Спи.
19
Патрульный Генри Моррисон привез Младшего в больницу — к тому времени парень вроде бы пришел в сознание, но продолжал что-то бессвязно лепетать, — где Твитч уложил его на каталку и увез, к безмерному облегчению Моррисона.
Генри нашел через справочную домашний телефон Большого Джима и телефон его кабинета в муниципалитете, — оба номера были проводными, — но вызвонить Ренни не смог. Он как раз слушал робота, который говорил, что номер мобильника Джеймса Ренни не внесен в справочник, когда взорвался авиалайнер. Генри выбежал из больницы вместе со всеми и стоял на разворотном круге, глядя на новую черную отметину на невидимой поверхности Купола. Последние обломки еще продолжали падать.
Большой Джим между тем находился в своем кабинете в муниципалитете, но телефон выключил, чтобы спокойно и без помех поработать над двумя речами — сегодняшней перед копами и завтрашней на общегородском собрании. Он услышал взрыв и поспешил наружу. Прежде всего подумал, что Кокс взорвал атомную бомбу. Ёханую атомную бомбу! Пробей она Купол, рухнули бы все его замыслы!
Рядом оказался Эл Тиммонс, уборщик муниципалитета. Он указывал на север, высоко в небо, где еще поднимался дым. Выглядело все это для Большого Джима как взрыв самолета после попадания зенитного снаряда в старом фильме о Второй мировой войне.
— Это был самолет! — прокричал Эл. — Большой самолет! Господи! Неужели их не предупредили?
Большой Джим начал успокаиваться, и его сердце, стучащее в три раза чаще положенного, чуть замедлило ход. Если самолет… если всего лишь самолет, а не атомная бомба или какая-то суперракета…
Затренькал мобильник. Большой Джим выхватил его из кармана пиджака, раскрыл:
— Питер, это ты?
— Нет, мистер Ренни. Полковник Кокс.
— Что вы сделали?! — заорал Ренни. — Что, во имя Господа, вы теперь сделали?!
— Ничего. — Из голоса Кокса напрочь исчезла прежняя властность. Он сам ничего не понимал. — Мы тут совершенно ни при чем. Это… один момент.
Ренни ждал. Главная улица заполнилась людьми, которые разинув рты смотрели в небо. Для Ренни эти зеваки выглядели овцами в человеческой одежде. Завтра вечером они соберутся в зале собраний и заблеют, спрашивая, когда все наладится. Блея, будут просить позаботиться о них, пока не наступят лучшие времена. И он позаботится. Не потому, что этого хотел. Просто такова Божья воля.
В трубке вновь раздался голос Кокса. К ошарашенности добавилась усталость. С ним говорил совсем не тот человек, который убеждал его уйти в отставку. Именно таким я и хочу слышать твой голос, приятель. Именно таким.
— По предварительной информации, в Купол врезался и взорвался самолет авиакомпании «Эр Айленд», следовавший рейсом сто семьдесят девять из Шеннона в Бостон. Два независимых источника уже подтвердили, что видели трилистник на хвосте, и съемочная группа Эй-би-си, которая работает на границе карантинной зоны в Харлоу, возможно… еще секундочку…
Пауза длилась больше секунды; больше минуты. Частота сердцебиения Большого Джима медленно приходила в норму (если за таковую считались сто двадцать ударов в минуту), но вдруг сердце ускорило бег, и один раз словно перевернулось. Большой Джим кашлянул и ударил себя в грудь. Сердце опять начало успокаиваться, а потом ритм совсем разладился. На лбу Большого Джима выступил пот. Дневной свет, доселе тусклый, внезапно стал слишком ярким.
— Джим?! — обратился к нему Эл Тиммонс, и, хотя стоял рядом с Большим Джимом, голос доносился из далекой, далекой галактики. — Ты в порядке?
— Все отлично. Стой здесь. Может, ты мне понадобишься.
Кокс вернулся.
— Действительно, это самолет «Эр Айленд». Я смотрел репортаж Эй-би-си о катастрофе. Журналистка готовила материал с места событий, и катастрофа произошла буквально у нее над головой. Они засняли все.
— Я уверен, рейтинги пойдут вверх.
— Мистер Ренни, у нас, возможно, разное отношение к случившемуся, но я надеюсь, что вы сообщите вашим избирателям, что тревожиться им совершенно не о чем.
— Вы просто скажите мне, как такое… — Сердце перевернулось вновь. Он набрал воздух в легкие, а выдохнуть не смог. Опять ударил себя в грудь — на этот раз сильнее, и сел на скамью, которая стояла у дорожки, ведущей от муниципалитета к тротуару. Эл смотрел уже на него, а не на черный шрам, появившийся на Куполе, на лице читалась озабоченность и, как подумал Большой Джим, страх. Даже теперь, несмотря на недомогание, Ренни радовало выражение лица Эла Тиммонса, радовала собственная незаменимость. Овцам нужен пастух.
— Ренни? Вы здесь?
— Здесь. — Как и его сердце, с которым происходило что-то нехорошее. — Как это случилось? Как могло случиться? Я думал, вы всех предупредили.
— Точно мы сможем сказать только после того, как найдем черный ящик, но гипотеза у нас есть. Мы отправили директиву с требованием всем пассажирским авиалайнерам держаться подальше от Купола, но он находится на маршруте рейса сто семьдесят девять. Мы думаем, кто-то забыл перепрограммировать автопилот. Ничего больше. Я сообщу вам подробности, как только они станут нам известны, но сейчас главное — предотвратить панику до того, как она захлестнет город.
При определенных обстоятельствах паника могла принести пользу. При определенных обстоятельствах она, — как продовольственные бунты и поджоги, — лила воду на мельницу Большого Джима.
— Это, разумеется, разгильдяйство с тяжелыми последствиями, но все равно несчастный случай, — продолжал Кокс. — Позаботьтесь о том, чтобы горожане об этом узнали.
«Они узнают то, что я им скажу, и поверят тому, что услышат от меня».
Сердце Ренни подергивалось, как жир на горячей сковороде, на короткое время забилось нормально, вновь начало подергиваться. Он нажал на красную кнопку, не ответив Коксу, и сунул мобильник в карман. Потом посмотрел на Эла.
— Я хочу, чтобы ты отвез меня в больницу. — Говорил он, как мог, спокойно. — Что-то мне нехорошо.
Эл — с нарукавной повязкой солидарности — встревожился еще больше:
— Конечно, Джим. Посиди здесь, пока я подгоню мою машину. Мы не можем допустить, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Ты нужен городу.
Как будто я этого не знаю, подумал Большой Джим, сидя на скамье и глядя на большой черный шрам в небе.
— Найди Картера Тибодо и скажи ему, пусть встретится со мной там. Он мне нужен.
Большой Джим хотел дать Элу и другие инструкции, но тут его сердце остановилось полностью. На мгновение пропасть разверзлась у его ног, черная и бездонная. Ренни ахнул и опять ударил себя в грудь. Сердце рвануло с места в карьер.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
