленно вызывайте меня… Что у вас за пластырь на физиономии?
— А… — Джефферсон неожиданно вспыхнул. — Порезался… когда брился…
— Эмиль, пошли уже, — позвал из коридора Вернер. Он уже не слушал.
— Иду, иду. — Эмиль вышел вслед за Вернером, мимоходом подумав, как это можно порезаться электробритвой?…
…Следующие несколько дней выдались совершенно непримечательными с точки зрения насыщенности событиями. Маньяк как резал проституток, так и продолжал резать, однако оставался по-прежнему неуловимым. Вернер бесился, но сделать ничего не мог. Сжалившись над ним (или, что вероятнее, не сжалившись, а просто пытаясь от Вернера отделаться), Рауль Ам выделил ему сразу трех специалистов, которые попытались независимо друг от друга нарисовать психологический портрет маньяка на основе имеющихся данных. Полученные портреты не походили друг на друга ничуточки, что только укрепило Вернера во мнении, что психология — наука совершенно ни к чему не пригодная. На счастье психологов, все они успели вовремя скрыться из пределов досягаемости Вернера, а потому пострадало только несколько предметов оргтехники.
Вот в самый разгар бури к Вернеру и заглянул Эмиль. Начальнику департамента чрезвычайных ситуаций заняться было категорически нечем, что его, к примеру, очень радовало, а вот окружающих — не слишком. Эмиль Кан отличался редкой любознательностью и время от времени встревал в чужие дела. Поскольку эти его поползновения мало кто воспринимал с удовольствием, Эмиль в конце концов оставил в покое большинство коллег и сосредоточил свои усилия исключительно на Вернере. В конце концов, их сферы деятельности были очень схожи, чем и отговаривался Эмиль, когда ему пытались попенять на то, что он лезет в чужую епархию. Вернер же терпел Эмиля, как неизбежное зло, а иногда был даже рад помощи. Однако сегодня Эмиль появился совсем не вовремя.
