Эта планета еще больше, чем джокайрианская, была похожа на Землю. Чуть больше по размеру, но гравитация здесь была слабее, видимо удельная плотность ядра была невысока. Это косвенно подтверждалось полным отсутствием в местной культуре металлов.
Ось планеты была перпендикулярна плоскости орбиты, а не наклонена, подобно земной. Сама орбита была почти круговой, и афелий отличался от перигелия меньше, чем на один процент, а значит, не было смены времен года.
Не имела планета и такого громадного, тяжелого спутника, как Лупа, который мог бы вызывать приливы и нарушать изостати-ческий баланс поверхности. Холмы здесь были пологи, ветры — мягки, моря — спокойны. Надежды Лазаря на дикий, необузданный нрав стихий не оправдались: погоды здесь, пожалуй, вовсе никакой не было. Имелся лишь климат — причем такой, как в Калифорнии, вернее, в существовании которого пытались убедить все прочее человечество калифорнийцы.
А вот на планете Малого Народца такой климат и вправду был.
«Гномики» указали людям место высадки: широкий песчаный пляж, полого спускающийся к морю. За кромкой невысокого берега начинались луга, тянувшиеся, миля за милей, до самого горизонта. Однообразный пейзаж перемежался лишь купами деревьев да кустарником. Вся местность дышала нарочитой аккуратностью, наводившей на мысль о специально разбитом парке, хоть следов явного разумного вмешательства и не было.
Именно здесь, как объяснил посланник первому разведотряду, им и предстояло жить.
«Гномики» неизменно оказывались там, где требовалась помощь, и при этом не стремились, подобно джокайра, быть полезными во всем. Они скорее напоминали старых друзей, всегда готовых протянуть руку помощи. «Гномик», сопровождавший первый отряд, огорошил Лазаря и Барстоу упоминанием о встрече с ними на корабле. Мех его был темно-лиловым, и Барстоу решил, что здесь либо недоразумение, либо «гномики» могут менять окраску. Лазарь, тот не сказал вслух ничего.
Барстоу спросил проводника, что думает Малый Народец о строительстве зданий — этот вопрос его очень волновал: ведь нигде не было видно никаких построек. Казалось, туземцы живут под землей, а в данном случае Барстоу хотел избежать действий, которые могли быть негативно восприняты местным правительством. Он говорил вслух, обращаясь к проводнику, чтобы тот наверняка воспринял адресованную ему мысль.
В ответе «гномика» чувствовалось удивление:
— …чего вам должно нарушать прекрасный вид?., для каких целей формировать строения?
— Для многих целей, — объяснил Барстоу. — Для того, чтобы укрываться от непогоды днем, для того, чтобы спать по ночам, для того, чтобы выращивать злаки и разводить скот и затем готовить из них пищу. — Он хотел объяснить, что такое гидропонная ферма, склад, кухня и прочее, но понадеялся на телепатическое восприятие собеседника. — А также для многого другого: лабораторий, мастерских, для тех аппаратов, с помощью которых мы связываемся друг с другом, то есть, другими словами, чтобы жить в этих зданиях!
— …не сердитесь… — пришел ответ, — …я так мало знаком с вашими обычаями… но скажите… неужели вам больше нравится спать вот в таких?.. — Он указал на космические шлюпки, возвышавшиеся над низким берегом. Мысль, использованная им для определения шлюпок, была эмоциональна. Лазарь тут же представил себе какое-то мертвое, удушающе-тесное пространство, что-то вроде тесной, вонючей будки видеофона или тюремной камеры, куда его однажды посадили.
— Таков наш обычай.
Наклонившись, «гномик» коснулся травы:
— …разве плохо спать на этом?..
Лазарь мысленно согласился с ним. Земля была покрыта мягким, упругим ковром из нежной, ровной, густой травы. Сняв сандалии, он дал ступням окунуться в ее прохладу. Какой там газон — это настоящий ковер, решил Лазарь.
— …что же до пищи… — продолжал «гномик», — …для чего трудиться, если добрая земля дает все сама?., идемте…
Он провел землян через луг к купе невысоких деревьев, склоненных к журчащему ручью. «Листья» на них оказались непривычной формы плодами, размером с ладонь человека и в дюйм толщиной. Сорвав один, «гномик» принялся его с удовольствием есть.
Лазарь тоже сорвал плод и внимательно его рассмотрел. Он легко крошился, совсем как песочный бисквит, а внутри была маслянисто-желтая мякоть, рассыпчатая и одновременно упругая. Плод издавал сильный, приятный запах, напоминающий манговый.
— Лазарь, не ешь! — предупредил Барстоу. — Он еще не исследован.
— …это гармонично вашему телу…
Лазарь еще раз понюхал плод.
— Зак, я его на себе испытаю.
— Что ж, — Барстоу пожал плечами. — Я предупреждал… Вольному воля.
Лазарь откусил. Вкус был удивительно нежным, а мякоть — достаточно упругой, чтобы задать работу зубам. Проглоченный кусок без проблем улегся в желудке.
Остальным Барстоу запретил пробовать плоды, пока не будет окончательной уверенности, что с Лазарем все благополучно. Самоотверженный экспериментатор немедленно воспользовался привилегированным положением и поел всласть, решив, что так хорошо он не закусывал уже много лет.
— …расскажите мне, чем вы обычно питаетесь?.. — поинтересовался их маленький друг. Барстоу принялся объяснять, но его перебила следующая мысль:
— …пусть все… об этом думают…
На какое-то время он умолк, а затем пришла еще одна мысль:
— …вполне достаточно… мои жены об этом позаботятся…
Лазарь не был уверен, что в виду имелись именно жены, но, во всяком случае, понятие подразумевало некие родственные связи. Двуполы «гномики» или нет — до сих пор не было выяснено.
В эту ночь Лазарь спал под открытым небом. Умиротворяющий свет звезд изгонял из него остатки корабельной клаустрофобии. Отсюда найти знакомые созвездия было нелегко, однако ему показалось, что он видит холодно-голубую Вегу и оранжевый зрачок Антареса. Только Млечный путь оставался неизменным и пересекал небосвод такой же величественной аркой. Лазарь знал, что Солнца отсюда не видно — по крайней мере, невооруженным глазом, — даже если знать, в какой стороне искать; его абсолютная звездная величина мала, а расстояние до него — многие светогоды. Надо бы, сонно подумал он, настропалить Энди — пусть посчитает координаты, а потом поглядим на Солнце в телескоп — однако тут же заснул, не успев даже подумать, для чего, собственно, ему это нужно.
Раз уж на первых порах можно было обойтись без укрытий от непогоды и помещений для сна, Семьи переправились на планету в кратчайшие сроки. До оборудования колонии люди расположились на траве, будто во время пикника. Поначалу стол их ограничивался продуктами, привезенными с корабля, однако Лазарь после своих экспериментов с местными продуктами был в полном здравии, и колонисты постепенно полностью перешли на местную пищу, изредка разнообразя меню земными деликатесами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
