У входа в шатер Иван остановился, приложил ухо к грубой шершавой стенке и прислушался: похоже было, что внутри спал один человек, безмятежно выводя носом
заливистые трели и не чувствуя того, что подкрадывалось к нему незаметно. Сквозь
щель входного полога пробивался тусклый дрожащий свет догорающего костра. Других звуков до его слуха не доносилось.
– Я пошел, – произнес он одними губами. – Вы оставайтесь здесь. Твою книжку, Агафон, я найду, не переживай.
– А я и не переживаю, – пожал плечами чародей, – чего мне переживать?
И верно – причин для переживания у него не было, так сразу, как только полог
опустился за царевичем, он приподнял его сам и проскользнул вслед за лукоморцем.
Дед Зимарь, в свою очередь, опуститься пологу даже не дал.
– Хоть и знаю, что на всякую беду страха не напасешься, а всё одно зуб на зуб не попадает, – сообщил сдавленным шепотом неведомо кому в пустоту он, швыркнул носом и моментально юркнул вслед за спутниками в логово врага.
В логове царил полумрак, и пришедшего с улицы сразу обволакивало расслабляющее тепло: верхнее отверстие для выхода дыма было едва приоткрыто, чтобы жар от почти бездымного костерка посреди шатра оставался там, где и должен, как можно дольше.
В куче волчьих шкур рядом с огнем, подложив под голову толстый фолиант – не исключено, что тот, которым он потрясал перед народом вечером и едва видимый сейчас из-под разметавшихся по нему длинных седых волос – спал Бунчук-ага.
Ни иванова, ни какого-либо другого меча нигде видно не было.
Иванушка забеспокоился: не отдал ли его мурза, вопреки обещанию, кому-нибудь из
своих солдат? Одно дело – найти меч в шатре. Другое – в целом стойбище. Вот если
бы он, кроме необычайной остроты, обладал еще и свойством столового прибора деда Зимаря самостоятельно отыскивать хозяина!..
Бы, да кабы, да во рту росли грибы, тогда бы был не рот, а целый огород, сказал бы по этому поводу сам дед Зимарь, и царевич с ним заочно согласился.
Надо искать.
Он зажмурился, чтобы свет от умирающего костра мурзы не слепил его и глаза могли видеть в темноте, отвернулся к стенке шатра, чтобы методично начать поиск от входа, и первое, что он увидел, был чародей.
Второе – дед Зимарь.
Для вопросов и дискуссий здесь было не слишком подходящее место, это сознавал даже Иван, и поэтому он молча приложил палец к губам и сделал большие глаза.
Старик и Агафон дружно пожали плечами и согласно закивали.
На этом разговор было окончен, и царевич, медленно и напряженно переступая по шкурам, разбросанным по земляному полу шатра, словно ступал по тонкому льду, отправился на розыск.
Меч Бунчук-ага не отдал никому: обойдя почти половину штаб-квартиры предводителя кочевников, Иванушка увидел его рукоять, торчащую из кипы шкур, служивших мурзе матрасом. Оттуда же выглядывали и развязанные тесемки мешка с подарком горных демонов.
Лукоморец поразмыслил, стоит ли пытаться забрать камни теперь, когда обнаружилась их полная бесполезность, и решил, что обдумает этот вопрос после того, как извлечет из-под сладко посапывающего мурзы меч.
Затаив дыхание, Иван опустился на одно колено, осторожно нащупал под шкурами не видимые ему ножны и хотел было потянуть, но замер. Перед его мысленным взором вдруг предстали ножны со всеми своими многочисленными заклепками, рельефными узорами, мифическими чудовищами, мистическими символами, кольцами и ремнями с обеих сторон, которые ему так приглянулись, когда эти ножны выбирал… И тут же слишком легко ему представилось, что может произойти, если вся эта трехмерная красота потянется наружу под беспечно просматривающим цветные широкоформатные сны мурзой, да еще и зацепится за что-нибудь…
Ножнами придется пожертвовать, с сожалением вздохнул он, и нежно, забыв дышать, потянул меч за рукоятку.
Шелково скользнув внутри ножен, меч с тихим шорохом выбрался на свободу. Черное лезвие с синим отливом матово блеснуло в свете засыпающего костра.
Иван перевел дыхание и вытер рукавом пот со лба.
Меч в порядке.
Теперь камни.
Он подумал и опустился теперь на оба колена, словно ожившая стеклянная кукла, которая до смерти боится разбиться от неосторожного движения, склонился до самого пола и чуть-чуть приподнял шкуру, из-под которой торчали завязки мешка.
Нет…Слишком сильно мурза навалился на эту сторону своего ложа…Разбудим.Как пить дать, разбудим.Ну, и ладно, в конце концов. Пусть оставляет их себе – на память о нас. Всё равно пользы от них никакой.Решив так, он плавно и бесшумно поднялся на ноги и сделал знак друзьям, что всё в порядке.Дед Зимарь заулыбался, Агафон оторвался от пристального изучения внутренностей шатра и поднял вверх большой палец.Иванушка, довольный удачно завершившейся миссией, сделал шаг к выходу, и вдруг увидел, как глаза чародея хищно прищурились и вспыхнули радостью охотника, увидевшего долгожданную добычу: взгляд его упал на подушку мурзы.Иван правильно истолковал намерения мага и отчаянно – чуть не до сотрясения мозга – замотал головой, но специалиста по волшебным наукам было уже не остановить.Игнорируя яростную жестикуляцию друга, чародей приподнялся на цыпочки и двинулся к изголовью предводителя кочевников с целеустремленностью акулы, заметившей упитанного купальщика.Иван сделал последнюю попытку задержать мага, растопырив руки, но тот проворно поднырнул под них и продолжил свой путь к заветной книжке.Лукоморцу ничего не оставалось делать, как картинно схватиться за голову и изобразить безутешное отчаяние.Агафон обернулся и почти беззвучно прошевелил губами: «Я только посмотрю название».«Зачем тебе это название?!» – также беззвучно воззвал к высшим силам Иванушка.Дед Зимарь незамысловато, но красноречиво покрутил пальцем у виска.«Да ничего не случится с вашим турзой-мурзой!» – раздраженно махнул рукой маг и жадно склонился над спящим.«Из-за косм этих ничего не разобрать!» – можно было бы прочитать по его губам, если бы кто-нибудь позаботился присоединиться к нему в его предприятии.«Не трогай волосы!!!» – можно было бы прочитать по губам Иванушки, если бы Агафон вздумал обернуться, но нет…Недрогнувшей рукой чародей отвел волосы с корешка книги и скрючился еще больше, разбирая давным-давно истершиеся и выцветшие буквы одну за другой.Наконец, он закончил чтение, и разочарование и презрение отразились на его лице, как в очень осунувшемся и небритом зеркале.«Мошенник! Жулик! Шарлатан!..» – кричали наперебой его взыгравшие, обманутые в лучших надеждах, эмоции.Маг горячо согласился с ними, пренебрежительно надул щеки, повернулся к друзьям и скроил страшную мину.«Что там?» – произнес беззвучно дед Зимарь.«Волшебная?» – напряженно вытянул шею лукоморец.«Да ерунда всякая, голову только людям морочит, самозванец!..» – выразительно и резко махнул рукой чародей…Сторонним наблюдателям могло показаться, что этот его жест был волшебным, потому что в это же мгновение мурза подскочил, как мячик на резиночке и хрипло взвыл.Тонкая прядь спутанных растрепанных волос кочевника зацепилась за крепление камня на школьном кольце Агафона и теперь была вырвана с корнем и без шансов на реимплантацию.Дед зажмурился, Иван схватился за голову, Агафон зажал себе рот руками – но толку-то! Кричал-то ведь не он!Мурза заполошно замахал руками, откинув шкуру-одеяло чуть не в костер, вытаращилмутные, дикие и ничего не видящие со сна глаза, и с новым душераздирающим воплем прихлопнул подвергшийся дефолиации участок головы.
– Бежим!!! – взвизгнул Агафон и первым кинулся к выходу, чуть не оторвав полог.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
