душам сотен тысяч убиенных.
Мы возложили венок к подножью кенотафа, символического надгробного памятника, под которым нет захоронений, но который посвящен всем погибшим в этой бессмысленной жестокой бойне.
В книге почетных гостей Ельцин оставил следующую запись:
«Как бы сегодня ни была прекрасна Хиросима, находясь здесь, думаю о ее страшной трагедии. Она всегда будет с нами. Та война оставила много проблем – территориальных, вопрос о военнослужащих, о выводе иностранных войск… И нужно все их решать, чтобы в новый век мы вошли без недоверия друг к другу, с надеждой и уверенностью в завтрашнем мирном и счастливом веке.
Процветания Японии, ее народу.
Б. Ельцин.
22.01.1990 г.»
Этим он очень растрогал мэра Хиросимы, который сам пережил атомную бомбардировку и тяжело болел от ее последствий. А американцы так и не извинились…
Вечером в «Гранд-отеле» состоялась лекция Ельцина перед политиками и бизнесменами города об СССР, о перестройке, о взаимоотношениях нашей страны и Японии. Но на этот раз активные слушатели не задали ни одного вопроса о Северных территориях. Жители Хиросимы оказались какими-то другими, более мудрыми, что ли, они жили в масштабе другого времени и других, трагических событий…
После ужина, под впечатлением от увиденного и услышанного в Хиросиме, я долго не мог заснуть, подошел к окну – внизу мирный бытовой пейзаж: узкая улочка, маленькие традиционные японские дома. Я знал, насколько дорога земля в японских городах, и понимал, что эти маленькие дома и крохотные прилегающие к ним участки стоят намного дороже, чем шикарные квартиры в многоквартирных домах.
Для полного счастья необходимо иметь собственный маленький домик – вот мечта каждой японской семьи. Значит, здесь жили совсем не бедные, можно сказать, зажиточные и счастливые по японским понятиям люди. Какая-то «счастливая» женщина несколько раз выходила на порог своего дома, как будто кого-то встревоженно ждала или встречала. Наконец, около часа ночи к дому подъехало такси, из которого девушка и таксист выволокли в доску пьяного мужчину и под руки потащили его к дому.
Навстречу, кланяясь, выскочила, засеменила мелкими шажками, как это умеют делать японки, хозяйка дома; перехватила у таксиста своего мужика и вместе с другой женщиной (скорее всего, проституткой) поволокла его «отдыхать». Потом эта женщина, наверное, жена загулявшего, вышла с «ночной бабочкой», расплатилась с ней, потом с таксистом, все они церемонно раскланялись и каждый удовлетворенно отправился по своим делам.
На следующий день я, удивленный и потрясенный, рассказал об увиденном нашей замечательной переводчице Мари Ёнэхара и спросил ее: что это было? Требую комментариев!
– Ничего особенного не произошло. Вы, Виктор Николаевич, просто не понимаете японского менталитета, книги надо больше читать. Это в области роботов мы уже одной ногой шагнули в XXI век, а в области традиций и семейных отношений другой ногой мы пока застряли в XVI веке. В Японии мужчина – это царь и бог, это именно он определяет статус и благосостояние женщины: если не замужем, значит, она изгой, значит, она никому не нужна, это не Европа с ее безумной эмансипацией. Мужчина – это отец ее детей, это кормилец. Даже если женщина работает, то получает очень немного. Ну, и должен же мужчина немного развеяться.
– А как же супружеская неверность? – не унимался я.
– Какая такая неверность?
– А «ночная бабочка»? Думаете, я ничего не понимаю?
– Эх, господин депутат, разве вы не понимаете, что проститутки семей не разбивают, это не измена, они добросовестно работают. А мужик просто расслабился, отдохнул после нервной и тяжелой работы. Возможно, что это вообще была гейша, может, она ему стихи читала…
– Мари, неужели и у вас такой же странный японский менталитет? Да в России жена встретила бы их со сковородкой в руках. Первый удар с победным кличем в лоб мужу, второй – гейше.
– Виктор Николаевич, раз я с вами говорю по-русски, значит, я уже немного другая, значит, я наполовину европейка, «отравленная» вашей моралью, – вот такой у меня смешанный японо-русский менталитет. И про сковородку я с вами согласна. Но, если говорить откровенно, то проститутки семей не разрушают, а может, даже скрепляют. Женам надо больше бояться секретарей, стюардесс, манекенщиц, ну и, пожалуй, переводчиц – ну это я шучу.
Когда мы, полные различных впечатлений и воспоминаний, вылетели в Москву, было о чем серьезно подумать и поговорить. Все эти встречи и переговоры с правительственными, политическими и промышленными кругами нашего дальневосточного соседа были весьма полезны для Ельцина.
Он жадно впитывал важную информацию, набирался международного опыта и постепенно, от поездки к поездке, превращался в серьезного государственного деятеля, владеющего важными вопросами внутренней и внешней политики. Кроме того, Борис Николаевич как частное лицо – ведь визит был неофициальным – изнутри увидел удивительную страну, с которой ему предстояло столкнуться в непростых обстоятельствах позже, уже как президенту России.
Случай или умысел?
16 мая 1990 года в 10 часов утра в Большом Кремлевском дворце начал работу I Съезд народных депутатов РСФСР: 1059 депутатов, из них 94 % вновь избранных, представляли 46 национальностей и народностей РСФСР. Все они получили мандаты в результате свободного волеизъявления избирателей территориальных и национальных округов.
ЦК КПСС настоятельно рекомендовал делегатам съезда для избрания председателя Верховного Совета РСФСР обсудить кандидатуру Ивана Полозкова, потом Александра Власова. Депутаты в свою очередь выдвинули полтора десятка своих кандидатов, но всё понимали, что реальная кандидатура одна – Борис Ельцин.
После трех туров по итогам тайного голосования I Съезд народных депутатов РСФСР принял Постановление о председателе Верховного Совета РСФСР: «…Избрать Председателем Верховного Совета РСФСР товарища Ельцина Бориса Николаевича».
А ведь этого избрания могло и не произойти. Накануне съезда события развивались стремительно и драматично.
25 апреля 1990 года, через пять дней после нашей свадьбы, где Ельцин был свидетелем с моей стороны, мы вылетели в Испанию. Правительство Андалузии, муниципалитет города Кордова – столицы одноименной провинции – пригласили Бориса Николаевича и меня на Вторую международную конференцию «Европа без границ и новый гуманизм».
Ельцина попросили выступить с сообщением «Перестройка и гласность в СССР», а меня – «Об экономических перспективах перестройки».
Потом по приглашению президента Каталонии, автономного региона Испании, мы должны были вылететь в Барселону и принять участие в телевизионных дебатах о перспективах коммунистического движения в мире.
В Испании тогда существовало несколько коммунистических партий и группировок, все они были настроены против нас очень агрессивно, так что предстоял настоящий бой.
Наша дружная команда почти не менялась: Борис Ельцин, его помощник Лев Суханов и я. Не хватало Павла Вощанова, который не успел получить испанскую визу.
Конференция должна была проходить с 26 по 28 апреля 1990 года в Кордове. Мы подтвердили свое в ней участие. Буквально за три дня до вылета Ельцин получил приглашение из Великобритании встретиться с Маргарет Тэтчер 27 апреля в Лондоне.
– Отказаться от такой встречи невозможно, – твердо сказал он. – Маргарет Тэтчер политик необычайно умный, дальновидный. У нее есть чему поучиться. Или я не прав? Виктор Николаевич?
Борис Николаевич посмотрел на меня очень строго. Как я уже вспоминал, он любил неожиданно повернуться и бросить на собеседника пронзительный взгляд, как бы испытывая и проверяя его надежность.
– Трудно не согласиться, – подыграл я Борису Николаевичу, зная, что правильное решение он уже принял самостоятельно.
– Решим так: 27-го я с Сухановым вылечу в Лондон на встречу и одновременно смогу там же свой гонорар за книгу «Исповедь на заданную тему» перевести в фонд «АнтиСПИД». Встретимся утром 28 апреля в аэропорту Севильи, а оттуда доберемся до Кордовы на машинах.
– На попутках, Борис Николаевич?
– Я на попутках, а вы, Виктор Николаевич, пешком, если не возражаете. 140 километров – не крюк (Борис Николаевич фамильярности не одобрял, но в хорошем настроении иногда допускал шутки и подтрунивания в свой адрес).
Так и сделали. Я выступил на конференции 26-го, а 28 апреля рано утром встретил Ельцина в аэропорту Севильи. Дорога до Кордовы хорошая, но по горным серпантинам ехали почти два часа, Бориса Николаевича даже укачало.
Мы немного отдохнули, а потом, как это было предусмотрено по программе, поехали обедать в ресторан «Красный конь», в котором оставляли автографы многие иностранные и испанские знаменитости.
Хозяин заведения попросил Бориса Николаевича сделать то же самое. Я шепнул Ельцину, что можно было бы написать пару слов о страстном танце фламенко, родиной
