— Нет, сладенький. — Таких интонаций у Детты Уокер Сюзанна не слышала, не подозревала, что она может так говорить. — Нет, сладенький, я не собираюсь причинить тебе зла, а если бы собиралась, то пустила бы тебе две пули в голову, как сделала с этим сукиным сыном наверху.
Она что-то увидела в его глазах, в то мгновение, когда они широко раскрылись, и показалось что-то большее, чем налитые кровью белки.
— Да, да! Миста Коллинз, он мертв! Больше никогда не сможет спуститься вниз и делать… что? Что он делал с тобой, Патрик?
Над их головами, приглушенный камнем стен, взвыл ветер. Лампы мигнули. Дом протестующе застонал.
— Что он с тобой делал, мальчик?
Похоже, задавать такие вопросы не имело смысла. Он не понимал. И как только она пришла к такому выводу, Патрик Дэнвилл приложил руки к животу. А лицо его перекосилось гримасой, которая, Сюзанне это сразу стало ясно, изображала смех.
— Он заставлял тебя смеяться?
Забившийся в угол Патрик кивнул. Пальцы сжались в кулаки, которые он поднял к лицу. Потер щеки, поднес к глазам, посмотрел на нее. Сюзанна заметила шрам на его переносице.
— Он заставлял тебя и плакать.
Патрик опять кивнул. Еще раз изобразил гримасу смеха, прижав руки к животу и трижды выдохнув: хо-хо-хо, стер слезы с заросших пушком щек, добавил еще один элемент пантомимы; поднес ко рту сложенные лодочкой ладони и почмокал.
На этот раз заговорил Роланд, стоявший позади Сюзанны:
— Он заставлял тебя смеяться, заставлял тебя плакать и заставлял есть.
Патрик так яростно затряс головой, что вновь ударился ею о камень стен.
— Он сам ел, — догадалась Детта. — Это ты хотел нам сказать? Дандело ел.
Патрик кивнул, из его глаз брызнули слезы. Вновь раздались полные скорби звуки. Сюзанна на ладонях и культях медленно двинулась к юноше, готовая тут же дать задний ход, если бы он вновь начал биться головой о стену. Он не начал. И когда она добралась до него, уткнулся лицом ей в грудь, продолжая плакать.
Когда же Патрик поднял голову и посмотрел на нее, в глазах стояла тупая, собачья преданность.
— Не волнуйся, — сказала ему Сюзанна. Детта ушла, должно быть, потрясенная всем этим кошмаром. — Он больше ничего тебе не сделает, потому что мертв, как пень, мертв, как камень на дне реки. Я хочу, чтобы ты открыл рот.
Патрик замотал головой. В глазах снова появился страх, и кое-то еще, чего Сюзанне совершенно не хотелось видеть. Стыд.
— Да, Патрик, да. Открой рот.
Он еще сильнее замотал головой, сальные волосы летали из стороны в сторону.
— Что… — начал Роланд.
— Ш-ш-ш, — остановила она стрелка. — Открой рот Патрик, чтобы мы могли заглянуть в него. А потом мы отведем тебя наверх, и тебе никогда не придется спускаться сюда. Никогда больше ты не будешь обедом Дандело.
В глазах Патрика стояла мольба, но Сюзанна молча смотрела на него. Наконец он закрыл глаза и медленно открыл рот. Зубы были на месте, язык — нет. В какой-то момент Дандело, должно быть, надоел голос пленника, или слова, которые тот произносил, и монстр вырвал у него язык.
7Двадцатью минутами позже они оба стояли в дверях кухни, наблюдая, как Патрик Дэнвилл ест суп. По меньшей мере половина вместо рта попала на серую рубашку, но Сюзанна не видела в этом никакой проблемы: банок с супом хватало, а в единственной спальне лежали чистые рубашки. Не говоря уже о толстой куртке с капюшоном Джо Коллинза, которая висела на крючке у входной двери. Они полагали, что теперь ее будет носить Патрик. Что же касалось трупа Джо Коллинза, то есть Дандело, то они завернули его в три одеяла и выбросили в снег.
— Дандело был вампиром, который питался не кровью, а эмоциями, — сказала Сюзанна. — А Патрик… Патрик стал его коровой. От коровы можно получить как еду, так и питье, мясо или молоко. С мясом есть одна проблема: сначала ты ешь вырезку, потом то, что похуже, наконец, из костей варишь бульон, но в конце концов оно заканчивается. А вот молоко можно доить вечно… при условии, что ты время от времени будешь кормить корову.
— И как долго он сидел в подвале? — спросил Роланд.
— Не знаю. — Но Сюзанна помнила пыль на баллоне с ацетиленом, помнила очень хорошо. — Достаточно долго. По его меркам — целую вечность.
— И ему это причиняло боль.
— Еще какую! Ничуть не меньше той, которую он испытал, когда Дандело вырвал у бедного мальчика язык. Готова спорить, от эмоционального доения боль сильнее. Сам видишь, какой он.
Роланд видел, все так, но видел и кое-что еще.
— Мы не можем взять его с собой в такую бурю. Даже если мы закутаем его в три слоя одежды, я уверен, буря его доконает.
Сюзанна кивнула. И у нее в этом сомнений не было. Как, впрочем, и в другом: она не могла остаться в доме Дандело. Это доконало бы ее.
Роланд, когда она ему сказала, с ней согласился.
— До окончания бури мы станем лагерем в сарае. Там холодно, но есть два плюса: может прийти Мордред и может вернуться Липпи.
— Ты убьешь их обоих?
— Да, если смогу. У тебя есть возражения?
Она обдумала вопрос, потом покачала головой.
— Хорошо. Тогда давай сложим то, что нам нужно с собой взять, потому что два следующих дня нам придется обойтись без костра. Может, даже четыре.
8Как выяснилось, прошло три ночи и два дня, прежде чем буря задохнулась в собственной ярости и утихла. В сумерках второго дня Липпи появилась из снежной пелены, и Роланд всадил пулю в ее слепую голову. Мордред не показался, хотя во вторую ночь Сюзанна почувствовала его присутствие. Скорее всего почувствовал и Ыш, потому что встал у входа в сарай, отчаянно лая в валящий снег.
За это время Сюзанна узнала о Патрике Дэнвилле гораздо больше, чем ожидала. Его разум сильно повредился во время периода заточения в подвале, и ее это не удивило. Что удивило, так это скорость, с какой он пошел на поправку, хотя, конечно, до полного восстановления было далеко. Она спрашивала себя, а сколько ей потребовалось бы времени, чтобы прийти в себя. Возможно, все дело было в его таланте. А в том, что Патрик талантлив, она убедилась в кабинете Сейра.
Дандело кормил своего пленника по минимуму, а эмоционально доил регулярно: два раза в неделю, иногда три, какое-то время даже четыре. Всякий раз, когда Патрик думал, что, вновь спустившись в подвал, Дандело его убьет, кто-то заглядывал в хижину монстра. В последнее время Дандело подпитывался от своего пленника реже, потому что «гостей» заметно прибавилось. Той же ночью, когда они устроились на сеновале, Роланд сказал Сюзанне, что, по его мнению, то были беженцы из «Ле кас руа рюс» или прилегающего к замку городка. Сюзанна могла понять ход мыслей этих беженцев: «Король ушел, так давайте смоемся отсюда, раз уж есть такая возможность. В конце концов, Большой Алый может и вернуться, а ведь у него уже съехала крыша, он скатился с катушек, так что дальше будет только хуже».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
