Особое внимание Иоанн Вениаминов уделял просвещению алеутов. Он находил, что недостаточно одной устной проповеди для достижения цели. Необходимо было дать им в руки книгу на их родном языке, но они еще не имели своей письменности и тогда этот неугомонный человек, в короткий срок выучив сложнейший язык алеутов с диалектами и составив словарь, в который вошло около 1200 слов, решил создать алеутскую письменность, в основу которой он положил церковно-славянский алфавит, дополнив его надстрочными знаками, обозначающими придыхание. Разработав алфавит, отец Иоанн составил "Алеутский букварь" (унангамъ асмука) для обучения алеутов грамоте на их языке. А затем, не имея никакого специального образования, вооружённый лишь горячим желанием помочь людям, написал получившую мировую известность научную грамматику алеутского языка. Этой работе предпослано пространное предисловие, которое автор начинает так: "Составить грамматику такого языка, каков алеутско-лисьевский, я считал почти бесполезным трудом, потому что она не нужна ни для алеутов, которые и без грамматики могут сообщать друг другу свои мысли и которые, наверное, в недолгом времени совсем оставят язык свой, ни для иностранцев, из коих никто и никогда не вздумает учиться такому языку. Но, видя, с каким рвением, с какой неутомимостью многие ученые стараются собирать всякого рода сведения и как для них любопытна даже малейшая в таком роде находка, я решился составить если не полную грамматику, то по крайней мере изложить несколько правил грамматики алеутского языка в том предположении, что они, может быть, будут пригодны кому-нибудь для некоторого соображения о происхождении сего языка и для исторических догадок… если бы я и не был убежден в том, что лучше написать посредственно о том, что знаешь и чего не знают другие, нежели, зная, не написать совсем ничего, то я никогда бы не принялся за такое дело, как составление грамматики языка дикого и который скоро совсем исчезнет, тем более что и самые познания мои в нем совершенно не достаточны для того, чтобы составить грамматику".
Иоанн Вениаминов явно скромничает. Анри писал о его работе: "Алеутская грамматика Вениаминова, одна из лучших монографий, которые мне пришлось изучать. Автор не лингвист и еще менее претендует быть этимологом… Идя следом за этим наставником, просвещенным и добросовестным, мы не подвергаемся риску сбиться с пути и с полной уверенностью можем сформулированные им грамматические правила переводить на язык современной лингвистики." Пфицмайер оценил работу Вениаминова прежде всего за точность изложения и тщательность подборки материала: "Опыт грамматики" излагает алеутский язык очень обстоятельно и содержит в себе словарь, который в противоположность другим скудным и ненадежным словарям представляет собою тщательно и правильно выполненное собрание употребительнейших слов".
Конечным же результатом неутомимых наблюдений за климатом, вулканической активностью, флорой, фауной и этнографией населения островов явились интересные и подробные "Записки об островах Уналашкинского отдела".*(19)
На первый взгляд кажется не совсем обычной такая всесторонняя деятельность приходского священника-миссионера, присланного для проповеди Евангелия. Но в этом и сказывается служение отца Иоанна как "апостола Америки", он принес не только религию, но и культуру, просвещение, выработал целенаправленную структуру развития американцев и вместе с тем внес неоценимый вклад в науку, до него не имевшую столь ценных и всесторонних сведений о народах Алеутского архипелага.
Титанический труд по созданию новой письменности Вениаминову пришлось прервать в 1832г. Барон Врангель, не согласовав это ни с Главным Правлением, ни с Синодом, упросил Иоанна Вениаминова перебраться в Орегонский отдел. За ним даже специально было послан бот "Уруп" под командованием поручика Васильева. Необходимость столь срочного перевода самого образованного и хорошо подготовленного священника объяснялась просто - индейцы занялись богоискательством. В конце 1831г. трое нес персе (ними-ипуу) и один сэлиш приехали в Ново-Архангельск в "поисках христианского знания".
Разумеется индейцев не вдруг охватила жажда окунуться в купель крещения. Чтобы понять источник такой тяги к православию достаточно взглянуть на карту. Земли нес-персе и селиш расположены восточнее территории палус и вся их торговля с побережьем шла через это племя, первым из конных заключившем взаимовыгодный союз с русскими. Торговле же с британскими факториями мешали кутене, калиспел и шитсу-умиш.
Пока бобр был в изобилии, это не особо беспокоило индейцев. Но к 30-м гг. ценный зверь был почти выбит, притом, что обходиться без ставших привычными виргинского табака, стальных инструментов, котлов, одеял стало уже невозможно. Потому мудрые вожди решили наладить с торговцами более тесные отношения. Доказательством является то, что в это же время другая четвёрка искателей истины, с теми же целями, добрались до Сент-Луиса.*(20)
14 октября 1832г. отец Иоанн отслужил свою первую службу в новоархангельской часовне. При том присутствовали его будущие ученики: Аликут-соте(Феофан Аликутов), Та-хин-сут (Иоанн Громов), Та-е-пес-те (Степан Воинов) и Ка-дувамиш (Кирилл Озерский). Человек необыкновенного такта и тонкий психолог, Иоанн Вениаминов сумел завоевать их доверие.*(21)
Однако, если обыватели Ново-Архангельска расчитывали часто видеть своего священника, то они ошибались. Обвенчав и окрестив кого следовало отец Иоанн тут же отправился в свою первую экспедицию по Орегону. "Священник о.Иоанн так яро взялся за крещение диких, православную свою паству совсем забросил. Побудет тут месяц или около и снова исчезает".
Вместе с учениками Вениаминов поднимался до Скалистых гор и британских факторий. Джон Мак-Лафлин, управляющий факториями Гудзонской компании на Орегоне так описывал встречу с отцом Иоанном. "Священник был мужественный мужчина, лет сорока пяти, умный человек, он мне понравился. Он увлекается механникой и был так любезен, что предложил свои услуги поправить два наших барометра, и поправил их весьма удовлетворительно. Несмотря на то, что он говорил только по-русски, мы успели сделаться хорошими друзьями".
Всё же большую часть времени Иоанн Вениаминов проводил среди индейцев, изучая языки и обычаи своей будущей паствы, а в свободное время проповедуя, зачастую весьма успешно.*(22)
"При том что они язычники, основой веры и создателем всего живого у них является Великий дух, что может очень помочь для проповедника истинной веры… Наказаний за преступления у них нет. За убийство платят убийством. Воровство не считается большим пороком - только отнимается краденое. Если кто-нибудь соблазнит чужую жену и ускользнет от ножа обиженного мужа, то платит ему чем-нибудь за оскорбление… Индейцы довольно способны, превосходят алеутов сметливостью и ловкостью в торговле. Среди них немало искусных ремесленников: стоит посмотреть на их изделия - дома, баты, изваяния фигур из аспида и дерева… способны к наукам.
Мифы и предания показывают, что они умеют размышлять. Это доказывают и вопросы, которые задают при беседе со мною: о пятнах на луне, отчего мелькают звезды, откуда произошло солнце и светила, всегда ли они будут, о затмении солнца. А один тоен спросил у "Что будет там после - тем людям, которые здесь делают добро?" Из всего видно, что индейцы не глупы и вполне способны к восприятию образования. Особенно хорошо видно это из их молитв:
О Великий Дух, чей голос я слышу в ветрах,
Я прихожу к тебе, как один из множества твоих детей.
Мне нужны твоя сила и мудрость.
Сделай меня сильным не для возвышения над моим братом,
но для победы над моим величайшим врагом - cамим собой*(23)
Если сравнить способности алеутов и индейцев, то можно заметить, что смышленность последних выше, но так называемый природный ум - выше у алеутов… Алеуты почти все безсребренники, а индейцы умеют запасти продукты в достатке, быть бережливыми и расчетливыми, склонны к накопительству…
Индейцы терпеливы, даже до бесчувствия (физически), но им трудно снести обиду и оскорбление, даже неласковый взгляд. Мстительны, но скорее от честолюбия, а не от раздражительности. Имеют стремление к независимости и свободе."
Два года Иоанн Вениаминов изучал "просвещаемых" индейцев и даже ввёл в обращение термин "селишские языки", отметив сходство языков собственно селиш, чехалис, спокан и венатчи.*(24) К сожалению довести эту работу до конца отец Иоанн не успел. Осенью 1834г. из Санкт-Петербурга прибыл новый священник Харлампий Поляков, определённый в Ново-Архангельский приход. На просьбу барона Врангель оставить приход отцу Иоанну, а самому принять другое место, священник ответил отказом. Вениаминов же, не желая идти против указания Синода, хотел вернуться на Уналашку, тем более, что ученики его уехали продолжать образование в Иркутск. Воспротивился этому барон Врангель, по достоинству оценивший способности Иоанна Вениаминова и проникшийся к нему уважением и дружескими чувствами. В конце концов он уговорил отца Иоанна оставить мысль вернуться на Уналашку, а перебраться в Михайловскую крепость на Ситке. Несмотря на активно действующий порт и наличие церкви там ещё не было своего священника, а связь с Новороссийском поддерживалась ни в пример Уналашки, откуда можно было отправить письма лишь 3-4 раза в год.
