стоны боли. Я ничего не могла изменить. От меня ничего не зависело.
Двери камер открывались и закрывались.
Лязг металла царапал душу. Люди умирали. Хрипы, редкие стоны. Я пыталась себя убедить, что эти звуки издают те, кто прочно держится за прутья решётки. Но таких тут было мало.
Вьюго продолжал спокойно, даже как-то обыденно выполнять поручение гурон. Я призадумалась, глядя на происходящее. Видно, что мой мужчина здесь был на особом положении. И вещей у него куча и клетка с допуском к воде.
Поорал – есть принесли.
Не простой он пленник, хоть и за решёткой сидит. Знать бы, отчего такие поблажки. Да и гуроны снисходили до разговоров с ним. Словно он один из них. Я замотала головой из стороны в сторону. Нет, он пленник. Иначе не было бы тех угроз вождя. Просто, видимо, старожил.
– Готово, – услышав голос Вьюго, я вздрогнула. Столько холода в нём было. Со мной он разговаривал иначе.
– Что так много? – удивился надсмотрщик. – Когда они успели все подохнуть?
– Вы бы жрать чаще давали, больше живых осталось, – с ленцой отозвался Вьюго. – Никого ценного там не было. Сплошное мясо.
Войдя в одну из клеток, гурон склонился над покойниками. А потом махнул на них рукой.
– Скоро новых пригонят. С южной стороны большой улов. Это даже хорошо, что мы в туман пришли. Раньше так сытно мы не жили.
– Смотрите не пережрите, – рыкнул палач.
– Что-то ты разговорчив сегодня, – гурон, подняв дубинку, ткнул ею в живот северянину. – Плохо баба на тебя влияет. Ну, может, встанет, так и жизнь новыми красками заиграет.
Вьюго ухмыльнулся, но смолчал.
– Ладно, иди к себе, – надзиратель махнул в сторону нашей камеры. – Будем думать, что делать.
– Вождь не любит, когда много покойников и мало зрителей, – пробурчал мой мужчина, как бы невзначай.
– И без тебя знаем, – отмахнулся надсмотрщик. – Нельзя злить владыку.
– Лучше это смыть и заселить новым сбродом, – не унимался Вьюго.
– Где мы тебе его сегодня возьмём, – тяжело вздохнул гурон. – Северяне все дороги контролируют.
– С юга же гонят, – пожал плечами палач.
– Там поди одни задохлики. Ладно, прав ты, вымывать это нужно. Начнут разлагаться – проблем не оберёмся. Это ты спокоен до свежего мяса, всё, как живой, жрать пытаешься. А эти об решётку расшибутся, пытаясь достать хоть кусочек. Только отвернись и полезут.
– Так кормите чаше, – хохотнул Вьюго.
– Зачем, свой кусок на арене пусть добывают. Ладно, пойдём, работу ты свою выполнил. Тебе тарелку притащим.
– А женщине моей?
– А ей зачем? – гурон даже приостановился.
– Чтобы подо мной активнее шевелилась, – хмыкнув, ответил Вьюго.
Пещеру огласил мужской противный хохот.
Посмеявшись, гуроны направились к нам. Лязгнула решётка, и Вьюго вошёл в клетку.
– Так, когда помывка, чтобы я добро своё уберёг, – обернувшись, равнодушно спросил он.
– Завтра к вечеру, – не думая, ответил гурон, – что ты всё трясёшься за тряпьё это.
– Холодно, – пожал плечами мой мужчина.
– Ты же труп, палач, – надсмотрщик даже бровь приподнял.
– Этот факт меня не греет, – хмыкнул в ответ Вьюго.
Усмехнувшись, размалёванные воины прошли вперёд и скрылись в узком коридоре.
Походив немного по клетке, северянин бросал на меня короткие взгляды. Поёжившись, я попыталась завернуться в одеяло и подоткнуть под себя один край.
– Ночами тут порой невыносимо холодно, – прокомментировал мои действия мужчина.
Подойдя ко мне, он присел на корточки.
– Я очень плохой, Лестра, – шепнул он будто сам себе. – Я делал и делаю страшные вещи. И не заслужил такого дара богов, как ты. Но завтра я попытаюсь вытащить нас отсюда, – его голос стал ещё тише. – Это наш единственный шанс, и ты будешь делать всё, что я скажу. Ты понимаешь?
Я кивнула, продолжая молчать. Он внимательно вглядывался в моё лицо.
– Даже не спросишь, зачем я убил их? – казалось, он желал слышать упрёки в своей адрес. Только вот я прекрасно понимала, для кого всё это было сделано. Так что моей вины тут не меньше.
– Ты сделал это, чтобы спасти меня, – ровно произнесла я.
– И ты не считаешь это отвратительным? – склонив голову набок, он жадно ждал ответ.
– Давай остановимся на том, что я считаю это милосердием, – криво усмехнувшись, я глянула ему в глаза. – Иначе придётся признать, что я причина десятка смертей. Назовём это милостью.
– Нет, убийство есть убийство, хоть чем его прикрывай и как ни обзови, – возразил он.
Я на мгновение призадумалась.
– Знаешь, тогда я точно под стать тебе. Ведь если бы в этой камере сидел кто-либо из моей семьи, я сделала то же самое, чтобы спасти их. А может, и что пострашнее. Значит, я ничем не лучше тебя, Вьюго.
Он не ожидал таких слов. Злость на его лице сменила растерянность.
– Мне холодно, – пробурчала я, – лучше согрей меня. А поговорить у нас будет время. Я на это очень надеюсь.
Сделав короткий резкий вдох, Вьюго немного неуклюже выдернул видавший виды плащ из кучи и постелил его на каменный пол рядом со мной.
– Перебирайся, – скомандовал он, – барахла тут много, но полезного ничего.
Я быстро переползла на тряпку и уселась. А после потянулась и, ухватив северянина за шею, заставила лечь рядом с собой. От его тела исходило слабое тепло, и это было намного лучше, чем голый камень.
Уже привычно прикоснувшись к его груди, я вслушалась. Сердце билось быстрее. Не так, как у живого человека, но всё же. Улыбнувшись, я потёрлась щекой о его руку.
В ответ он и вовсе перетащил меня на себя сверху и прикрыл одеялом.
– Тебе будет тяжело так спать, – шепнула я.
– Нет, моя красавица, – тихо произнёс он в ответ. – Впервые за очень много лет я чувствую тепло. Это будет лучшая моя ночь.
Глава 18
Из состояния тяжёлого забытья меня вывел жутчайший скрежет. Он прорывался сквозь сон и настойчиво требовал проснуться. Испугавшись, я резко приподнялась и села. И в это же мгновение ощутила дикую боль в голове. Виски сдавило. В ушах стоял такой гул. Покачнувшись, поняла, что заваливаюсь набок. Чьи-то заботливые руки подхватили меня и бережно уложили на что-то холодное. С трудом продрав затёкшие глаза, уставилась на мужчину.
– Вьюго, – узнавание было мгновенным. – Мне плохо. Голова, – я прижала пальцы к вискам.
– Ты заболела, – взволнованно шепнул он, – у тебя всё тело горит. Я пробовал обтирать, но нужны травы.
– Хм, – я попыталась улыбнуться, но вышло не очень, – где же их взять.
Горло першило так, словно по нему точильным камнем прошлись. Но хуже всего это расклеившийся нос.
– Я найду тебе нужную траву, – выдохнул Вьюго и
