В 1983 году Бакатина приметил новый главный кадровик ЦК КПСС Егор Кузьмич Лигачев. Он искал по всей стране деловых, напористых, с перспективой, партийных секретарей и забирал в Москву в особую группу инспекторов орготдела ЦК — на вырост. Формально небольшая группа инспекторов проверяла работу различных парторганизаций, фактически им предоставлялась возможность познакомиться с работой центральных органов власти, расширить свой кругозор перед новым крупным назначением.
Бакатин иногда напускал на себя ложную скромность, рассказывая, как трудно было ему, провинциалу, в сорок пять лет попавшему в Москву, освоиться среди столичной публики, этих почти небожителей. Но себе-то Бакатин всегда цену знал…
Два года он работал инспектором ЦК КПСС и заодно закончил Академию общественных наук. Этот диплом предназначался для анкеты. Высшее политическое образование и придумали для молодых честолюбивых партийных секретарей.
В марте 1985 года Бакатина вызвал Лигачев:
— Мы решили просить тебя возглавить партийную организацию Кировской области. Область самая крупная и самая отсталая в Нечерноземье. Ее надо вытаскивать. Мы тебе доверяем. А сейчас пошли к Михаилу Сергеевичу.
Горбачев сказал, что Бакатин — первый, кого он благословляет на ответственную партийную работу. Добавил:
— Единственный совет — работай спокойно, не нервничай, не суетись, все будет нормально… Надо будет — поможем.
А через два года Бакатина попросили вернуться в родное Кемерово — уже хозяином области. Кемерово — это Кузнецкий угольный бассейн, проблемы которого к концу 80-х годов невероятно обострились. Бакатин, не чуждый новым веяниям, поддержал попытки найти новую формулу жизни Кузбасса, но тут, в октябре 1988-го, его забрали в Москву. Уже когда он уехал, летом 1989 года, началась громкая по тем временам забастовка шахтеров. Она могла губительно сказаться на политической карьере Бакатина, но он уже был министром внутренних дел.
От этой должности Вадим Викторович отказывался, говорил, что работы этой не знает. Но Горбачев уже все решил:
— Поможем, не боги горшки обжигают.
Представлять Бакатина в МВД 24 октября проехал секретарь ЦК Виктор Чебриков. Он напутствовал нового министра кратко:
— Не спеши высказываться. Побольше молчи. А главное — не спеши с реорганизацией. Система МВД — огромная, громоздкая. Чтобы войти в нее, потребуется не менее двух лет.
Бакатин начал с того, что закрыл спецлифт, на котором возили только министра.
31 октября Горбачев произвел Вадима Викторовича в генерал-лейтенанты, но форму он надевал раз в год — только в День милиции.
В роли министра Бакатину пришлось заняться «мокрым» делом, приключившимся с Ельциным 28 сентября 1989 года в подмосковном дачном поселке. Эта история была опасной не только для самого Ельцина, но и для Бакатина.
ПРЫЖОК С МОСТАОсенью 1989 года по Москве поползли неясные слухи о покушении на Ельцина. Такая была атмосфера в обществе, что многие поверили: народного любимца пытались убить.
В «Московских новостях» появилось сообщение: «На протяжении нескольких дней в редакции раздаются звонки читателей: правда ли, что на Бориса Ельцина было совершено хулиганское нападение и он находится в тяжелом состоянии?»
Журналисты позвонили самому Ельцину домой. Он ответил:
— Сейчас я немного приболел, видимо в Америке простудился, и теперь вот вынужден сидеть дома.
Вслед за этим выступила «Комсомольская правда»: «В редакции раздаются многочисленные звонки: почему Ельцина нет на сессии? Ходят слухи, что кто-то сбросил его в реку…
Мы позвонили Борису Николаевичу домой. Вот что он ответил:
— Чуть ли не каждую неделю до меня доходят такие слухи: то у меня инсульт, то я попал в автомобильную катастрофу и даже что меня убили. Но все это, конечно, слухи, не более. На самом деле со мной все нормально. В поездке по Америке я, вероятно, простудился и сейчас приболел. Но температура уже спала. Лечащий врач сказал, что с 16 октября могу приступить к работе. Так что в понедельник буду участвовать в работе сессии Верховного Совета СССР».
Но вскоре стало ясно, что дело не в простуде.
Эта загадочная история случилась поздно вечером 28 сентября 1989 года в подмосковном дачном поселке Успенское.
В тот день Ельцин в Раменках встречался со своими избирателями. Вместе с ним был Михаил Полторанин, тоже избранный депутатом. Ельцин рассказывал о поездке в США, потом уехал в Успенское на служебной «Волге» с новым водителем.
На допросе командир отделения по охране спецдач Одинцовского райотдела внутренних дел сообщит: «С целью проверки несения службы милиционерами я позвонил по телефону на проходную Успенских дач, где несли службу милиционеры Костиков и Макеев. Трубку снял Костиков. На мой вопрос: как дела? — он ответил, что все хорошо и что „выловили Ельцина“. Я посчитал, что это шутка, но все-таки решил съездить и проверить, что произошло…»
Сам Борис Николаевич позднее описывал историю так: «Ехал к старому свердловскому другу. Недалеко от дома отпустил машину. Прошел несколько метров, вдруг сзади появилась другая машина. И… я оказался в реке. Вода была страшно холодная. Судорогой сводило ноги, я еле доплыл до берега, хотя до него несколько метров. От холода меня трясло».
Промокший Ельцин добрался до поста охраны и заявил, что это было покушение на его жизнь. Попросил сообщить ему домой. Дочь президента Татьяна Дьяченко бросилась звонить Александру Коржакову:
— Папу сбросили с моста… У Николиной горы, прямо в реку. Он сейчас на посту охраны лежит в ужасном состоянии. Надо что-то делать!
Первая мысль Коржакова: значит, Горбачев все-таки решил разделаться с опасным конкурентом… Опытный Коржаков прихватил бутылку самогона, теплые носки, свитер и на своей «Ниве» погнал в Успенское. За превышение скорости его остановил инспектор ГАИ. Коржаков представился и объяснил:
— Ельцина в реку бросили.
Инспектор козырнул и с неподдельным сочувствием в голосе ответил:
— Давай гони.
«К Борису Николаевичу тогда относились с любовью и надеждой, — вспоминает Коржаков. — Примчался я к посту в Успенском и увидел жалкую картину.
Борис Николаевич лежал на лавке в милицейской будке неподвижно, в одних мокрых белых трусах. Растерянные милиционеры накрыли его бушлатом, а рядом славкой поставили обогреватель. Но тело Ельцина было непривычно синим, будто его специально чернилами облили».
Увидев своего верного телохранителя, Борис Николаевич, по словам Коржакова, заплакал:
— Саша, смотрите, что со мной сделали…
Коржаков заставил его выпить стакан самогона, затем растер и переодел в теплое: «Мокрый костюм Ельцина висел на гвозде. Я заметил на одежде следы крови и остатки речной травы. Его пребывание в воде сомнений не вызывало».
Ельцин рассказал Коржакову:
«Он шел на дачу пешком от перекрестка, где его высадила служебная машина, мирно, в хорошем настроении — хотел зайти в гости к приятелям Башиловым. Вдруг резко затормозили „Жигули“ красного цвета. Из машины выскочили четверо здоровяков. Они набросили мешок на голову Борису Николаевичу и, словно овцу, запихнули его в салон. Он приготовился к жестокой расправе — думал, что сейчас завезут в лес и убьют. Но похитители поступили проще — сбросили человека с моста в речку и уехали».
Коржаков теперь уверяет, что ему в этом рассказе все показалось странным:
«Если бы Ельцина действительно хотели убить, то для надежности мероприятия перед броском обязательно стукнули бы по голове…
Спросил:
— Мешок завязали?
— Да.
Оказывается, уже в воде Борис Николаевич попытался развязать мешок, когда почувствовал, что тонет.
Эта информация озадачила меня еще больше — странные здоровяки попались, мешка на голове завязать не могут».
Ближайший помощник Ельцина Лев Суханов о происшедшем узнал с опозданием.
«Когда утром я приехал в гостиницу „Москва“, — вспоминал Суханов, — и не встретил там Ельцина, позвонил ему домой. Ответила супруга: Борис Николаевич, мол, болен — температура, слабость… Словом, на работе его не будет и мне нужно незамедлительно ехать к ним домой. Застал его в постели с высокой температурой…
Я позвонил водителю Ельцина и попросил того объяснить ситуацию. Оказывается, он довез Бориса Николаевича до Успенских дач, где тот вышел из машины и дальше пошел пешком. Я подумал, что если бы с ним был его старый водитель Валентин Николаевич, то ничего не случилось бы. Он бы его одного просто не отпустил.
Хоть какую-то информацию дала Наина Иосифовна: „Мы все переволновались… Он позвонил где-то в половине первого ночи и сказал, что находится на каком-то КПП… И мы поехали на машине за ним…“ То есть поехали Наина Иосифовна и муж дочери Тани. И действительно, Бориса Николаевича они застали на КПП правительственных дач — мокрого, в компании двух милиционеров, которые отпаивали его горячим чаем.
