"Мученически окончил свою жизнь… ревностный миссионер иеромонах Ювеналий: отправившись для проповеди на Аляску, он был убит там дикими язычниками."
Так свидетельствуют современные богословы в стремлении приобрести для православной церкви очередного "мученика". Но они сознательно закрывают глаза на очевидные, давно опубликованные факты. Резанов тщательно расследовал обстоятельства гибели "крестителя":
"На полуострове Аляска завелся было… торг с горными народами, великие пользы открывавший. Монах Ювеналий тотчас улетел туда для проповеди, крестил их насильно, венчал, отнимал девок у одних и отдавал другим. Американцы все буйство его и даже побои долго сносили, но наконец опомнились, что этого урода избавиться можно, и, посоветовавшись между собою, кончили тем, что убили преподобного; да об нем и жалеть бы нечего, но принесли в жертву ожесточению своему и всю артель русских и кадьякцев, не оставя ни одного живого".*(9)
В том же году Макарий самовольно покинул Кадьяк, вернулся в Россию и добрался до Санкт-Петербурга с доносами на Баранова. "Монах Макарий, преступивший свои полномочия за вмешательство в дела, его не касающиеся, прощается. Однако ему ставится на вид прекратить прием жалоб от алеутов, которые должны направляться к подлежащим гражданским властям".*(10) Григорий Шелихов всеми силами старался ограничить давление монахов на Компанию, но сразу после его смерти Голиков, опять-таки через митрополита Гавриила, подал прошение о назначении на Аляску епископа.
Уже в апреле 1796г. Синод рассматрел предложение Ивана Ларионовича и рекомендовал императрице назначить на Аляску викарного епископа от Иркутской епархии с наименованием епископ Кадьякский. Голиков в письме митрополиту Гавриилу, представленном Синоду, заявлял, что компания будет содержать весь архиерейский двор и штат. Голиков также объяснял, что для миссии совершенно необходим переводчик. По рекомендации Иоасафа Синод предложил направить на эту должность иркутского купца Осипа Прянишникова, который по своей воле оставил компанейскую службу, решив служить миссии, и приехал в Петербург в 1795г. Он был женат на алеутке Александре Дмитриевой и свободно говорил на нескольких американских языках. Баранов же относился к Прянишникову очень отрицательно.
19 июля 1796 г. императрица личным указом распорядилась, чтобы викарный епископ именовался "Епископ Кадьякский и прочих прилежащих к тому в Америке островов", но сочла недопустимым, чтобы епископ и его штат были на иждивении частных лиц. Екатерина Алексеевна назначила на содержание епископского дома "из казны нашей по четыре тысячи тридцать рублей и 80 рублей и по семнадцати копеек". Переводчику давался специально созданный официальный чин коллежского переводчика и определялось годовое жалованье в 250 рублей.
Но 6 ноября 1796 г. императрица скончалась, а на престол взошел Павел Петрович, у которого было совершенно иное отношение к монахам. Указом от 18 августа 1798г. велено было отправить самовольно оставившего свой пост Макария обратно на Аляску. Губернатору Трейдену приказано, чтобы он "…буде те островитяне действительно от промышленных притесняются, сделал о пресечении таковых им обид строжайшие чрез кого следует предписания, не стесняя однако ж и русских, в промыслах упражняющихся…". Эта последняя фраза - ключевая, так как император своими дальнейшими действиями показал всем, что он на стороне интересов Компании. За попустительство Макарию выговор достался митрополиту Новгородскому и Санкт-Петербургскому Гавриилу, преосвященному Вениамину Иркутскому и даже Иоасафу. Сам Макарий должен был дать подписку в канцелярии Синода, "чтобы он никогда опять с Алеутских о-вов не отлучался … и, не входя в неприличные сану его доносы, обращался точию в препорученной ему должности, под опасением в противном сему случае неупустительного и строжайшего по законам взыскания". Досталось также и охотским чиновникам и даже обер-прокурору Синода князю Василию Хованскому.
Макарий срочно выехал в Иркутск, где присоединился к Иоасафу, чья хиротония состоялась 10 апреля 1799г. Как известно, "Феникс", на котором в том же 1799г. новый епископ с причтом и грузом церковного имущества отбыл в свою епархию, погиб со всем экипажем и пассажирами. На Кадьяке остались иеромонах Афанасий, иеродиакон Нектарий и монахи Герман и Иоасаф. *(11)
В последствии богословы утверждали: "Лишившись своего пастыря, осиротевшие миссионеры сосредоточили всю свою деятельность исключительно на острове Кадьяк, совершая в тамошней церкви богослужения, обучая детей грамоте и началам христианской веры и распространяя среди туземцев разные полезные сведения, относительно земледелия, огородничества, рыбной ловли и разных ремесел".
Однако превращение неспокойных монахов в каких-то ангелоподобных существ абсолютно не соответствует действительности.
После отбытия Иоасафа "крестители" почти не покидали пределов миссии и, действительно, для собственного прокормления занимались хорошо им знакомым делом - огородничеством. Впрочем, сама миссия постепенно распалась. Кто из монахов умер, кто бежал на материк, а кто и просто опустился, доводя до крайности Баранова своим "пьянством и буйством". Грозный главный правитель сажал иного буяна на цепь…*(12)
Когда на престол вступил Александр Павлович, Синод не преминул доложить ему, что "управление делами компании часто не обращало внимания на миссию и ее задачи". Главный правитель "хотел заковать миссионеров в цепи и дом их заколотить", почему они боялись уже ходить в церковь, а служили у себя дома, так что "и проповедь и крещение совершенно в это время были оставлены и никто из американцев к ним явно придти не смел".
Подоспел и очередной донос от монахов на Баранова - о приобретенных за счет компании "несметных богатствах" главного правителя, о том, что, дескать, с его ведома и под его покровительством творятся "вопиющие беззакония".
Но в синод поступали и отчеты о делах миссии от руководства Компании. Главное правление в 1803г. сообщает, что духовенство в русских колониях "по ошибке, очень извинительной, увеличило число новокрещенных христиан" и что "одни и те же семейства алеут были вдвойне и даже втройне под разными именами и разными миссионерами внесены в списки новокрещенных".
Ознакомиться с деятельностью миссии, оказать ей помощь новый митрополит Санкт-Петербургский Амвросий поручил иеромонаху Александро-Невской лавры Гедеону (Гавриилу Федотову), человеку образованному, хотя и сутяга. Сохранились его доносы на офицеров за их "неуважительные" высказывания о религии.*(13)
Гедеону, прибывшему на Кадьяк по предписанию Н.П. Резанова, данному в письме от 23 января 1805 г. от кадьякской конторы в духовную миссию, было поручено возглавить ее взамен погибшего Иоасафа.
Гедеон пытался примирить местное начальство и духовенство, то есть, согласно указаниям Резанова, подчинить деятельность церкви интересам Компании. Об этом, в частности, писал Резанов Гедеону из Новороссийска 11 сентября 1805г.: "Прошу вас также внушать, чтоб сохранялось повиновение начальству и американцы безропотно исполняли повинности их, доколе не улучшим мы края сего, ибо иначе все может разрушиться, и ежели не будет [набрано] в партовщики [из эксимосов и алеутов] достаточно числа людей, то ножи, под которыми мы здесь ведем жизнь свою, употребятся ко вторичному россиян истреблению". Но вскоре Гидеон пошёл по привычному пути доносов на жестокость и мздоимство Баранова.
Промысловые партии из Кадьяка и прилегающих мест не только обеспечивали промыслы пушнины и продовольствия, но и были поддержкой Новороссийску и другим крепостям, окруженным многочисленными, воинственными и хорошо вооруженными племенами. Правитель, чьими неимоверными трудами и усилиями создавались и расширялись "заведения" Компании, действовал тогда в крайне тяжелой и сложной обстановке. На русские поселения и промысловые партии нападали индейцы, всё усиливалась конкуренция бостонских купцов. Сложно было внутреннее положение колоний. Русские промышленники волновались и даже устраивали против Баранова заговоры. В этих условиях неповиновение конягов и алеутов, ставших главной рабочей силой Компании, грозило подрывом самих основ ее существования. Действия же миссионеров шли вразрез с применяемыми компанией жесткими методами управления.*(14)
Школы в Русской Америке возникли еще при Шелихове, но систематического, правильного обучения в них, несмотря на старания Баранова, добиться не удалось. Имелись две школы: в одной, для девочек, преподавала жена служащего компании Наталья Петровна Баннер, в другой, мужской, - промышленник Юдин. Любопытно, что, хотя эта вторая школа располагалась в пределах миссии, преподавать в ней монахи отказались. Компания же была крайне заинтересована в подготовке местных кадров самых разнообразных, нужных в колониях специальностей.
