— Здравствуйте, — сказал Вячеслав Андреевич.
— Здрасте, — сказала мама, искоса оглядела гостя, и тут же на ум ей пришло вполне законное подозрение.
— Жаловаться пришли? — спросила она. — Жалуйтесь. Только я ничего слушать не хочу. Забирайте его! Делайте с ним что хотите! У меня больше на него сил нет.
— Мама, — сказал Юрка голосом самым тонким, каким только мог, — это Вячеслав Андреевич. Он приемник починит…
Мать повернулась к Юрке и закричала:
— Так ты еще мастера привел! Ты зачем мастера привел? Где я тебе деньги возьму на мастера?
— Я не мастер, — сказал Вячеслав Андреевич, — я — учитель. Вернее, почти учитель.
На слово «почти» мать не обратила внимания. Она твердо знала, что учитель напрасно в дом не придет. Еще ни один учитель не принес в ее дом доброго известия. Все приходили жаловаться на Юрку и просили «принять меры».
— Все равно, хоть и учитель, — заявила мать, — я больше с ним никаких дел иметь не хочу. Пусть идет куда хочет, делает что хочет! Или забирайте его в интернат, или в тюрьму — куда хотите. Мне до него дела нет.
— Я вас понимаю, — сказал Вячеслав Андреевич. — Вы сейчас расстроены и говорите сгоряча. Не думаю, чтобы вы на самом деле хотели отдать его в интернат.
— А хоть бы и сгоряча! — вскинулась мать. — Вам что за дело! Вы их учите, а меня уже выучили!
Юрка видел, что мать находится в состоянии, малопригодном для мирных переговоров. Сейчас она будет кричать, что ей все равно, а вечером начнет плакать, жалея себя и людей, которых напрасно обидела. Он боялся, что Вячеслав Андреевич уйдет. Раз он пришел помочь, то вовсе не обязан выслушивать всякие лишние слова.
А мать продолжала атаковать Вячеслава Андреевича:
— Если вы учитель, то учите его, чтобы он мать слушал! По чужим домам не ночевал! Жаловаться все могут, а что с этого толку! Вы мне на него жалуетесь, а я кому буду — господу богу?
Вид у Вячеслава Андреевича становился понемногу все более унылым. Так же, как и тогда в классе, он ждал, казалось, звонка, чтобы отступить с честью. Мать заметила его смущение. Это смягчило ее. Голос ее звучал потише. Вместо того, чтобы ударить напоследок изо всех орудий, она сказала с некоторым даже удовлетворением:
— Вот так-то! А вы говорите…
Вячеслав Андреевич стоял оглушенный.
— Да я ничего и не говорю, — сказал он наконец, — я тут ни при чем. Вы меня не так поняли. Мы с вашим сыном встретились случайно. Он мне рассказал, что у вас тут несчастье случилось: приемник сломался и прочее. Вот я и решил помочь.
— Чего-то мне непонятно, — мама подозрительно взглянула на Вячеслава Андреевича. — Вы — учитель или просто подработать пришли?
— Мама, ты ничего не понимаешь! — завопил Юрка. — Он все бесплатно починит!
Юрка думал, что мама теперь-то уж все поймет и обрадуется. Но ведь известно: никогда нельзя знать, чего ждать от родителей. Все вышло как раз наоборот. Мать насупилась, лицо ее стало отчужденным и строптивым.
— С чего это — бесплатно? — сухо спросила она. — За какие такие наши заслуги? Вроде милостыни, что ли? Нам милостыней не надо.
Вячеслав Андреевич беспомощно взглянул на Юрку. Юрка страдальчески сморщил лицо. Всем видом своим он умолял Вячеслава Андреевича потерпеть еще немного. Мать заметила этот молчаливый разговор. Наверное, она поняла, что между гостем и ее сыном есть что-то такое, чего она еще не знает.
— Да вы проходите в комнату, — неожиданно сказала она. — Что в коридоре стоять. Извините только — у нас не прибрано.
— Ничего, ничего, это неважно, — торопливо ответил Вячеслав Андреевич.
Мама усадила гостя за стол и сама села напротив. Юрка на всякий случай устроился ближе к двери.
— Вы извините, — сказала мама, все более успокаиваясь, — у нас только две женщины живут — я да соседка. А тут, бывает, цыгане ходят. Так мы не каждому открываем.
Вячеслав Андреевич заерзал на стуле. Видно, сравнение с цыганом ему не понравилось.
— Мама! — трагическим шепотом зашипел из своего угла Юрка.
— Да я не про него, — сказала мама. — Он на цыгана не похож. Они черные.
Наступило молчание. Искусством беседы с гостями Юркина мама не владела.
— Видите ли, — проговорил наконец Вячеслав Андреевич, — мы с вашим сыном знакомы недавно. Я еще не учитель, я сам учусь на пятом курсе. Но я был у них в классе на практике. А потом мы с ним случайно встретились на улице, и он мне рассказал, что у вас кое-что поломалось…
— Ничего себе кое-что! — сказала мама, грозно глядя на Юрку. — И как понимать — поломалось? Само, что ли? Он об этом говорил?
— Да, да, — торопливо сказал Вячеслав Андреевич, — он сказал, что сам и все прочее… И говорил, что не нарочно…
— У них нарочно от нечаянно не отличишь!
— Пожалуй, — согласился Вячеслав Андреевич, понимая, что чем меньше он будет спорить с Юркиной мамой, тем лучше будет для общего дела.
— Так вы, значит, решили за него заступиться?
— Не совсем так. Просто я имею возможность отремонтировать эти вещи.
— Я понимаю, — вздохнула мама, — на учебу тоже деньги нужны. Днем небось учитесь, а вечером подрабатываете? Только у меня сейчас денег нет.
— Мне денег не нужно.
— А мне бесплатно не нужно. — Лицо матери приняло обиженное выражение. — За всякий труд нужно платить. С какой стати вы будете себя обижать?
— Я не сам, знакомые сделают.
— А хоть бы и знакомые, — упорствовала мама. — Они-то с какой стати будут надсаживаться?
— Они не будут надсаживаться, — терпеливо разъяснял Вячеслав Андреевич, удивляясь, что нужно затратить столько усилий, чтобы сделать добро людям. — Я попрошу, и они сделают для меня.
— Они — для вас, а почему?
— Да просто так, — сказал Вячеслав Андреевич с легким раздражением. — Разве вы никому не помогаете? Например, своим товарищам по работе?
— Конечно, — согласилась мама. — И подменяю, если нужно, и еще… Только мы ведь вместе работаем… А вам чем же уж мы так понравились?
— Да просто так, — сказал Вячеслав Андреевич с еще большим раздражением. — Мы поговорили с Юрой, по-моему, он неплохой парень. Почему же не помочь человеку, если можно.
— Да уж мой Юра не хуже других, — неожиданно согласилась мама. — Хоть и одна его воспитывала. У него ведь отец умер…
«Зачем она врет? — с тоской подумал Юрка. — При чем тут отец? Ведь Вячеслав Андреевич все знает!» Юрка взглядом попросил Вячеслава Андреевича, чтобы тот не выдавал его. Но Вячеслав Андреевич понял все и так. Он сделал вид, что ничего нового не услышал.
— Да, мне Юра говорил, — сказал он.
Мать строго взглянула на Юрку.
— Да, уж врать он не мастер, — сказала она. — Хотя и рано еще ему понимать об таких делах.
— Так как же? — деловым тоном спросил Вячеслав Андреевич. — Можно забирать вещи?
— Да уж не знаю, — сказала мама. — Как-то все это вдруг получилось. Даже не знаю. Пылесос, конечно, хорошо бы починить, он соседский… Да не знаю…
Но, видно, деловой тон гостя кое в чем убедил ее. Кое в чем… А кое в чем она еще сомневалась.
— Чайку не выпьете? — предложила она. — У меня варенье есть алычовое, сестра из Донбасса прислала.
— Спасибо. Я сладкого не люблю.
— Это, конечно, кто что любит… — согласилась мать. — А вы, значит, в институте учитесь? Трудно небось?
— Как и всем, — сказал Вячеслав Андреевич.
— В каком же институте?
— В педагогическом.
Юрка краснел в своем углу, понимая нехитрые материнские ходы. Мать боялась доверять вещи незнакомому человеку. Она и хотела поверить и не могла. Она вела себя так, словно ее каждый день обворовывали, и Юрке было за нее стыдно.
— Так… — задумчиво протянула мама. — Значит, в педагогическом. Учителем будете… — Неожиданно мама повернулась к Юрке и воскликнула: — Господи, на кухне-то у меня чайник! Юра, беги выключи!
Юрка исчез за дверью. Мать тут же поднялась со стула и сказала гостю извиняющимся тоном:
— Пойду сама посмотрю. Знаете, как им доверять, вместо выключить еще включит чего- нибудь.
Юрка стоял перед газовой плитой, на которой не было никакого чайника. Мама торопливо вошла на кухню, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.
— Ну, что ты еще придумал на мою голову! — сказала она тоном скорее жалобным, чем сердитым. — А если унесет и не принесет. Откуда ты его знаешь?!
— Что ты говоришь! — зашипел Юрка. — Он же учитель!
— Так он и сам говорит, что еще не учитель. Он у вас что, на уроках был?
— Был, — зашипел Юрка еще громче. — Его Майя Владимировна знает! Тебе бы только подозревать!
— Чего особенного? — мама возразила без всякой, впрочем, уверенности. — Разве спросить нельзя?
— Эх ты, и не стыдно тебе! — сказал Юрка.
— Чего же мне стыдно, — вяло возразила мама и неожиданно рассердилась: — Ты еще меня будешь стыдить! Сам стыдись, идол! Из-за тебя ведь все! Я еще с тобой разделаюсь! Будешь у меня по бабушкам бегать!
